Я молча приняла его и стала вытирать лицо.

— Неужели ваше отвращение ко мне столь велико? — спросил он, наблюдая за мной.

— Нет, но я… Я просто… — запнулась я, не в силах быстро подобрать слова, которые бы не обидели его, но и выразили бы моё состояние.

— Вы просто напуганы, сбиты с толку… То, чему учили вас родители, вы нарушили. Вам кажется, что вы отошли от принципов морали и упали в пучину разврата, — прервал меня Рене, сев на кровать рядом со мной, и неожиданно обнял меня за плечи и прижал к себе, зарывшись в мои волосы.

— Да, — тихо ответила я, рассматривая тонкий кусочек батиста с его гербом.

— Мне кажется, что постепенно узнавая меня, вы измените своё мнение. Но у вас холодные руки — ложитесь под одеяло, — заметил он, и подтолкнул меня вглубь кровати.

— Не бойтесь, я не привык насильно срывать ласки, — улыбнулся мне Рене, когда я боязно на него взглянула, но все же забралась под одеяло.

Мне на колени была поставлена тарелочка с марципаном и вручён кубок с сидром.

— Я знал, что вы его любите, и поэтому приказал принести. Ешьте… Вы не должны этой ночью печалиться или бояться.

Аромат, исходящий от сладости, сильно манил, и я, не сдержавшись, принялась за угощение.

— Знаете, вы удивитесь, но иметь в качестве любовника меня, вам очень даже выгодно, — Рене улыбнулся мне.

— Отчего же? — не поняла я такого заявления.

— Я щедр, галантен, красив, в постели не противен, искусен в любви… Да и сами вы не смогли бы выбрать подходящую кандидатуру. Заигрывания с вашим легкомысленным родственником — этому яркий пример, — ответил он.

— Но зачем мне вообще любовник? Я бы прекрасно прожила бы и в компании Оливье, — удивилась я.

— Возможно вы бы и смогли, но он вот — нет, — фыркнул мой собеседник.

— Что вы хотите этим сказать???

— Моя наивная инфанта, даже самые глубокие и чистые чувства не могут существовать вечно. Вы, конечно же, красивы, начитаны, по-своему умны, но мужчина любит разнообразие. Через пару лет ваших отношений, даже без вмешательства извне, Оливье бы вспомнил и про мадам де Шеврез, и про иную привлекательную и не обремененную нормами морали даму…

— Вы имеете в виду, что я бы ему наскучила, и он стал бы мне изменять с более или менее симпатичными женщинами? — несколько обиженно уточнила я.

— По-моему предпосылки к этому уже были, — ответил Рене, не скрывая намёка на вполне очевидное.

Я поджала губы, вспомнив увиденную сцену измены с ненавистной мне Мари.

— Значит, он меня не любит, — тихо проговорила я.

— Мадам, не стоит делать поспешных выводов. Мужчины непостоянны по своей природе. Верность одной даме — явление редкое, прямо скажем — мифическое. Если бы муж не любил вас, он бы не пошёл на довольно неоднозначный ритуал. Уверяю вас, у него был способ прервать ваш союз и заключить новый брак с более здоровой девицей, — заметил Рене, — Оливье многим пожертвовал пойдя на это, но наша с вами связь как раз таки и поможет сохранить ваш союз. Если у него будет соперник, то его внимание всегда будет приковано к вам.

— Соперник? Разве он ревнует меня?

— Естественно, ревнует, наивная вы душа. Несмотря на его учтивость, вежливость, и даже некий юмор, он с большим трудом и достоинством скрывает непреодолимую ревность. Самое большое желание для него теперь — чтобы вы всегда выбирали только его. Мы на самом деле стремимся завладеть вашим вниманием. Только вы про этот секрет ему не разболтайте, — улыбнулся мне Рене.

— Я могу понять Оливье, но зачем вам моё внимание? Мне кажется, что такой искушённый в любви человек, может найти себе объект для обожания, и даже не один…

— Безусловно. Но постепенно, со временем, приходишь к пониманию, что отношения должны нести не только страсть, но и нечто бо́льшее, — ответил он мне.

— Что же? Любовь?

— Нет. Любовь, как и страсть, явление приходящие. Она недолговечна, но в отличие от страсти, длится чуть дольше и несколько глубже. Я говорю о том, что всегда связывает мужчину и женщину — общие интересы.

— Ну и какой же у нас общий интерес?

