— Да разве важно нечисти, чью душу губить? Я же сама, своими глазами видела, как эта Дама тащила девочку вчера, — с некой зловещей торжественностью произнесла рассказчица.
Все в кухне повернулись в её сторону.
— И где ж ты это увидела, кума? — поинтересовалась Бернадетта.
— Давеча я оттирала сковороды, в которых мясо жарили, да стояла возле окна. Мне же Жан-Жак, мой крестник, должен был принести мазь от своей матушки. Мамаша Дюмаж её делает не хуже, чем Хельга, да в два раза мне дешевле продаёт. К тому же над мазью уж точно молитва произнесена будет, а не понятно что…
— И что же ты там увидела? Не томи! — перебила её Бернадетта. Видимо более подробно слушать о мази и болячках своей родственницы не входило в её планы.
— Так вот. Стою, значит, возле окна, дождь стеной хлещет, ветер завывает, — продолжилось повествование, — Тут слышу странные звуки, как кто-то ревёт или кричит… Жалостливо так… Я присмотрелась и вижу: идёт по двору в сторону леса Дама — я её сразу же опознала — да девочку упирающуюся тащит. Я аж ахнула, как увидела кто это.
Тут за моей спиной резко хлопнула дверь во двор. Я быстро оглянулась, но услышала только быстрые шаги, тут же исчезнувшие в одном из коридоров.
Тем не менее неизвестный, прошмыгнувший мимо, раскрыл моё присутствие у порога; служанки испуганно повернулись в мою сторону. Улыбнувшись, я прошла в кухню. Марселина и Бернадетта попытались сделать нечто, отдалённо напоминавшее книксен, а повар и поварята поклонились.
— Так ты видела, кто тащил девочку на погибель? — уже в открытую спросила я у Марселины.
— Так ясно ведь кто, сударыня — призрак Дамы в Сером, — при этих словах женщина быстро коснулась амулета в виде мешочка с чем-то непонятным, висевшего у неё на шее.
— Ты видела её лицо?
— Нет, госпожа. На ней был серый плащ и платье, а когда она подняла голову и посмотрела в мою сторону, то капюшон стал сползать с её головы, и я, как полагается, зажмурилась, — ответила служанка.
— Как полагается??? — не поняла я.
— Ну, да — если увидеть лицо Дамы в Сером, то можно сойти с ума или замертво упасть на месте, — пояснила Марселина.
— Но почему же ты никому не рассказала об увиденном? — удивилась я.
Мысль о том, что убийца был рядом и его заметили, раздосадовала меня. Ведь Аурелию можно было спасти…
— Так когда я снова подошла к окну и хотела позвать месье Кампо, то никого во дворе более не было.
— А зачем ты отходила?
— Как, зачем?! Дабы найти амулет от сглаза, прочесть три раза «Отче Наш», как полагается… Но потом я и двор проверила — там никого не было. А когда пришёл Жан-Жак, то он сказал, что тоже никого не повстречал по пути.
Мои расспросы прервало появление Эммильены, которая удивлённо уставилась на меня.
— Дорогая, что вы здесь делаете?
— Да, вот… Решила узнать насчёт меню; может стоит что-то изменить, — начала я.
— Ничего не стоит менять — я уже утвердила блюда на три дня вперёд, — несколько надменно хмыкнула Эммильена, — Так, что вам не стоит беспокоиться, — и деловито взяв меня под руку, добавила: — Я просто пришла, чтобы проконтролировать процесс. Месье Кампо, надеюсь, что вы не будете обсыпать блюда специями в таком объёме, как в прошлый раз? Это немыслимо — тратить такие дорогие ингредиенты, словно мы короля принимаем. Пару щепоток было бы вполне достаточно. И зачем вы наливаете столько горчицы в соусник? Это соус, а не вода. Его должно быть немного, а не до краёв, — начала она отчитывать повара.
— Месье Кампо наполняет полный соусник лично для меня, — подала я голос, — Как и обсыпает блюда приправами. Сейчас, в данном положении, мои вкусы претерпели изменения.
Повар, видимо, уставший от придирок Эммильены, благодарно посмотрел на меня. Графиня дель Альваро поджала губы, пытаясь скрыть раздражение.
