Взгляд Розы потеплел. Врач улыбнулась. Роза зачем-то поджала губы, как в детстве. Осознав нелепость, рассмеялась. Врач насторожилась.

– Вы не бойтесь, я не чокнутая. Но не исключено, с вашими усилиями повышу уровень бешенства, – высказалась Роза и мысленно похвалила себя за категоричность.

– Что вы, Роза, в мои планы нанесение вреда не вписывается…

– Как же, нашли наивную!

– Зачем так резко. Потом, хотела бы извиниться. Чуть не наступила на вашу вещь. Темно.

Роза подозрительно сузила глаза: «Фокус! Расселась, лыбется, теперь извиняется!» Врач уже не казалась привлекательной. «Намалёванная кукла. Вон! Глазищи полны надменности», – нервничала Роза, не замечая смущение врача, чьи руки неловко закрутили молоточек. Тот упал.

«Давай-давай, дорогая! Пациентка попросту напугана. Сумасшествием здесь не пахнет. Решилась войти, продолжай дальше», – уговаривала себя врач, допуская, что прямодушие помогло бы наладить контакт, подняв молоточек, созналась:

– Знаете, волнуюсь. Сегодня мой первый рабочий день. Соответственно, вы первая пациентка. Ваше поведение – утром. Тронуло меня, вот, решила познакомиться.

Розе хотелось верить. А пугливый ум настаивал на противоположном суждении.

– Вы, Роза, – продолжала врач и припомнила настоящие данные осуждённой. Удивляясь совпадению инициалов, представилась:

– Татьяна Аркадьевна. Наверно догадались, кто я?

Роза расслышала, но переспросила, будто надеялась при повторе, та выболтает существенную тайну. Аркадьевна изумлённо вскинула ресницы и решила, что выразилась вслух по поводу совпадения.

Повисло молчание… Роза ждала… Врач недоумевала…

– Аа-а… Имеете в виду совпадения, – выдала Татьяна очередную туманность.

Сказанная фраза обрушилась на Розу громовым раскатом, оглушив на мгновение, может дольше, ибо сознание затерялось в понятии – совпадение. Как только Роза очнулась, смысл разговора улетучился.

– Опять провода перегорели, – пробормотала она и тяжело вздохнула.

Врач, не понимая сказанного, попросила уточнить.

– Да пошли бы! – фыркнула Роза.

– Вы на что-то жалуетесь?

– На память! – выплеснулась досада из Розы.

– Не поняла?

– Что неясного? Не помню ни черта…

– Объясните подробней. Медицина, понимаете ли, любит точность. Не спешите… соберитесь с мыслями.

Роза задумалась…

Врач отметила, что у заключённой красивые карие глаза, отливают чудным зеленоватым отливом. В их глубине, искрятся золотистые огоньки, придающее взгляду магическую привлекательность. Главное, они знакомы. Пытаясь вспомнить, где пересекалась с осуждённой. Татьяна сожалела, что время и условия оставят в них след бесцветности. Позабыв о должностной инструкции, предложила:

– Знаете, давайте построим разговор иначе, – не дожидаясь согласия, добавила: – Вы помогаете начать трудовую деятельность, я разбираюсь с вашим диагнозом. Хорошо?

Роза не сориентировалась в нагромождении слов, но терять нечего, согласилась кивком головы. Волнуясь до потливости в руках, чтобы не запачкать платка, расстелила на подушке. Резко заломило затылок. Обхватив голову руками, застонала.

– Вам плохо?

– Вроде нет. Только голова, будь неладна. Высохшая тыква с глазами и ртом, трещит живее живой.

– Похвально, что при всех сложностях дружите с юмором, – Аркадьевна посчитала, наступил момент контакта.

– Спасибо, – поблагодарила Роза, потирая шею и затылок.

– Вас мучает давление, судя по симптомам.

– Тут всё давит и терзает, включая вас. Сидите, балаболите, сами не понимаете зачем! Сколько времени здесь, ничего путного не сказали. Да ну, вас, – Роза подошла к раковине и привычно сунула голову под холодную струю.

