Однако Сибирь стала не просто местом, в котором можно было спрятаться от правосудия и получить личную свободу. Практически с самого начала колонизации в Сибирь стали ссылать преступников. Логика была простой – в такой дали и глухомани они никому не смогут причинить зла³². Официальным названием ссылки стало слово «каторга» (от греч. Katergon – «галера»). Каторга предполагала не просто переселение в Сибирь, но принудительные, именно что каторжные по своей тяжести работы. Начиная с Петра I на каторгу отправляли тех, кто лишь по великой милости избегал смертной казни.

При Елизавете, в 1753 году, была упразднена казнь офицеров, которых тоже стали отправлять на каторгу.

Вот список преступлений, за которые человек в Российской империи мог попасть на каторгу: гадание, бродяжничество, попрошайничество, рукоприкладство по отношению к супруге, незаконная вырубка леса, «безответственное и опасное для окружающих управление телегой без вожжей»; пусть недолгое время, но в Сибирь ссылали даже за употребление нюхательного табака³³.

До середины XVIII века всех каторжников клеймили – чаще всего клеймо ставили на лице или на правой руке, и с такой отметкой они никогда больше не могли вернуться назад, в Европейскую часть России.

До Сибири каторжников вели около двух лет по дороге, которую называли «тракт». Звон кандалов и протянутые за подаянием руки – вот что слышали и видели путешественники, которым выпадало ехать по тому же тракту. В Тобольске ножные кандалы с каторжан снимали. Это был, бесспорно, жест милосердия, но также и подтверждение того, что теперь они находятся столь далеко от цивилизации, что даже без кандалов никуда не смогут убежать.

Иркутск появился на месте построенного в 1652 году казацкого острога, у впадения в Ангару реки Иркут. Через этот город шла торговля с Китаем. Вскоре Иркутск стал столицей Восточной Сибири. В 1754 году в городе работала навигационная школа, также здесь обучали геодезистов и маркшейдеров – инженеров горнодобывающей отрасли. Кроме этого, японские моряки, выброшенные на российские берега, обучали в Иркутске своему языку «толмачей». Все это говорит о том, что в Петербурге планировали развитие торговых и прочих отношений со странами Азии.

Атмосфера в городе была одновременно опасной, так как здесь жили ссыльные, но и оптимистичной, если учитывать возможности, которые открывали эти неосвоенные края. Охотники за пушниной, возвращаясь из тайги, продавали мех и уходили в загул. Притоны и игорные дома Иркутска имели в свое время такую же печально известную славу, как Дэдвуд – город в Южной Дакоте, прославившийся во времена «золотой лихорадки». Судебные архивы Иркутска свидетельствуют, что в городе происходило по одному убийству в день. Французский монах и аббат Жан Шапе д’Отрош, которого Екатерина Великая отправила в Сибирь для наблюдения за «лунами Юпитера» в 1770 году, писал, что местное духовенство пило по-черному и священники часто валялись на улице, потому что были не в состоянии дойти домой³⁴.

Купцы и жители Иркутска были отрезаны от Европейской части России точно так же, как французы в Квебеке – от митрополии или англичане на Бермудах – от Лондона. Неудивительно, что в этих условиях язык и одежда «новых сибиряков» были устаревшими. Кафтаны, упраздненные еще Петром Великим, в Сибири носили даже в начале XIX века. У кого были деньги, строили себе огромные особняки, а все тротуары в городе были деревянные, чтобы не ступать ногами в грязь, и, по словам д’Отроша, повсюду бродили свиньи³⁵.

На государственную службу в Сибирь соглашались отправиться только те, кто хотел любой ценой обогатиться, или же те, кто по каким-то причинам впал в немилость. Можно вспомнить историю Матвея Гагарина, назначенного Петром Великим губернатором Тобольска. Гагарин пробыл на этом посту девять лет и неплохо зарабатывал на контрабанде. Он даже стал чеканить собственные деньги и вершить суд, как ему вздумается. Например, за поджог Гагарин приказывал живьем сжигать виновных, не особо разбираясь, так ли уж они виноваты. Прознав про «шалости» подданного, Петр приказал привести Гагарина в оковах в Петербург и повесить. Император также распорядился не снимать тело с виселицы, и когда веревка на шее трупа сгнила, ее заменили железной цепью.

Но показательные наказания не вводили в ступор алчное сибирское чиновничество. «Законы государя – это вам не игра в карты, – писал Петр в одном из указов в 1723 году. – Государев указ является обязательным к исполнению, и никто не должен позволять себе его нарушать». Очень правильные слова, однако факт того, что примерно в те же годы были приняты несколько законов, направленных на защиту местного населения от рабского труда, вымогательства и унизительного обращения, свидетельствуют о том, что законы редко выполнялись.

Наверняка Петр Резанов не без волнения думал о том, что его ждет в опасной Сибири. Однако он понимал, что если поведет себя правильно, если ему будет сопутствовать удача, то карьера на границах империи может принести огромное состояние или же обрести влиятельных покровителей. Резанов был аристократом и по законам того времени имел право работать судьей, поэтому он решил начать свою карьеру на новом месте именно в этом качестве.

Весной 1769 года Петр Резанов оставляет в Петербурге свою жену и маленьких детей и отправляется в Сибирь. Так начинается «сибирская история» этой семьи, дивиденды от которой в большей степени получит не отец, а сын.

Для русских аристократов императорский двор был центром мира, источником силы, местом, где можно найти покровителей, сплетничать, интриговать, преуспеть или с позором закончить свою карьеру. Фавориты и любовники императрицы Екатерины – Григорий Орлов и Григорий Потёмкин – имели огромную власть и несметное богатство. Екатерина переписывалась с философами Вольтером и Дидро, обсуждала с ними разные идеи, касающиеся просвещенного абсолютизма и управления империей, но в реальности судьба России была совершенно непредсказуемой и, по сути, дремуче-азиатской, так как полностью зависела от капризов правителей. В этом смысле со времен Ивана Грозного, который был хозяином России за два века до Екатерины, мало что изменилось. При Екатерине и ее преемниках залы Зимнего дворца каждый вечер освещали две тысячи свечей, в свете которых роскошно одетые мужчины и женщины плели интриги, целью которых было личное продвижение и обогащение.

С самого раннего детства Николаю Резанову внушали, что иметь влиятельного покровителя – это первоочередная необходимость, без покровителя невозможно получить ни приличную работу, ни продвинуться по службе. Просто факт дворянства не гарантировал успешной карьеры. Вместе с тем, несмотря на то что российская монархия носила все признаки отнюдь не просвещенного, но скорее матерого абсолютизма (вплоть до мелочей – например, крестьяне должны были падать ниц при появлении царской кареты¹

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.