- Матерь Божья! – в голосе слышалось неподдельное удивление, даже некий страх.

Вскоре они с месье Жаме вернулись. Оба сбитые с толку, удивлённые и растерянные одновременно. – Я никогда не видел такое чудо, – наконец, произнёс супруг.

- Я только читал о них, – признался месье Жаме, – В книгах писалось, что сие плод сношения человека и тёмных сил. Но я считал, что это больше легенда, нежели реальность.

- Что вы там обнаружили? – с любопытством спросила я.

– Мадам, я расскажу, если вы дадите слово молчать, ибо слухи об этом существе могут смутить жителей замка, – обратился ко мне Оливье.

- Я никому не скажу, даю слово! – пообещала я, честно глядя ему в глаза.

- Тело, которые вы обнаружили в лесу, на первый взгляд принадлежало даме. Но когда я снял с него лохмотья одежды, то половые признаки у него были мужскими, хотя грудь так же присутствовала, – пояснил месье Жаме.

– Но как такое может быть? – воскликнула я. – Их называют «гермафродиты». По легенде древних это дитя нимфы Салмакис и сына Гермеса и Афродиты. Влюблённые, по легенде, искупались в волшебном озере и слились в одно тело. От них и пошли эти существа. Но самое странное, что это чудо природы, лежащее в нашем подвале, было в положении. На ранних сроках, но живот уже понемногу стал округляться, – рассказал лекарь. – И, тем не менее, что бы это ни было, мы должны знать, какое имя оно носило. Ведь на существе была дорогая одежда и украшения, – подвел итог граф, – Оно одето в женское платье, значит, скорее всего, представлялось дамой. Поэтому я отправлю слуг поспрашивать в городке и деревнях о незнакомой женщине, красиво и богатой одетой, с рыжеватыми волосами, худощавой и с серыми глазами. Возможно, она проезжала через мои земли, – закончил он. Оливье так же решил написать письма ближайшим соседям, расспросив в них о возможных схожих ситуациях. Быть может, в их владениях так же пропадали молодые девушки, или были найдены останки несчастных жертв. Везде он упоминал незнакомку в дорогой одежде. Мол, может, она ехала с их стороны. Я же отправилась погулять во внутренний двор, раздумывая над необычным для себя открытием. Во дворике никого не было, хотя где-то недалеко раздавался звонкий голосок Рауля. Мальчик часто навещал своего пони. Он любил животных, особенно лошадей, поэтому часто бывал на конюшне, наблюдая за работой грумов и слушая их истории о разных скакунах и жеребцах. Я не стала отвлекать его, предоставив трём уверенным мужчинам отвечать на бесконечные вопросы ребёнка. В это время я увидела Бриджитт. Женщина, оглядываясь по сторонам и стараясь держаться в тени замка, подошла ко мне поближе и поманила к себе. Я быстро подошла так, чтобы расстояние между нами было минимальным.

- Вот, сударыня. Эту записку просила передать вам лично в руки красивая госпожа, – она сунула мне клочок пергамента.

Я удивлённо приняла его.

- Она не назвала своё имя?

- Нет, но сказала, что приезжала ранее к графу и у вас вышла неприятная ситуация с Раулем, – быстро выпалила крестьянка.

От удивления у меня вытянулось лицо – герцогиня де Шеврез решила написать

мне ? После этого Бриджитт быстро удалилась, выйдя через конюшню. Я развернула письмо и прочла:

“Дорогая Анна, прошу Вас дать мне шанс рассказать Вам о сложившейся ситуации, и прийти сегодня на встречу со мной, в восемь часов вечера, к опушке леса, что возле замка Оливье. Порой мужчины бывают глухи к доводам сердца, но женщина всегда может понять другую такую же несчастную душу. Молю, не говорите ничего графу. Боюсь, что узнав, он вас не отпустит. Приходите одна, дабы сохранить услышанное в тайне”.

Я быстро спрятала клочок в отворот своей перчатки. От конюшни шёл Рауль. Мальчик вежливо поклонился мне, затем озорно посмотрев по сторонам, подбежал ко мне. – Мама, а как вы думаете, граф согласится сегодня с нами на прогулку? И когда я смогу принять душистую ванну? – спросил он. – Дорогой, боюсь, у месье графа сегодня много дел. Он работает в кабинете. Что же про ванную – это будет не сегодня, так что выгулять Бриошь во дворике мы можем с тобой сейчас, – быстро ответила я. Мальчик кивнул и вскоре вернулся с пони. Но всю прогулку я была погружена в свои думы, отвечала на вопросы Рауля не сразу и невпопад. Взглянув на меня, мальчик нахмурился, но промолчал. Слуга позвал нас к ужину. Посмотрев на часы на башне, я увидела, что стрелки показывали ровно шесть часов вечера. Я окончательно решила пойти на встречу с герцогиней. Возможно, разговор с ней наедине расставит все точки над «и». Я не заметила, как клочок бумаги, исписанный убористым почерком мадам де Шеврез, выпал у меня из-за отворота перчатки. За ужином я была молчалива, и вяло ковыряла еду в тарелке. – Вы чем-то опечалены, моя нимфа? – спросил граф, сидя рядом со мной.

