- Тогда зачем вы принесли нож? Уберите его, – практически пропищала я, испуганно глядя на клинок.

– Дорогая, просто закройте глаза. Вас пугает лишь сам вид оружия. Разве металл не приятно холодит вашу разгорячённую кожу? С этими словами нож начал медленно ползти вниз живота. – Вы можете поранить меня, – тихо возразила я. – Ну, что вы. Я делаю это аккуратно. К тому же, я протёр клинок лавандовой водой. Ваше тело будет благоухать – лезвие размажет тонкий слой эфирного масла по телу, – успокоил он меня, после чего спросил: – Вам приятно? Я закрыла глаза и попробовала сосредоточиться на ощущениях. Металл и вправду дарил приятное ощущение, вызывая странные колики в пальцах ног. – Да, – прошептала я. – Чудесно… А сейчас расслабьте конечности. Я разрешу путы, – скомандовал он. Я постаралась расслабиться, ощущая, как лопаются под острым лезвием кожаные ремни. Вскоре они полностью исчезли. Я потёрла запястья. – А теперь, собственно, наказание. Вы много чего натворили, поэтому оно будет долгим и разнообразным. Начнём с самой бурной части, – он опять потянулся к столику, и в руке у него появилось знакомое мне колье Афродиты, – Я вставил настоящие камни из перевязи Рауля на место, – пояснил он мне с улыбкой. – Что?! Нет, нет, прошу!!! Я не надену это! Я сойду с ума! – воскликнула я, пытаясь вскочить, но крепкие руки схватили меня, и граф навалился на меня, прижимая к кровати. Украшение быстро оказалось на моей шее, а замочек громко щёлкнул. Мгновенно жаркая волна стала разливаться по всему телу. К моему ужасу, чувство неудовлетворенности и вожделения было намного сильнее, чем ранее. С улыбкой на устах граф нагнулся ко мне, и начал медленно и легонько касаться меня губами, осыпая поцелуями. Я пронзительно застонала; любое прикосновение заставляло меня вздрагивать всем нутром. – Вы более не будете мне дерзить и не слушаться, – проговорил он и поцеловал грудь, описывая языком круги на моём соске, заставив тело выгнуться. – Да! Я сделаю всё, что пожелаете, только снимите это, – кричала я, метаясь на кровати так, что на моём лбу появились капельки пота. – То есть, на всё готовы? Отлично! Думаю, вас стоит познакомить с небольшой грубостью в обращении. Для разнообразия, – с этими словами он быстро стащил с меня ожерелье. Но не успела я перевести дух, как Оливье навалился на меня, разводя мои ноги шире, заставив обхватить ими его за торс. Он резко вошёл в меня. Темп был очень напористый, и, если в первую брачную ночь он лишь едва касался некого места внутри меня, отчего я вскрикивала, то теперь он упорно давил на это. После первых нескольких глубоких выпадов я уже плохо понимала, что происходит. Казалось, что тело разлетается на осколки, как фарфоровая чашка, и моментально складывается обратно. – Вы боле не посмотрите в сторону не только этого шевалье, но и иных молодых людей! – с рыком приговаривал граф, периодически надавливая на это странное место. – Да! – прокричала я, до крови кусая губы. Сильная рука достаточно больно шлёпнула меня по бедру, отчего я, вздрогнув, вскрикнула, и лишь только хотела разжать ноги, как Оливье тут же удержал их руками, и темп снова стал нестерпимо быстрым. – Вы более не будете добровольно принимать ласки ни от кого, кроме меня… – Да, да! – громко вскрикивала я в ответ, уже не вслушиваясь в слова. – Вы моя прекрасная собственность, вы моя ценность, я ваш господин… Поэтому вы будете делать всё, что я прикажу, – приговаривал он, продолжая с силой шлёпать меня. – Да, да, я всё сделаю! Я кричала, чувствуя, как новые ощущения поглощают моё тело и разум – в этот момент я готова была даже выпрыгнуть из башни, если бы он попросил. Ощущения боли от шлепков, с давлением на странно чувственное место внутри меня, заставляли моё сознание растворяться. Кровь сильно стучала в ушах, волны наслаждения примешивались с болью, овладевая мною, даря несравнимое блаженство. Наконец граф в последний раз коснулся странной точки внутри меня своим мужским достоинством , и я громко вскрикнула. Это был такой “пик любви”, коего я не ощущала ранее. На несколько минут я потеряла сознание, растворившись в волне болезненного экстаза. Очнулась я от того, что меня слегка били по щекам. Приоткрыв глаза, я увидела перепуганное лицо графа. – Я уж испугался, что переусердствовал с наказанием, – прошептал он, нежно поцеловав меня в губы. – Это было незабываемо, – честно ответила я. – Я готов поверить. Потому как, несмотря на нашу уединённость, ваши крики слышала, наверное, вся округа, – улыбнулся он мне, затем отстранился и нагнулся к чаше с фруктами. Вскоре передо мной оказался большой апельсин. Оливье почистил его и поднёс одну дольку к моему рту. – Вам надо подкрепиться. Сегодня у вас выдался насыщенный день, – нравоучительно сказал он. Я не стала возражать этому. Как и тому, что он кормил меня с рук. – Неужели мы всё время будем заниматься только познанием друг друга? – спросила я. – Естественно, причём вы узнаете много нового. В интимной жизни вы пока несколько неловки, поэтому вас надо учить. Завтра займёмся вашим образованием. А пока вам надо поспать, – произнёс граф, ожидая, пока я доем фрукт. Я согласилась. Затем забралась под довольно тёплое одеяло. Он потушил светильники и, вернувшись в кровать, сгрёб меня в охапку, и погрузился, как и я, в сон. На следующее утро я проснулась от того, что рядом было пусто. Графа в комнате не было. Надев халат, я подошла к окну. Высота башни была довольно приличной. Она и правда стояла недалеко от замка. Издалека её крыша сливалась со шпилями основного здания, поэтому, скорее всего, её не сразу можно было отличить. Проживая в замке ранее, я не имела возможности побывать везде. В той части, с которой открывался прекрасный вид на башню, я практически не появлялась. Это было старое крыло. Лестницы там были не прочными, слуги обходили его стороной, и даже любопытный Рауль не решался делать туда вылазки. Вскоре я увидела графа. Он нёс под рукой какой-то свёрток. За ним шел Гримо с корзинами, а следом Мод. Она несла что-то перекинутое на руки. Очевидно, мою одежду. Я быстро юркнула под одеяло, и натянула его до подбородка. – Можете поздороваться со своей госпожой. Она здорова, жива, правда, немного устала. Я услышала голос графа возле двери. Вскоре вошла улыбающиеся Мод, и положила мои платья на стул. Гримо поставил корзины возле камина, а Оливье бросил на кровать свёрток. – Я приказал захватить несколько ваших платьев, на всякий случай и новую рубашку, – пояснил он мне. В одной из корзин, которые поставил Гримо, были мои новые тёплые башмаки и свёрток с нижним бельём. Мод протянула мне шерстяные чулки предусмотрительно принесённые ею. – Всё-таки тут сквозняки, негоже вам простужаться, – заботливо сказала она. Так же была прихвачена светлая накидка моей матери с капюшоном. – Я подумал, что если вы будете хорошо вести себя, то я буду выводить вас на небольшую прогулку, – просто подмигнул Оливье. Слуги переглянулись. – Всё хорошо, просто у вашего хозяина своеобразное шутки, – попыталась я выдавить улыбку на своём лице. Когда вечно молчаливый Гримо и Мод, с неким интересом смотревшая на меня, удалились, мой супруг развернул свёрток и извлёк оттуда две знакомые мне книги. – Будем изучать эти трактаты и тут же практиковать! – объяснил граф. Я осторожно открыла книжечку “Позы Арентино”. – Но они все довольно пошлые и омерзительные! – с негодованием воскликнула я, отодвигая принесённый мне труд об интимной жизни. – Смотрите, как мы заговорили! Не так давно вы ценою прекрасного, нового платья рвались прочесть её, – усмехнувшись ответил Оливье. Он налил себе в кубок вина и, стоя возле камина, пронаблюдал за мной. Я вздохнула, молча вернулась к книге, и ещё раз пролистнула её. Страницы в конце кто-кто склеил, но я постаралась осторожно их развести. – Вы решили разодрать книгу, дабы отлынивать от обучения? – поинтересовался Оливье. – О, вот это да! – невольно воскликнула я. – Поза “воинственная амазонка” кажется мне очень интересной! – прокомментировала я. – Мадам, я принёс эту книгу, дабы разнообразить нашу семейную жизнь, но позами нормальными. А то, о чём говорите вы – против природы вещей. Женщина не может вести в этой игре, да ещё и сверху на мужчине, – фыркнул мне раздражённо граф. – Разве вы не получите удовольствие от этого процесса? – поинтересовалась я. – Конечно, нет! В том и смысл этой постыдной позы; удовольствие получает только лишь амазонка, изматывая партнёра. – То есть удовольствие должны получать прежде всего вы? – уточнила я. – Не я, а мы оба. Конечно, будь я более эгоистичен, то свел бы всё действие на себя. – А что это тут с двумя кавалерами? – спросила я, указав на следующую гравюру, где была изображена дама в позе соития с двумя мужчинами. – Прошу, не читайте эту гнусность! Такое, пока жив, я практиковать вам не дам! Скорее, шею вам сверну, чем позволю заняться этим, – резко ответил Оливье, и вырвал книгу из моих рук, перелистав на начало. – Пока нам следует освоить “природную страсть”. И я очень хочу попробовать “королевский поцелуй”. Потом вы получите лично от меня его женскую версию, обещаю, – и он показал мне картинки. – Что?! Это?! Нет, Оливье! Я ни за что не встану вот так, и уж точно не буду делать вам ваш поцелуй! – решительно воскликнула я. – Я так вам противен, что вы не хотите более близко познакомиться со мной? – проговорил мой супруг, зло прищурившись. – Ну что вы! Я вас люблю и вы мне приятны. Но я не могу заставить себя посмотреть на вас нагого, а тут ещё делать “такое”! – Надо учиться преодолевать этот стыд, – констатировал он. – И кстати, эти позы одобрены церковью? – спросила я с несколько показной обеспокоенностью. – Практически да. Ибо сказано же в Библии “…плодитесь и размножайтесь”. – Предлагаю уточнить у отца Ансельма, – проговорила я, невинно взглянув на графа. – Отец Ансельм человек прекрасный, но я не думаю, что он особо разбирается в этом вопросе. Если вас это беспокоит, то с вами может поговорить Рене, – предложил он. – Не удивлюсь, если ваш друг сам помогал вам искать эти книги, – фыркнула я на это. – Моя стыдливая нимфа, вам понравятся эти действия, не стоит противиться, – с этими словами он поцеловал мне руку. – Знаете, желания заниматься этими непотребствами у меня нет, – несколько холодно ответила я. – По-моему, сегодня ночью вы давали обещания слушаться меня, – произнёс сердито граф, и отстранился. – Я была не в себе, – строптиво пожала я плечами, – К тому же, ваша “природная страсть”, скорее всего, будет для меня болезненна. А для “поцелуя” я не достаточно распущена. – Что ж, вы толкаете меня на крайние меры, – спокойно ответил на это Оливье, после этого ушёл. Я провела практически целый день одна. Но теперь эти книги об “уроках любви” не казались мне такими заманчивыми. Когда мой супруг вернулся в башню, начинало темнеть. – Надеюсь, вы отдохнули, подумали над своим поведением и обрадуете меня сегодня ночью? – Вы знаете, что-то я себя плохо чувствую. Голова болит, – выдумала я причину для отказа. – Моя бедная нимфа… Так давайте пригласим месье Жаме, он вас осмотрит, даст выпить лекарство. Нельзя же откладывать исполнение супружеского долга из-за этого, – с таким же показным сочувствием в голосе ответил граф. – Откройте дверь, – внезапно услышала я знакомый голос снизу. Я подбежала к окну. У подножия башни стоял Рауль. Рядом был Бриошь. Ребёнок молотил кулачками в дверь нашего убежища. – О, к нам пришли, – я бросилась надевать халат, но граф легонько толкнул меня обратно на кровать. – Как пришел сей молодой человек, так и уйдёт, – холодно ответил он. – Мне ведь холодно, – кричал Рауль снаружи, – Ангел, прошу вас, впустите меня! – Ваш сын замерзает снаружи! Неужели вы допустите, чтобы он заболел? – удивлённо посмотрела я на Оливье. – Мой сын капризен и любит преувеличивать. К тому же, дав ему поблажку в виде посещения вас, означает, что он будет крутиться здесь всё время, – ответил супруг, даже не сдвинувшись с места. – Но он же там мёрзнет! Неужели вы запретите нам видеться всё это время? – непонимающе посмотрела я на графа. – Я подумываю его отправить к герцогине де Шеврез. Ему надо учиться жить и с матерью. Пусть она терпит его капризы, – озвучил он своё решение. – Нет, вы не посмеете! – Вы меня плохо знаете, – холодно ответил граф. – Прошу вас, не надо отсылать из замка Рауля! Я же к нему так привязана! – я с мольбой посмотрела на Оливье. – Может быть, я бы и не отослал его, если бы вы вели себя подобающе моей жене: приняли бы меня как своего господина, и повиновались бы. – То есть, если я исполню эти ваши «страсти» и «поцелуи» Рауль останется? – спросила я. – Да. Если вы будете хорошо себя вести, то о его переезде более речь не зайдёт, – он наклонился ко мне пониже, – Я щедрый любовник. Проявите себя хорошо в постели, и будете получать небольшие приятные презенты. Не упрямьтесь, и все останутся в выигрыше, – поцеловал он меня в щеку. – Хорошо, я согласна. Но, прошу, впустите его. Он кричит там на морозе уже минут десять, да так надрывно… – Непременно впущу, – он вышел из комнаты, и спустился по лестнице вниз. Такое внезапное прибытие мальчика показалось мне несколько странным. Поэтому, приоткрыв дверь, которую, видимо, забыли запереть, я спустилась на пару пролётов вниз, стараясь ступать как можно тише. Оливье уже впускал Рауля во внутрь. Он отряхивал с малыша снег, которым, надо полагать, его припорошил сильный ветер. – Я всё правильно сделал? – спросил неожиданно ребенок. – Да, кричал и правда жалостливо. Горло не болит? Надо дать тебе тёплого вина, как поднимемся на верх, – ответил граф, отряхнув плечи мальчика и берет. – А почему нельзя рассказать Ангелу об этой шутке? – Она слишком впечатлительная, может не оценить, – ответил граф. – