====== Глава 3. Чем выше любовь, тем ниже поцелуи! ======

Я медленно приходила в себя. Открыв глаза, я увидела, что нахожусь в неизвестном мне месте. Это была большая комната округлой формы, с убранством в восточном стиле. На полу – тёмные персидские ковры, в углу возле большого камина, согревавшего помещение и рассеивавшего мрак, расстелена медвежья шкура. Сама я лежала на большой кровати, убранной тёмными шелковыми простынями, с множеством маленьких разноцветных подушек из атласа. Над головой возвышался полог из тонких золотистых и красных занавесов. Возле кровати стоял небольшой резной столик из чёрного дерева. На нём находилась большая серебряная чаша со свежими фруктами, кувшин, видимо, с вином, и вазочка со сладостями. С другой стороны, в углу, стояла большая ваза бирюзового цвета в которой был пышный букет роз. Комнату освещали два больших позолоченных подсвечника, стоявшие поодаль от кровати. Но вскоре обстановка, хоть и будучи роскошной и необычной, перестала меня занимать. Меня больше беспокоило то, что я лежала в прозрачной батистовой сорочке, а нижнего белья на мне вовсе не было. Руки и ноги были перевязаны крепкими кожаными ремнями. Пару раз я дёрнулась, но узлы затянулись ещё сильнее. Стало ясно, что завязаны они на совесть, к тому же, наверняка, знатоком своего дела. Я услышала, как открылась дверь и вскоре к моей кровати подошла фигура в тёмном камзоле. – Уже пришли в себя? А то я боялся, что переборщил с сонным зельем, коим пропитал платок, – произнёс знакомый голос, и рядом со мной присел Оливье. – Где я? Что случилось? Почему я лежу здесь, связанная и практически обнаженная?! – возмущённо воскликнула я. – Ну, что ж постараюсь ответить по порядку на ваши вопросы. Вы находитесь в башне, возле замка, на самом верхнем её этаже. Над нами только крыша. Раньше здесь хранили припасы, затем оружие, но после кто-то из моей родни убрал всё это от сюда. Некоторое время она пустовала, а после мой дед преобразил её для встреч со своей дамой сердца. Затем каждое поколение мужчин улучшало убранство башни. Мой отец, например, добавил сюда эту шкуру и втащил огромную кровать. До сих пор для меня остаётся загадкой, как он впихнул её сквозь эти узкие двери, да ещё и под покровом ночи, так, чтобы не заметила матушка. Мой старший брат перестроил камин, а Этьен забил комнату доверху этими прекрасными вещами в восточном стиле. – То есть вы хотите сказать, что все мужчины в вашей семье изменяли тут своим жёнам?!- воскликнула я, не скрывая недовольства. – Почему сразу «изменяли»? Мой дед стал встречаться с хорошенькой вдовой-соседкой, когда овдовел сам и пробыл в трауре положенное время. Просто он не хотел, чтобы об их связи ходили грязные сплетни, и обустроил здесь уютное гнёздышко. Насчёт моего отца – то тут вы угадали. Но он никогда не скрывал своего увлечения прекрасным полом. Он искренне уважал и восхищался моей матерью, но не испытывал сильного влечения. Это был брак по расчёту, и оба осознавали это с самого начала. К тому же, мой отец терпеть не мог придворную жизнь, называя её слишком фальшивой. После их брака моя мать вынуждена была прожить в провинции шесть лет, рожая детей. Родив мою младшую сестру, она посчитала свой долг исполненным, и вернулась ко двору. После этого мы видели её довольно редко. Отец же так же посчитал, что его долг верности перед ней выполнен. Он заводил связи со многими дамами, живя в провинциях, то здесь, то в Берри. Старший брат не имел семьи, но у него были молоденькие любовницы из горожанок, которых он водил сюда. После его гибели это место пустовало. Потом его разнообразил Этьен. Он долгое время имел связь с одной девушкой из соседней деревни. В общем, тут они и уединялись. Ну, затем и я проводил здесь встречи некоторое время. Но и это не продлилось долго. Я вспомнил про эту башню совсем недавно, когда вы говорили о медовом месяце. Подумал, что нам нужно такое милое и, лучше, изолированное место. – Разве спальня не подходит? – спросила я. – Последние события показали, что рядом вертится много посторонних людей, которые нам мешают. Особенно всякие юные шевалье, разевающие рты на чужие сады. А используя модные нынче аллегории, скажу вам, что хочу взращивать ростки из своих семян и получить наш плод любви, как можно скорее. От этих слов я густо покраснела. Граф с улыбкой пронаблюдал за моей реакцией. – Но почему я связана и раздета? – Связаны – дабы вы не совершили забег по этой прекрасной башне. Теперь знаю, что бегаете