Граф улыбнулся.

- Оказывается, вы капризная неженка. Но, знаете, не меняйтесь! Вы мне нравитесь именно такой, – он поцеловал мне руку.

- Я пришла поговорить о Теофилии, – наконец, собравшись с духом сказала я.

Оливье вздохнул.

- А что о ней говорить? Рене взял на себя заботу об этой молодой женщине. Он верен своему слову и, я уверен, хорошо пристроит её.

– Но из разговора за столом я поняла, что это нечто вроде сводничества, – прошептала я. – Ох, моя дорогая, как вы все таки наивны. Конечно, Теофилия знает, что это сводничество. Она ведь куртизанка, – улыбнулся граф. – Как куртизанка? – я была сбита с толку. – Да, это женщина, чьей профессией вы не так давно интересовались. Сбежав от своего престарелого любовника, который к тому же промышлял разбоем, она жаждет построить себе более прибыльное и не такое, может, опасное будущее, – ответил Оливье.

- Подождите, но это ведь был её отчим! Она мне очень подробно всё рассказала при нашей первой встрече, – я непонимающе посмотрела на графа.

- Ну, а что ещё она могла поведать такой чистой и неискушенной душе? Я навел справки, о ней – её мать и правда родила девочку от знатного вельможи. Но вот повторно замуж не выходила. А в тот регион Теофилия приехала уже с данным господином. Их отношения не были как между отчимом и падчерицей. Все в округе знали, что они живут во грехе. Он её содержал, её это устраивало. Был так же слух о том, что заниматься разбоем её любовник стал, когда наша Теофилия затребовала дорогие наряды и безделушки. Возможно, она в дальнейшем ужаснулась тому, до чего она довела человека, сделав из преуспевающего торговца убийцу, и захотела сбежать. К тому же он не молодел, – пояснил мне граф.

- Но тогда её надо наставить на путь истинный, а не толкать дальше в бездну разврата! – не подумав, воскликнула я.

Оливье внимательно на меня посмотрел:

– Сударыня, она взрослый и вменяемый человек, к тому же довольно хитрый. По данному пути “разврата” она уже далеко ушла и выбор свой сделала. А у неё он был, я вас уверяю. Рене сведёт её со спокойным и состоятельным, хотя, возможно, и женатым человеком. Но ей будет обеспечена сытая жизнь хоть на какое-то время, – постарался растолковать он мне природу вещей. – Знаете, потворствовать в таких делах по-моему омерзительно, – не согласилась я. – А более великодушно было бы выставить её за порог в одном платье? Сделав добычей разбойников и заставить её опускаться ещё ниже? – вопросил мой собеседник.

- Нет, конечно же, но...

- Поэтому, дорогая, давайте предоставим возможность Теофилии позаботиться о себе самой, и перейдём к более насущным проблемам – вашему свадебному гардеробу, например. Я так понимаю, пока его в природе не существует, а наше мероприятие через две недели. Гости прибудут в середине марта.

– Как в середине марта? Как через две недели? Почему так скоро?! – воскликнула я, лихорадочно подсчитывая в голове, сколько же дел надо переделать в замке.

- Во-первых, играть свадьбу в мае плохая примета. У нас и так выдались приключения до сего события, и растягивать их на всю нашу жизнь я не собираюсь. Во-вторых, – он помолчал с минуту, а затем ответил, – не вижу смысла тянуть, я и так достаточно долго ожидаю.

Я не поняла чего именно ожидает граф «достаточно долго», но уточнять не стала. Его желание столь быстро узаконить наши отношения меня смутило, но я не стала возражать. Возможно, и правда не стоит затягивать. Мы слишком много пережили, зачем опять испытывать судьбу?

- Я закажу в Марселе ткани, а над вашим одеянием будут трудиться все швеи Прованса. Так что, думаю, поспеем к установленной дате. В организации торжества я полностью полагаюсь на мадам Полин, – я согласно кивнула на его слова.

