Через несколько часов наши автобусы припарковались у отеля, который был выделен специально для школьников. Все разбрелись по комнатам, и отдых начался.

Первые дни прошли великолепно. Мы наслаждались красотой зимнего леса, проезжая на лыжах по склонам; засыпанные снегом деревья блестели на солнце, небо слепило своей голубизной, воздух был холодным и свежим. А за ужином все возбужденно делились впечатлениями прожитого дня.

Так было и в тот вечер. За бурными обсуждениями никто, кроме меня, не заметил, как три ученика покинули зал. Первым вышел Тони, а двое других последовали за ним через некоторое время.

– Эльян, я видела, как вышел Тони, а за ним – двое ребят из паралельного класса. Мне это кажется странным. Тех двоих побаиваются все в колледже и знают, что с ними лучше не связываться. Я уверена, они что-то задумали: на их лицах было какое-то зловещее выражение!

– Мирьям, не вижу ничего странного. Ты что, следишь за всеми? Может, они вышли позвонить родителям, посмотреть телевизор или просто поиграть в компьютерные игры. Тони часто звонит домой, поэтому ничего странного здесь нет.

– У меня плохое предчувствие. Я все-таки посмотрю, где он. Пойдешь со мной? – предложила я.

– Ты уверена, что это необходимо? – спросила Эльян.

– Нет, не уверена, но я должна пойти и посмотреть.

Я встала и направилась к выходу.

Поднявшись на третий этаж, я подошла к комнате Тони и приставила ухо к двери. Услышав шум, стон и неясные обрывки фраз, я резко толкнула дверь. Вышедшие вслед за Тони Дэни Страмос и Филипп Клерк пинали лежащего на полу Тони, и все его лицо было в крови. Увидев меня, он хотел приподняться, пытаясь что-то сказать, но тут же снова получил удар по голове и упал. Один из них прошипел:

– Закрой дверь и убирайся вон!

Я истошно закричала и бросилась на них, но, получив сильную пощечину, отлетела и ударилась головой о стену.

– Закрой пасть, гадина, не то я из твоего личика сделаю месиво, – жестко сказал тот, что стоял ближе ко мне. – Если ты нас сдашь, будешь потом жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, поняла? Этот уже получил свое… – Он ткнул пальцем в согбенную фигуру моего друга и еще раз с размаху ударил его ногой по его голове.

– Кто вы, чтобы позволять себе такое? – вопила я.

– Не вмешивайся, это не твое дело. И заткнись, пока я тебя саму не отправил к праотцам! – пригрозил он мне.

– Тони… – Я встала на ноги и кинулась к распластанному телу. – Это я, Мирьям, ты меня слышишь?

Он тяжело дышал и почти не реагировал на мои слова.

– Мерзавцы, изверги, нелюди! Вы заплатите за это! Вы что, собрались убить его?

– Заткнись! – процедил один из них и пнул меня в живот.

Потом парни переглянулись и поспешно вышли из комнаты.

Тони, едва дыша, лежал на полу. Из кармана я достала свой мобильный и, рыдая, позвонила в «скорую помощь».

До приезда врачей я сидела рядом с Тони и гладила его по руке. Он закатывал глаза и издавал непонятные звуки. Помню, как я приговаривала:

– Тони, останься со мной… Боже, в каком жестоком мире мы живем! Какие же все-таки бывают беспощадные люди!

Я плакала, разговаривая с теряющим сознанием Тони. Его голова лежала на моих коленях. Волосы были в крови, глаза заплыли, а губы опухли: все лицо было разбито ногами тех подонков. Он стонал от боли, из его рта вытекала тонкая струйка крови.

В комнату вошли врачи и полицейские, за дверью слышались чьи-то возгласы. Тони осторожно положили на носилки, надели ему кислородную маску и вынесли. Полицейский помог мне подняться с пола.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Мирьям.

– Ты видела, кто его избил?

– Да, видела, двое… из паралельного класса – Дэни Страмос и Филипп Клерк.

Я опять заплакала. Полицейский кивнул и вышел, больше ни о чем меня не спрашивая.