— Воспитание нашего малыша. По мне так интерес на долгие года.

— Но почему со мной? Ведь можно было найти другую кандидатуру на роль матери вашего потенциального наследника. К тому же, я замужем, а свободная девушка для вас, наверное, была бы предпочтительней, — удивилась я.

— Вы ошибаетесь. Найти достойную женщину, которая бы выносила ребёнка, занималась его воспитанием, да и вообще помнила бы, что у неё есть сын, а не одна лишь светская жизнь — в наше время такую чаровницу найти проблематично. К тому же, как раз брак-то я обеспечить даме и не могу. Поэтому не каждая согласится воспитывать бастарда.

— А как же мадам де Шеврез? Она с лёгкостью обзавелась внебрачным сыном и вспомнила о нём, когда мальчик несколько подрос, — заметила я.

— Вы невнимательны. Я говорил ранее, что для воспитания моего наследника мне нужна чуткая и внимательная к ребёнку женщина, а не любительница интриг.

— И такую женщину вы увидели во мне?

— Да. Это и меня самого удивило. Вы подходите мне по всем пунктам. Конечно, ваш брак с моим другом был препятствием, из-за которого я даже думал отказаться от мысли оказывать вам внимание. Но после того, что с вами произошло, когда нашёлся только такой выход, я подумал, что это судьба, — он придвинул меня к себе, — Ради вас я пошёл на этот договор с определёнными жертвами, — он поцеловал меня в шею, — Ради вас и Армана.

— Армана? Кто это??? — не поняла я.

— Так будут звать нашего сына, — прошептал он мне на ухо.

— Но мне не нравится это имя. Оно тяжеловесное, звучит, как название части доспехов, — поморщилась я, — Я думала назвать мальчика в честь моих братьев Луи или Анри…

— Сударыня, у нас каждый второй мальчик в дворянской семье Луи, а каждый третий Анри. Наш ребёнок должен носить красивое и не массовое имя. Кстати Арманом звали моего отца, — возразил Рене.

— Это имя может стать вторым или третьим, но не первым. Оно звучит не очень элегантно, — настаивала я на своём.

— А у вас есть на примете другие имена?

— Как насчёт Далматия? — усмехнулась я.

— Вы издеваетесь?! Это вашего с Оливье сына хоть Енотием назовите — мне лично будет всё равно. А у моего ребёнка имя будет с прекрасным значением.

— Ну, можно назвать в честь моего дяди или отца — Антуаном или Мишелем, — предложила я.

— Мадам, у вас ещё будут с супругом дети без моего участия — поберегите для них эти прекрасные имена. Мне же позвольте самому назвать моего единственного сына, — ответил он.

— Только не так помпезно и тяжеловесно. Мальчику ведь с этим жить.

— Почему бы его не назвать как и меня — Рене?

— И это вызовет определённые вопросы, косые взгляды… А если он будет ещё и белокур и похож на вас, то подозрения в моей измене, — возразила я.

— Хорошо, согласен — слишком смело. К тому же, у нас ещё и это кривоногое, лающее создание носит сие прекрасное имя. Трое Рене на один замок — это слишком. Но знаете, мне вспомнилось одно прекрасное имя, дорогая инфанта — Реми, — внезапно сказал он, после не продолжительного молчания.

— Мне нравится, — кивнула я, — Похоже на ваше имя, не длинное и красивое.

— А какое имя вы выбрали для сына Оливье?

— Филипп. В честь его отца. К тому же, месье Филипп много раз мне спасал жизнь и помогал.

— Я думаю, что моему другу оно понравится. Оно такое… королевское, — он поцеловал меня в щёку, — Но глаза у вас уже слипаются. Спите. Будем считать, что сегодня мы просто начали наше общение, как родители очаровательного малыша, — он обнял меня за плечи, прижав к себе.

Я и правда стала медленно погружаться в сон, чувствуя тепло его тела и впервые неприятие этого человека, нервозность от его присутствия, улетучились, оставив место покою.

Проснулась я уже в своей постели. Оливье перенёс меня в нашу спальню.

В этот день после обильного завтрака я должна была посвятить время выбору тканей для платья. Привезённые товары снесли в небольшую комнатку на первом этаже. Я спустилась туда с главной швеёй — матушкой Бонне, полноватой и добродушной женщиной в возрасте. Она была обучена азам грамоты и поэтому должна была записывать мои пожелания на кусок пергамента графитной палочкой. Я же должна была лишь сделать свой выбор.