В теснинах Егры назначена плата за его голову,
И воспитатель его был среди заговорщиков.
О, угостили его не бычьей лопаткой
[31], а свиной голенью,
И поцеловал он не грудь женщины,
А сосок суки.
Что было в сердце — в сердце умерло,
Что было в коленях — в коленях умерло.
Сын Катмаса Халыбей Маршан!
Взор его был подобен утренней звезде.
Смастерен уже эшафот для его казни,
И пошита его, смертника, рубаха,
А казаки ходят строем перед расстрелом.
«Коняга умрет — поле останется.
Человек умрет — слово остается, —
так сказал сын Катмаса сирота Халыбей, —
На поминки по мне не разоряйтесь,
Я сам себе справил кровавую тризну.
Пусть наши отцы не носят по мне траур,
Меня оплачет старуха мать.
Но если вы решите, что надо справить обычай,
Тогда долинным Маршанам скажите,
Что я освобождаю их от дани, —
Это и будут мои поминки.
Оружие мое и папаху пошлите Маршану Шабату
Тогда кровь его устыдится и он отомстит за меня»!
Люди спросят:
— Маршаны отомстят за брата,
Но как поступила его жена Таткуг из рода Ач?
У мудрости своей она спросила,
Был у нее раб из рода Садз.
Она усыновила его:
Дала прикоснуться губами к своей груди.
Но когда Садз шел на целование груди,
Он так сказал:
«Когда бы у меня был табун в триста кобылиц,
Половину из них подарил бы новой матери
Как дар за усыновление,
Но чем владеет домашний раб?
Кожа и кости мои принадлежат
Всевышнему, сотворившему меня;
Мясо и сила — Маршанам, которые меня кормят,
Только над жизнью своей, над душой я властен,
Ее и приношу тебе в дар!»
Именно с помощью Садза свершила полную месть
Таткуг из рода Ач.