- Думаю над нашей находкой, – непринуждённо ответила я, – Хотя, я больше удивлена.

- Да, согласен. Чудна природа, и её дети не всегда обыденны, – ответил на это Оливье.

По всей видимости, его друзья были в курсе особенностей тела убитого существа, потому как аббат д`Эрбле тут же фыркнул: – Природа тут ни при чём, друг мой. Всё это происки Князя Тьмы. Обычно такие тела появляются после соития с ним. Так же говорят, что подобных детей производят мужчины, поддавшиеся Позорному Греху. Я непонимающе взглянула на него. – Простите, но что именно вы подразумеваете, говоря «Позорный Грех»? – спросила я аббата. Наступило неловкое молчание. – Сударыня, о таком молодой и приличной женщине знать не следует, – неоднозначно ответил Рене. – Это грех содомии, – тут же довольно спокойно ответил граф. Я смутно припомнила, что слышала нечто подобное. Но понимая, что подробности могут быть не слишком приятны и приемлемы для моих ушей и разума, уточнять, в чём конкретно его суть, я не стала. – В любом случае, его побочный эффект лежит в подвале замка, – заключил аббат Д’Эрбле. – Интересно, тот, кто убил это существо, знал о его особенности? – проговорила я, обращаясь больше к себе. – Разве такое можно скрыть? – удивился Д`Артаньян. – Да запросто! – ответил ему месье дю Валлон, – Мне вспомнилась труппа бродячих актёров, что давала развесёлое представление возле моего имения. Так женщин там играли мальчики. Они наряжались в женское платье, одевали длинный искусственный волос, да густо мазали своё лицо румянами. Кадыки прикрывали воротниками. Многие потом удивлялись: «Куда пропали те красотки?», когда актёры переоделись и собрали сцену. – Может, кто полез поухаживать за хорошенькой дамой, а под платьем нашёл разочарование и мужское начало? – задорно предположил гасконец.

- Вы хотите сказать, что из-за этого можно убить живое существо и разделать, словно свиную тушу? – спросила я.

Д`Артаньян лишь молча пожал плечами. – Вполне возможно, что там зашло несколько дальше обычного свидания. Ведь это создание было в положении, – задумчиво произнёс граф.

- Но, позвольте, как можно во время близости не заметить, что спишь не совсем с женщиной? – удивилась я.

