Мужчина вздохнул и исполнил мою просьбу.
– От вас пахнет вином, – прокомментировал Рауль. – Спи, – отрезал граф. – А разве вы не должны были натереть мне лоб душистым маслом? – не унимался малыш. – Я сейчас возьму свою перевязь и так отхожу ею тебя по мягкому и непослушному месту, что сидеть ты неделю не сможешь! – рявкнул Оливье, натягивая одеяло на себя. – Ну как же без масла, – не мог уняться мальчик. – Дорогой, если ты сейчас заснешь, то обещаю, что искупаю тебя в розовой или лавандовой воде, – пообещала я. – То есть, я смогу искупаться с вами? – уточнил ребёнок. – Ты будешь плескаться в лохани отдельно, но в воду Анна просто добавит те же масла, что и нам, – прервал приятные предвкушения мальчика граф. – Ладно, – вздохнул ребёнок, – Кстати, тут есть ночная ваза, а то я выпил много сидра? – В углу, – буркнул Оливье, – А теперь давай спи, иначе отправлю в детскую одного, по коридору, в темноте. Там со своим скелетом и встретишься. – Нет, там скелетов нет. Я обычно встречаю месье Жаме ночью и ещё одного месье, но сразу засыпаю на месте, когда вижу его, – пробормотал мальчик, проваливаясь в сон. – О ком он? – поинтересовался Оливье. – Ну, месье Жаме, видимо, иногда навещал Гертруду ночами, раз она понесла от него, – предположила я. – Да нет, насчёт лекаря тут всё понятно. Что эта за другой месье ходит по моему замку? – удивился Оливье. – Возможно, у слуг бурная ночная жизнь. Может, у вашего управляющего бессонница? – быстро предположила я. Граф пожал плечами. – Ладно, я не стану будить Рауля, что бы узнать об этом. Если честно, после такого насыщенного дня хочется побыстрее уснуть, – ответил он мне. – Я согласна с вами. И не сердитесь на ребёнка, он просто хочет нашего внимания, – произнесла я. Оливье вздохнул и задул свечу на прикроватном столике. Комната сразу погрузилась в темноту.
====== Глава 5. Длань разящая ======
На следующее утро, проснувшись, я обнаружила, что Рауль лежит поперёк на нас. Его голова покоилась на моей груди, а тело на Оливье. Ночью мальчик пару раз вставал к вазе, но, перелезая, он всегда будил супруга, что вызывало долгое бурчание. Граф осторожно взял сына, и понёс его досыпать в детскую. Нам же предстояло хлопотное утро, ведь сегодня Гертруда выходила замуж. Их венчание должно было пройти в обед. Граф решил, что подойдёт часовня возле замка. В городе сейчас было не до свадеб; оплакивали зверски убитых девушек. Молодожёнам отвели старое крыло замка, несмотря на убеждения месье Жаме, что им достаточно будет и пары комнат. – Там всё равно никто более не живёт. А я и так вам обещал новый, более просторный кабинет. Да и где вы будете ютиться с женой и ребёнком – в одной комнатушке?- ответил на это граф. С утра слуги перенесли большую часть вещей месье Жаме и Гертруды в пару больших комнат. То крыло, куда они переехали, было практически заброшенным. Ранее его занимал дед моего супруга. Туда он перебрался после свадьбы своего сына, дабы не мешать молодым. Единственным, о чём ещё раз упомянул граф, была старая лестница, ведущая из этого крыла в прачечные. – Она ветхая и не выдержит веса взрослого человека. Так что не пользуйтесь ею, – в который раз напомнил Оливье. Однако лекарь прекрасно знал о ней, как и Гертруда, так как они довольно долго жили в замке. Мне же эта информация была в новинку. Вскоре мы приступили к другим хлопотным приготовлениям. У месье Жаме был прекрасный, выходной наряд из бархата коричневого цвета, с золотистой вышивкой. Новые башмаки, шляпа и плащ, которые он когда-то приобрел в Мадриде, где жил до знакомства с графом. Но у девушки же попросту не было ничего нового. В замке она ходила в старом платье из чёрного сукна, доставшееся ей от матери, как и белый чепец с передником. Выходным нарядом было простое серое платье с белым кружевным воротником. На него Гертруда долго копила, и смогла позволить только на свой шестнадцатый день рождения, заказав в городке. Ситуация возникла откровенно неловкая. Я понимала, что Оливье просто не задумывался о таких насущных вещах, как одежда для девушки, а