– Сейчас продезинфицируем твою рану, потерпи немного, – предупредил врач и приложил тампон к моей ссадине.

– Ой, печет! – поморщилась я.

– Это нормально. Тебе необходимо поехать с нами в госпиталь для дополнительного обследования.

Во мне просыпалась ненависть. Нельзя позволять таким подонкам спокойно жить дальше. Теперь я желала только одного – мести!

Меня допросили и записали показания. Я чувствовала себя опустошенной. Состояние Тони не улучшалось. Врачи переживали за его жизнь, опасаясь кровоизлияния в мозг. Всем нам оставалось только надеяться на лучшее.

– Мирьям, те, кто избил Тони, задержаны, – сказал следователь. – Ведется расследование. Нам известно, что эти два подростка вымогали у него деньги… Может, Тони говорил тебе об этом? Вы ведь друзья, не так ли?

– Нет, не говорил… – сказала я.

– Если Тони выживет, то только благодаря тебе, – продолжал он. – Врачи делают все возможное.

– Они угрожали мне, прежде чем ушли…

Я никак не могла забыть те страшные лица.

– Я постараюсь, чтобы их сразу направили в исправительную колонию, – пообещал полицейский.

– Откуда такая жестокость у людей? Тем более у таких молодых… Они родились такими?

– К сожалению, подобное не редкость, Мирьям. Постарайся забыть эту историю. Обратись к психологу, иначе все это может искалечить твою жизнь.

– Моя жизнь уже искалечена.

Через два дня мы покинули базу и возвратились в Канны, а вскоре пришло сообщение, что Тони скончался. Узнав об этом, я почувствовала приступ тошноты и опрометью выбежала из класса. Мне хотелось убраться подальше от этого горя.

Я долго шла, не разбирая дороги, не замечая ничего вокруг, а потом села где-то на обочине и горько заплакала. Снова и снова я мысленно возвращалась в тот ужасный вечер и вспоминала Тони в крови. Его голову, лежащую на моих коленях, и свое бессилие. Я не знала, чем помочь истекающему кровью юноше, я жалела, что не поднялась туда раньше, ведь, быть может, все могло обернуться по-другому. Тот день я не забуду никогда! Во мне пылала яростная ненависть. Твердое убеждение, что смерть всегда находится где-то рядом, унося жизни близких мне людей, не покидало меня.

Я была убита горем, почти ничего не ела и сильно похудела. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, я не знала, как дальше жить в мире, который полон бессердечия и вражды! Я хотела только одного – жесткого наказания этих безжалостных убийц…

День подходил к концу. Я сидела на пирсе, свесив ноги, и смотрела на рассеянные лучи заходящего солнца, которые окрашивали горизонт в темно-желтый цвет.

Услышав голос, я вздрогнула от неожиданности:

– Мирьям, ты уверена, что имеешь право просить смерти для этих людей? – тихо спросил внезапно появившийся Ангел Смерти.

Он возвышался надо мной: черные крылья были сложены за спиной, черный плащ скрывал его силуэт, а капюшон – волосы. Его лицо было мертвенно-бледным, и темные глаза смотрели бесчувственно.

– Это убийцы, – отозвалась я. – Они должны заплатить за смерть ни в чем не повинного подростка.

– Даже если они убийцы, они люди – такие же, как и ты.

– Они лишили жизни человека и должны за это заплатить, – настаивала я.

– Ты просишь, чтобы я забрал их, но если я выполню твою просьбу, то эти жизни будут на тебе, на твоей совести. Жаждущие отмщения сами становятся виновными, этот грех ты возьмешь на свою душу…

– Я об этом не пожалею, – твердо ответила я.

– Хорошо. Но ты должна знать, что позже тебе предстоит ответить за это. В будущем ты расплатишься за смерть этих людей. За все действия – хорошие или плохие – всегда приходится отвечать, Мирьям. Уверена ли ты, что обладаешь правом судить и просить о том, чтобы я забрал души, которые причинили тебе боль? Справедлива ли твоя просьба? Готова ли ты к возможной потере близких людей в расплату за то, что просишь сейчас? – допытывался Ангел Смерти.