– О, с этим, в плане понимания, как раз проблем нет, – вновь откликнулся аббат, – Кавалер мог быть пьян, в комнате могло быть темно… В конце концов, могли быть пущены чары и хитрости сокрытия иного полового признака. Я несколько смутилась, представив себе сию картину. Увидев румянец у меня на щеках, аббат улыбнулся: – Давайте сменим тему. Не стоит смущать мадам графиню пикантными подробностями этой омерзительной ситуации, – произнёс он, и все молча вернулись к еде. После ужина Оливье с гостями отправились к заветной комнате возле винного погреба. Я же, незаметно накинув на себя плащ, выскользнула во двор. Мне показалось, что я услышала шаги за спиной, но в сгущающихся сумерках никого не разглядела. Снег немного подтаял, мешался с землёй и превращался в холодную грязь. Кое-где сохранялись куски толстого льда, так что до опушки я шла постоянно поскальзываясь, и пару раз чуть не упав. Возле старых и кривых деревьев стоял паж с двумя лошадьми. Герцогиня уже спешилась и поджидала меня. На ней был знакомый тёмно-синий плащ и тяжёлое тёмно-изумрудное платье из бархата. – Я рада, что вы пришли, прочтя мою записку, – улыбнулась она мне. – Добрый вечер. О чём же вы хотели поговорить? – напрямую спросила я. Женщина несколько строго поджала губы и кивнула слуге: – Свободен! Отведи лошадей в город. Я вернусь потом сама, тут не далеко, – кивнула она в сторону городка Ла Фер, дорога к которому лежала прямо вдоль кромки леса. – Вы не боитесь диких зверей? – спросила я её. – Помилуйте, какие звери? Зная страсть Оливье к охоте, все они давно вымерли или разбежались. Он вас ещё не вывозил на неё? Вы ещё не участвовали в этом “прекрасном действии”, где вынуждены подпрыгивать на колдобинах в неудобном дамском седле, дабы полюбоваться, как загоняют оленя? – фыркнула она. – А вы были на охоте с ним? – приподняла я бровь. – Естественно, и не раз, – поморщилась она, видимо, не получая особого удовольствия от воспоминаний об этих мероприятиях. – Но, вернёмся к теме разговора. Я думаю, из моего прошлого визита вы поняли, что мы с Оливье были близки и плод этой близости Рауль. Прекрасное дитя, которое, увы, я не могу открыто прижать к своему материнскому сердцу, – с напускным сочувствием произнесла она. – Кто же вам мешал, мадам, приехать и пообщаться с мальчиком, ещё до моего появления в данной провинции? – с сарказмом произнесла я. – О, я так понимаю, что в силу своей юности вы не интересуетесь политикой и делами двора? – спросила она. Я пожала плечами. – Я была в трауре, мои мысли больше занимала смерть братьев и родителей, нежели сплетни и забавы Лувра, – несколько холодно ответила я. – Сочувствую, моя дорогая. Что ж, тогда понятно, почему Оливье так быстро выделил вас и, наверное, потащил под венец довольно стремительно, – сказала она. – Что вы имеете в виду? – посмотрела я на неё, попутно замечая, как мы постепенно углублялись в лес. – Мужчины обожают слабых женщин. Особенно он, а тут появились вы; такая несчастная, одинокая, благородного происхождения и с недурным личиком. Конечно, кавалер его уклада сразу выделяет такую девушку, дабы доказать себе свою силу, – объяснила она мне. – На вряд ли. Помимо меня в Провансе много сирот, либо девушек в трудном положении, – не поверила я ей. – Понимаете, как бы то ни было, но ваш скоропалительный брак навсегда отрезал Раулю шанс получить законных родителей, – заявила она. – Вы хотите сказать, что женили бы на себе графа после смерти вашего супруга? – приподняла я бровь. – Ну, конечно, это был бы длительный и трудоёмкий, но вполне выполнимый процесс. Оливье прекрасный любовник, благородный человек. У нас с ним даже могли быть ещё дети, кроме этого малыша. – Знаете, у вас было время дабы попытаться это сделать. Но мой супруг за всё это время даже не упомянул о вас. А о матери Рауля сказал, что она его бросила, – прервала я эту приторную тираду причитаний. – Я была слишком расстроена тем, что тогда меня окружало. В тот момент моей жизни Оливье подсунул мне один документ, который я имела неосмотрительность подписать, – с досадой поджала она губу. – Но, вернёмся к настоящему состоянию дел; я его жена. У вас, мадам, есть супруг, и, я слышала, дети, – вновь свернула я тему в неудобное для неё русло. – Да, конечно, ваш брак – вещь свершившаяся. Развод – организовывать затратно, долго, да и нет особых предпосылок. Как я поняла, вы не тяготеете к монашеской жизни. Я согласно кивнула. – Но вы могли бы разъехаться. Многие пары так живут. Встречаться можно по праздникам, ради приличия. Возможно, это сделать лучше после рождения общего наследника. Всё-таки Оливье нужно кому-то передать земли. Несмотря на всю любовь к Раулю, он не может дать ему право носить титул, – предложила она. От такой наглости у меня перехватило дыхание. – Вы предлагаете мне бросить человека, которого я люблю, ради того, чтобы вы развлекались с ним, а мне отправиться подальше и сидеть молча в глуши, с ребёнком? Мадам, вы явно не в себе! – Ну, что вы, дорогая! О глуши и речи не идёт. Я могу представить вас в Париже, при дворе, помочь вам найти прекрасного и юного кавалера… Ведь вы молоды и красивы, пользовались бы успехом. Насчёт любви – Оливье просто временно увлечён вами. Возможно, он решил немного развлечь себя, когда сидел тут в одиночестве, но из-за норм приличия ему пришлось жениться. Хотя, возможно, вы и ваша родня поспособствовали тому, чтобы он, как приличный человек, повёл вас под венец, – холодно процедила она мне. – Да, поэтому он чуть ли не насильно заставил меня подписать брачный договор, преследовал меня, добивался моего присутствия в замке?! – выпалила я. – Это на него не похоже, – нахмурилась де Шеврез, – Но даже если допустить, что у вас возникла чистая и крепкая любовь, то непонятно, зачем вам мой сын? Отдайте мальчика мне на воспитание. Скоро у вас самой появятся дети, и вам будет не до него. – Возможно, я вас удивлю, но любят не когда есть время или настроение. Любовь надолго поселяется в сердце, а вытравить её ради чьего-то каприза невозможно, – ответила я. – Неужели ваша связь с Раулем так сильна?