Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Глава 9

Для арестантки событие, как мизансцена пронеслась на одном дыхании. Она поднялась с пола, отряхнулась и отправилась досыпать. На пути попалась крыса, стегнув жирным хвостом, метнулась под стол. Роза, почесав ногу, пробубнила:

– Размотались… предатели… где раньше были? Нет, чтобы выдрать господам глазищи. Заныкались трусы проклятые…

Ворчала она не со зла, скорее для заполнения давящей пустоты. Тут… на что-то наступила, нагнулась, подняла небольшой серый кусочек.

– Так это от штанов, – догадалась она и представила лицо господина при виде крупной дыры.

Роза, зажав в кулаке мягкий клочок ткани, раскатисто рассмеялась. Камера словно ожила: мрачные стены посветлели, излучая тепло. Неожиданное веселье образовало голубое пространство, изгнав гнёт из углов. Смех, проникая в камни, словно согрел и просушил их. Пространство наполнилось благоуханием и уютом. Да и узница пропиталась чудной невесомостью: хотелось вальсировать, парить в вихре пьянящих ощущений.

Вскоре вновь вернулось разочарование. Смех как бы устал, покинул камеру. «Почему хорошее заканчивается, скука всегда рядом. Ненасытная сволочь? Как всё достало!» Роза швырнула находку на стол. Пытаясь хоть немного облегчить бремя, затянула мотив. Он вспомнился накануне, расшевелив ленивую память. Не задумываясь, узница орала несвязные фразы, чтобы избавиться от размышлений. Те, не на шутку, взялись подкидывать вопросы: «Если Розарий, то там – Розы. Здесь что, всех звать Розами?» – рассудила она, и, не выдержав, закричала:

– Проклятье! Проклятье!!!

Бросившись к двери, заколотила по бездушному металлу голой пяткой. Нахлынуло подзабытое неистовство: схватив со стола миску, укусила за край. Вид двух дыр и ломота в скулах охладили пыл. Боль от зубов переместилась в затылок. Роза намочила волосы под краном. Вода заспешила за шиворот, студя шею. Стряхнув капли, напустилась с бранью на холод.

От безысходности камера с содержимым скарбом воспринялась за агрессивно-удушливую субстанцию, дышащую громче, чем сама арестантка. Казалось, что ожившая безнадежность намеревается лишить последнего рассудка. В глазах потемнело. Ногами овладела дрожь. Подкатила тошнота и вырвало.

Стремясь избавиться от дурного настроения, Роза замахала руками, полагая таким образом изгнать прозрачного и коварного врага. Хотя его победа не страшила, ведь единственной мечтой оставалось желание не быть вообще, то есть, избавиться от постылой жизни. Но уверенность в наступлении немедленной смерти отсутствовала, вселяя опасение, ухудшить без того плачевное положение.

Роза понимала, по сути, сопротивляется беспокойству о будущем, полагая, затянувшийся кошмар когда-нибудь кончится. Ведь не зря пугают каким-то Розарием.

Усевшись на кровать, прислонилась к стене, обняв колени, уткнулась в них лбом. Теряясь в догадках, думала: «Неужели нет живого существа, желающего выручить из беды. Ведь я в беде?… В беде… Что же такого натворила? Может, мир вообще состоит из подобной жути? Откуда знать, если имени не помню?» Она в который раз пробовала представить, что находится за стенами камеры.

Как наяву, пугающими тенями, поплыли человеческие образы, хмурые, равнодушные. Внезапно возник мужчина, смеющийся в ворот пиджака. Захотелось заглянуть ему в лицо. Роза всматривалась до рези в глазах. Миражи фигур наплывали… исчезали… Устав от напряжения, плюнула на затею. Стараясь прогнать наваждения, обтёрла лицо рукавом.

– У! Шакалы, лазают, а тут подыхай, – погрозила она кулаком иллюзорным посетителям. И сообразила, что видение явило незнакомцев.

«Точно! Тут их не видела, значит, мозги… морокуют, родные! Глядишь, вспомню всё». Роза представила промелькнувшие образы, но вновь возник провал. «Ух, как всегда», – шумно выдохнула она. Взгляд коснулся брошенного на стол лоскутка.