вы быстро и бываете очень решительны, когда доводите меня до белого каления. Одежда же не пригодится вам в ближайшие дни – здесь довольно тепло. В крайнем случае, имеется тёплый бархатный халат, эта сорочка и башмачки. – И как долго я должна здесь пробыть? – поинтересовалась я. – Месяца, я думаю, хватит. За это время мы постараемся зачать дитя, – спокойно ответил Оливье. – Послушайте, но я не смогу долго находиться в такой изоляции, и, к тому же, без свежего воздуха! – начала возмущаться я. – Если будет душно – откроем окно. На втором этаже башни целая комната отведена под купальню. Можете мыться там. Слуги будут приносить нам еду, а если захотите почитать, то я принесу книги. – Послушайте, я не готова становиться матерью! Дайте мне хоть немного пожить нормально! – воскликнула я, и стала пытаться высвободиться от пут. – Дорогой мой ангел, вы прекрасно будете существовать и на сносях и после разрешения от бремени. Месье Жаме заверил меня, что ваше тело здорово, способно выносить крепкого ребёнка и дать ему жизнь. А он весьма опытный лекарь, и не вижу смысла ему не верить. Что же обо мне – знаете ли, мне уже не двадцать лет. Особо много времени на пустые плотские утехи у меня нет, а моим землям нужны законные наследники. К тому же, дети скрепят наш брак, – ответил он. С этими словами он стал раздеваться, вешая одежду на стул возле камина. – За этой ширмой дверца в уборную, – он указал на неприметную маленькую дверь, – Вам нужно туда до нашего процесса? Я отрицательно покачала головой. – Вот и отлично. Но в начале вас надо наказать за вольности с шевалье, – спокойно проговорил он. – Кстати, что с ним? – Ну, мы с Рене заранее его оглушили и связали. Он лежал за кустами, возле “графской колючки”. Потом его доставили в дом вашего дяди с пояснением ситуации. Он пообещал лично сопроводить юношу за пределы Прованса. – Послушайте, месяц – это слишком много. Да и оставлять так гостей негоже, – попыталась я вразумить супруга, хваталась за этот факт, как за соломинку. – Завтра гости разъедутся. У многих дела в своих имениях. Пока тут задержатся только месье д`Артаньян, месье дю Валлон, и, конечно, Рене. Но мой винный погребок их развлечёт, к тому же, они в курсе, что я провожу время с вами, и где, в случае необходимости, меня искать. Обида и досада снова нахлынули на меня, когда обнажённое мужское тело опустилось рядом со мной, на матрас. Я надула губы и отвернулась от него. – Ну, давайте. Двигайтесь поближе, я вас развяжу, и мы начнём наш приятный акт примирения, – погладил меня по плечу Оливье. – Отстаньте, я не имею желания заниматься вашим актом, – буркнула я, лёжа спиной к нему. – В чём дело? – удивлённо спросил граф, – Откуда такой норов? – Я не могу быть с вами после того, как увидела лапанье герцогини в вашем кабинете! Вы практически готовы были «осязать» её там, на столе, – злобно прошипела я. – Мадам, с вашей привычкой подглядывать и подслушивать надо что-то делать. Насчёт герцогини – то сейчас рядом вы, а не она. Тот поцелуй был моей минутной слабостью, не более. Так что умерьте свою ревность, – с этими словами он подтянул меня к себе. – Вы спокойно смотрели на нашу ссору во дворе! Вы эгоист, вы жестокий человек, тиран! – не успокаивалась я. Вновь обида и боль прокрались в душу, царапая её изнутри. Слёзы стали пощипывать глаза, и я всхлипнула. – Всё, хватит! – внезапно жёстко произнёс Оливье. Встав с кровати, он направился к столику, вскоре мой супруг вернулся держа в руке кинжал. Острое блестящее лезвие медленно поползло вниз по моей шее, попутно распарывая сорочку. Острие вернулось к моей груди, предварительно распоров рубашку до конца. От страха я закрыла глаза, а затем вздрогнула, почувствовав, как холодный металл скользнул к моим соскам. Правда, прикасался он крайне аккуратно, медленно, плашмя, дабы не поранить меня. – Супруг полностью владеет своей женой после клятвы возле алтаря. Он должен следить за её моральным поведением, поэтому должен наказывать, направлять, а если жена оказывается особо дерзкой или совершает нечто ужасное – то её господин волен прервать её существование на этой грешной Земле… Холодный голос Оливье был подобен хлысту; он говорил спокойно, но смысл слов отрезвляюще пугал. – Вы хотите меня убить? – прошептала я, сжимаясь от страха. – Нет, конечно. Но я могу вас наказывать. Иной муж поступил бы с женой более сурово. Но вы моя самая сильная слабость, я не могу на вас долго сердиться, – произнёс он, и внезапно улыбнулся мне.