Гертруда была слишком робка, чтобы просить у отца помощи в этом вопросе. Не раздумывая, я отвела её в свою старую спальню, к свёрткам с покупками, что я делала с герцогиней де Монтуар. Их хотела забрать Теофилия, но Мод, невзлюбившая легкомысленную девушку, “забыла” ей о них напомнить. Проще говоря, спрятала эти обновки. К венчанию я подарила невесте бархатное платье цвета охры, с золотистым кружевом и бежевыми шелковыми юбками. Корсет его был расшит бордовыми цветами на золотистом фоне. – Мадам, я не могу принять этот наряд, – с нескрываемым восхищением взирала на него Гертруда. – Конечно, можете! Ваш отец всё-таки граф, а мужем станет преуспевающий лекарь, – возразила я. Девушке были отданы мои относительно новые бежевые туфельки. К тому же, они были разношены и прекрасно подходили ей по ноге. Гертруда с восторгом взирала на шёлковые чулки и облако из лент и кружев, которое звалось ночной рубашкой. Длинные локоны невесты мы приподняли шпильками. Я решила, что моя серебристая вуаль, в которой я ходила в церковь до траура по Луи, идеально подойдёт вместо фаты. Месье Жаме прислал невесте золотую цепочку с небольшой рубиновой подвеской и жемчужные серьги. Самое венчание было скромным. В часовне присутствовали: я, Мод, Гримо, пара слуг, нянька Рауля, сам мальчик и трое друзей графа, взиравших на церемонию с интересом сторонних наблюдателей. Оливье вёл бледную невесту к алтарю. Отец Доминик, не старый, но довольно надменный человек, вёл себя так, словно оказывает месье Жаме и его невесте большую честь. Его напыщенное поведение несколько раздражало, однако он не задавал лишних вопросов по поводу поспешности брака. После того, как молодые дали обет и поставили подписи в церковной книге, все вышли из часовни. Гертруда, закатив глаза, медленно осела на землю. Месье Жаме быстро подхватил её на руки, и в сопровождении Гримо и Мод понёс приводить свою супругу в чувства. – Похоже, что брачная ночь уже прошла успешно, – усмехнулся месье дю Валлон, выйдя следом за ними и наблюдая за удаляющимся лекарем.
- Главное, что ребёнок родится в браке, – буркнул на это Оливье.
Брак дочери и её положение не вызывали в нём особо радостных чувств. Теперь он распорядился освободить юную мадам Жаме от всех тяжёлых работ в замке. – Будет составлять вам компанию при занятиях рукоделием, – пояснил мне Оливье.
- Но я не особо люблю это занятие, – ответила я.
- Мадам, вам придётся ломать свои старые привычки. Жёны всех знатных вельмож занимаются им. Вы тоже будете заниматься вышивкой или плетением кружев, – категорично отрезал граф.
Так же отныне у Гертруды было усиленное питание. Это означало, что она могла брать с кухни пищи сколько угодно и когда угодно. Вскоре, мы встретили месье Жаме. Он направлялся в ледник, осматривать найденное вчера тело. – Я вижу, что вы преданны своему долгу, – подчеркнул граф. Мужчина покорно кивнул. – Моя жена спит. Я дал ей успокоительное. Лучше её не тревожить. У меня же есть свободное время для осмотра останков, – пояснил он. – Дамы в положении всегда теряют сознание? – обеспокоенно спросила я. – Не все и не всегда, мадам. У разных женщин проистекает всё по-разному. Я знавал одну даму, которая спокойно рожала детей, и через час после родов выходила к гостям. Беременность её отмечалась без негативных признаков, – поделился наблюдениями лекарь. – Да, я тоже знаю одну такую… Рожает детей, как крольчиха, в перерывах между ссылками и интригами, – мрачно заметил Оливье.
- У матери Рауля много детей? – спросила я.
Граф утвердительно кивнул. – Он у неё шестой. Правда, этот брак у неё всего лишь второй. Двое детей от первого мужа. И трое от второго. Так же она воспитывает своего крестника. Хотя он, возможно, такой же крестник, как и мой сын, – поведал он мне. Я увязалась за мужчинами в подвалы. Граф недовольно посмотрел на меня. – Незачем вам лицезреть эти ужасы снова. Подождите нас здесь, – указал он мне на место перед лестницей, ведущей вниз. Мужчины скрылись и какое-то время отсутствовали. Затем из подвалов раздался возглас Оливье.