Жена дядиного управляющего пришла нам на помощь с организацией свадьбы. Тихая и скромная женщина, она, в этот раз, осмелилась предложить свои услуги, после “побега” герцогини. Она часто помогала устраивать праздники в многочисленной семье. Мадам так же заметила, что свадьба графа, конечно, событие выдающееся, но по структуре своей отличается от свадьбы горожанина разве что роскошью. Если у моего будущего супруга и были сомнения на её счет, то после первых дней кропотливой работы мадам Терри они рассеялись. Уже через три дня были готовы списки необходимого, расписаны блюда, сорта вин, а так же план мероприятия. Она помогла составить Оливье текст для приглашений, выбрала красивую бирюзовую бумагу. Граф не поленился лично написать каждое приглашение своим каллиграфическим почерком, и отправить с ними посыльных по адресатам. Меня же от процесса подготовки свадьбы отстранили, поручив занятия с Раулем. После случая на башне мальчик стал замкнутым, молчаливым. Его часто посещали кошмары и он кричал во сне. Это беспокоило графа, и поэтому он всячески пытался окружить ребёнка своим вниманием, несмотря на предсвадебную суматоху.

Каждую ночь Рауль спал теперь со мной. Когда он лежал в моей постели и знал, что рядом кто-то есть, то сон его был спокойным и глубоким. Каждый вечер мы втроём гуляли по парку. Оливье настоял на этом, дабы мальчик больше дышал свежим воздухом, хотя на самом деле, он старался наладить с ним общение. Как правило, в это время Рауль выгуливал своего толстого пони. Когда-то животное нарекли Геркулесом, но постепенно его раскормили, оно растолстело и таким величественным именем его не называли, предпочитая «Пухлик» или, как любил называть его граф, «Бриошь». Во время таких прогулок мальчик становился более разговорчивым. Со временем даже начинал шутить, улыбаться и смеяться.

- Рауль, праздничная одежда для тебя уже сшита, завтра ее привезут в замок, тебе надо ее примерить – сказал граф, – Ты у нас ведь будешь праздничным пажом, тебе надлежит нести шлейф невесты.

- А кто будет бросать лепестки роз под ноги Ангелу? – спросил, нахмурившись, мальчик.

– Внучка моего управляющего, Маргарита. Ей пять лет, как раз подойдёт для этого важного занятия, – ответил Оливье.

Имя девочки напомнило мне о том, что кузены проигнорировали приглашения.

- Кузина Маргарита не приедет. Она прислала письмо дяде, где пожелала нам счастья в двух строчках. Кузина Беатрис тоже не сможет посетить свадьбу – у них в монастыре эпидемия лихорадки, многие сёстры больны и она помогает в лазарете. А кузен Шарль отписался, что занят на службе и пришлёт вместо себя старшего сына – Матье, ему уже шестнадцать лет, – поделилась я новостями.

- Не переживайте, ваш ближайший родственник месье де Бельфор будет на свадьбе. Он поведёт вас к алтарю. На празднике будут только те, кто желает вам счастья, – в это время взрыв хохота привлёк наше внимание.

Женевьева с Теофилией заходили в замок. Позади них шёл лорд Сазерленд. Видимо, какая-то шутка их особо развеселила.

- Ну и, несколько внезапных гостей, – пробормотал граф.

- А что будет после церкви? – спросил Рауль.

- Пир, мой дорогой. Ты сможешь целый вечер пить сидр и есть сладости. И даже пойдешь спать чуть позже, – ответил Оливье.

- А что будет после пира? – допытывался мальчик.

- Мы пойдем спать, – ответил граф.

- А что такое «брачная ночь»? – напрямую спросил Рауль.

– Это ночь когда мы будем спать с мадемуазель де Бельфор, как муж и жена, – постарался объяснить Оливье, по его поджатым губам было видно, что такие вопросы ему неприятны.

- А это как? – спросил его воспитанник, – Я слышал, как слуги говорили, что, наверное, будет кровь. Хотя, возможно, вы уже сорвали цветок. Вот я хочу спросить при чём тут цветок и откуда кровь? – дитя взглянуло на нас чистыми и невинными глазами, в то время, как мы стали медленно краснеть.

- Объясню, когда станешь взрослым, – сквозь зубы процедил Оливье, – А пока молодой человек, прекращайте пересказывать неприличные сплетни слуг.

Наверняка, раньше бы он накричал на мальчика за подобное, но после падения Рауля с башни, он старался держать себя в руках.

– Нам лучше вернуться в замок. Становиться холодно, – проговорила я, пытаясь скрыть улыбку.