Досада буравчиком впилась в сердце и выдала идею: «Если я впрямь бешеная? Вон вцепилась в мужика, чуть насмерть не затрясла. Если память отняли, проводя опыты? Вокруг бутафория… блеф? Меня Розой обозвали. Кстати! Камеры у них грядки с горшками. Не случайно».

Роза спрыгнула и принялась маршировать. Опасения разрастались чередой и одно уродливее другого.

Она продолжала бы пугать себя дальше, но размышления резко развернулись: «Опять страсти-мордасти. Спать буду», – успокоила себя и ощутила в желудке слабое подсасывание. «Этого не хватало!» Мысль, сосредоточенная на чувстве голода, обернулась сюрпризом: – «Вот те раз, пробуждается то, отчего пытаюсь освободиться. Проклятая жизнь отступать не желает. Подпитки требует, зараза! Но уж дудки… в мои планы такое не входит».

Она набрала в рот воды. Прислушалась, как прохлада расползалась по дёснам. Когда та согревалась… глотала. Забава немного отвлекла. В дверном замке раздался щелчок. «Обед? Что-то рано», – поморщилась Роза, представляя вид еды. «Пожалуй, надо уяснить раз и навсегда, надо есть, или…» Настырное урчание утробы распорядилось в пользу обеда.

Тишину в коридоре нарушил негромкий разговор. Прислушалась…

За дверью медлили… «Почему обед? Может, захотели разобраться за штаны», – от возникшего подозрения бросило в жар. Нахлынула жалость к никчёмной жизни. «Приехали… вначале навалился голод, теперь подыхать жаль. Никудышное дело человек, в любом дерьме за живот цепляется».

Дверь открылась. То, что предстало на пороге, повергло в изумление. На такое арестантка не рассчитывала, да и что могла изменить. Приходилось разглядывать контрастную белизну одеяния гостьи на фоне грязно-серой стены.

Роза размышляла, что больше выводит из равновесия – естественное любопытство или тревога с раскаянием за утреннюю нелепость. Понимая, как смешно выглядит с обвисшими плечами, вытянутой шеей и открытым от удивления ртом, всё же не отрывала взгляда от субтильной дамочки. «Допрыгалась. Расплата пожаловала. Чёрт! Неужели, я «того»? По-другому – всё сейчас и разъяснится. А блондиночка красавица», – от надсады Роза сглотнула слюну.

Молодая женщина кардинально отличалась от других посетителей. Она источала цветочный запах духов, светясь белизной накрахмаленного халатика. Перекинутый через шею фонендоскоп подчёркивал статус. Маленький молоточек, поблескивающий в руке, служил последним штрихом к портрету незнакомки.

Привыкнув к виду гостьи, Роза откинула изначальную мысль, что видит ангела. Подавив желание заглянуть, нет ли у той крыльев, почувствовала облегчение, появилась надежда: нежданный визит развеет секрет. Хотя, пришлось признать, перед ней живая плоть, возможно, не с ангельскими намерениями.

Фигура отделилась от двери. Взгляд Розы переместился на бежевые остроносые туфельки. Они плавно приподнимались над полом и так же – опускались, завораживая.

– Стоп! – выкрикнула осуждённая и бросилась блондинки под ноги.

От неожиданности та замерла. Воображение Розы прокрутило событие минувшей секунды.

Она представила, как беспощадная шпилька бежевой туфельки нацелилась проткнуть настоящую драгоценность: утерянный инспектором носовой платок. Сердце дрогнуло, прочувствовав боль от прокола, будто бы наступили на него. Роза быстро схватила вещицу, прижала к груди, причисляя к живому осиротевшему существу. Она заскочила на постель, подобно зверьку ощетинилась, оскалив зубы, решила: «Пусть дальше проводят опыты, платка не отдам!»

Врач, рискнувшая остаться наедине с заключённой, несомненно обладала мужеством. Выручило то, что вовремя заметила пристальный взгляд на своей обуви, поэтому спокойно присела в ожидании, когда узница успокоится.

10
{"b":"634503","o":1}