— Что ж. Для вашего здоровья не стоит жалеть ничего. Ведь вы дадите жизнь наследнику нашего древнего рода, — натянув улыбку, повернулась она ко мне, — Если мадам графиня требует именно такие блюда, то можете всё оставить без изменений, — дала она своё согласие месье Кампо, и вышла из кухни, уводя и меня.
Её присутствие рядом тяготило меня. Возможно её действия были мотивированы участием, но этого участия было слишком много — такая забота душила, подавляя волю. И иногда мне казалось, что желание всё контролировать и всем управлять — семейная черта Оливье и его сестры.
— Вам следует сегодня провести день в постели, дабы завтра быть отдохнувшей и выдержать большую мессу. Конечно, ведь надобно отпеть тело невинного ребёнка, но учитывая, что она не состоит с нами в родстве, это сделают в поместье кузена графа де Брионна. Сегодня он высказал пожелание отправиться после мессы к кузену, забрав тело падчерицы. Но мадам графиня не выдержит длительного путешествия в Бордо с таким грузом, поэтому Аурелию похоронят в Провансе…
В это время мы проходили возле спуска в подвалы, где находилось тело погибшей. Внезапно мы услышали странный шум, доносившийся оттуда.
— Что это? — шепотом спросила я.
— О, ничего страшного, наверное кто-то из слуг решил там прибраться.
— Прибираться в подвалах, на ночь глядя? — с недоумением посмотрела я на неё, и только хотела отправиться проверить источник шума, как Эммильена схватила меня за руку, и оттащила от двери.
— Не зачем вам блуждать там в потёмках! Лестница вниз крутая, ступени склизкие — вы хотите снова рискнуть своим положением? — зло зашипела она мне.
От досады я закусила губу. Она была права — лезть в подвалы без свечи было опасно, а вспомнив про огромных крыс, обитавших там, я невольно вздрогнула.
Эммильена взяла меня под локоть и отвела в сторону. В это время мимо случайно проходил Гримо, она дала ему поручение проверить подвал. В особенности то место, где находился труп девочки. Было очевидно, что этот приказ слуге явно не доставил удовольствия, но перечить, а уж тем более возражать сестре графа, он не смел. Поэтому вздохнув, он отправился за свечой.
Графиня дель Альваро сопроводила меня до самой спальни. Мод тут же принесла мне ночную рубашку. Ужин тоже был доставлен сюда. Очевидно, мой супруг решил, что присутствие в обеденной зале, где обсуждают покойницу, плохо скажется на моём состоянии. Я справилась у служанки о детях — Рауле и Марианне, прекрасно зная, что о Ксавье и Эмиле сестра Оливье прекрасно позаботится сама.
— Им дали успокоительного отвара — мальчик сильно расстроился… Аурелия ему понравилась, он долго с ней беседовал, — поведала Мод.
— Довольно странно, учитывая поведение девочки, — не удержалась от комментариев Эммильена.
Она всё же осталась в комнате, устроившись в кресле возле камина.
— Кстати, дорогая, я планирую поговорить с месье аббатом, посему прошу и вашего с Оливье участия в этом деле. Речь пойдёт о Марианне, — начала она, видимо, затем и оставшись в моей опочивальне, дабы затронуть эту тему.
— О Марианне? — удивленно посмотрела я на неё.
Ранее я готова была поклясться, что Эммильену заботили только её сыновья. К остальным детям в замке она относилась сдержанно, даже с некой еле скрываемой брезгливостью. Поэтому её желание обсудить нечто касательное девочки, было поистине странным.
— Месье д’ Эрбле, возможно, в силу того, что его путь больше связан с духовной стезёй, не понимает, что вредит дочери. Он толкает её в сторону разврата своими неразумными подарками — подумать только, мыслимо ли это дарить девочке столько косметики, дорогих платьев и украшений? Это развратит неокрепшую душу, — высказала она.
— Я думаю, что месье аббат просто пытается таким образом проявить заботу о своём единственном ребёнке. К тому же, Марианна пользуется его дарами разумно. Не думаю, что лишняя баночка с помадой или красивое платье из атласа смогут её испортить, — пожала я плечами.
Марианна чем-то походила на меня, по складу характера. Видимо определённое время, проведённое в монастыре, где она помогала в основном в библиотеке, повлияло на неё каким-то образом. Она любила тишину, читать, размышлять, узнавать новое и была полностью равнодушна к нарядам и каким бы то ни было аксессуарам. Так что кокеткой, коей её, видимо, считала Эммильена, девочку трудно было представить.