Татьяна смутилась, обвела взглядом камеру, увидела на столе лоскуток. За дверью послышалось нервное шарканье. Роза узнала шаги Чугунной Бабы. Врач поспешно вышла. Узница безразлично опустилась на каменную скамью. Вскоре Татьяна Аркадьевна возвратилась и сразу заговорила:

– Надо признать здорово всех удивили. Такому темпераменту, при скудной пище, позавидовать, и только! Впрочем, это вас спасло. Правда, начальник тюрьмы, то есть Замка Цветов, в полном неглиже: радикулит не на шутку озадачил, пока не до вас. Думаю, как поправится, переведёт вас в Розарий. Хорошо это или плохо, не могу сказать. Одно знаю, любое окружение лучше одиночества.

Роза подумала: «Хотя бы по делу надрывалась. Философ… Зачем мне знать, что делала утренняя компания?» И сгорала от нетерпения, что ждала, сама не понимала.

Врач неожиданно вернулась к дежурной фразе:

– Так на что жалуемся?

– Я вроде не плакалась…

– Как же память?

Роза насупилась.

– Ох, болтливая я… порок, с детства. Так совсем-совсем… ничего не помните, и писать не пробовали?

Аркадьевна зачем-то огляделась, осознав нелепость вопроса, добавила:

– Нуу… да… Зато с речью, смотрю, нормально. Уже радует.

Роза опустила взгляд в пол.

– Пожалуйста, взгляните на меня. Постараюсь объяснить доходчиво. Судя по симптомам, амнезия у вас. Такое состояние возникает у людей, возбуждённых физическими или умственными переутомлениями или стрессами. В большинстве случаев – исчезает бесследно после отдыха, регенерации нервных тканей. Иногда неожиданно, как и возникает…

Роза не дала ей договорить:

– Хорошо, что проходит. Только сама не знаю, нужно ли… с данным положением обвыклась. Тревожит, что будет впереди с бестолковой «тыквой». Пока вспомню, загнусь от пустоты за плечами или от сумрачного тоннеля впереди. Сдвиг на ходу… но не радуйтесь, догадываюсь, со мной специально не общаются. Хотят, чтобы не догадалась об эксперименте.

– Абсурд какой-то… надо же такое сочинить! Что, например, хотите знать? – улыбнулась Татьяна, придвинув стул ближе к арестантке.

– Всё! – выпалила та.

– Прямо… таки… всё…

– Ага! Кто я, зачем здесь? Какое сегодня число? Кто меня запер? Если это не эксперимент…

– Ой-е-ей! Сколько вопросов на меня одну. Начнём по порядку. Считаете, у вас есть мужество? – начала Аркадьевна и сама ответила на вопрос с усмешкой: – Разумеется, судя по утреннему приключению.

– Что, всё смеетесь? – сконфузилась Роза.

– Извините. Видите ли, вначале нужно основательно обдумать, как затем избавиться от сомнений…

– Какие сомнения, если заперта с крысами! – Роза махнула рукой, указав на угол.

Аркадьевна увидела зверушку, спокойно жующую остатки хлеба. Её взгляд и блеск зрачка твари пересеклись. Резкий визг прогнал мохнатую. Чудом Татьяна сдержалась, не запрыгнуть на стул, только подняла высоко ноги. Роза, не сразу вникла в суть, когда сообразила, кинула подушку в опустевший угол.

– Не бойтесь, они не кусаются. Сытые твари.

Врач растеряно хлопала ресницами. Жар с лица сполз и пёк в животе. Роза отметила бледность Таниных щёк.

– Доктор, ни тех боитесь.

– Фу! На дух не выношу мерзких.... сильно заметно, что струсила? – смутилась Аркадьевна, опуская ноги.

Вместо ответа Роза улыбнулась и пожала плечами.

– У вас очаровательная улыбка. Не думайте, что говорю в признательность за тактичность, – Татьяна подметила, что улыбка тоже знакома.

– Может так… только, и её не помню.

Грусть в голосе заключённой побуждала к продолжению разговора, но испуг точно съел силы. Взяв себя в руки, Врач заговорила:

– Значит, хотите знать, какой день… это можно. Хотя… что даст число…

– Говорите, разберусь…

Татьяна медлила…

– Ну же, – не отступала Роза.

– Знаете…

– У вас «знаете» – любимое словечко? Говорила же, ничего не помню. О деле хотелось бы услышать. О деле! – последняя фраза вырвалась у Розы самопроизвольно, дав толчок энтузиазму Татьяне Аркадьевне.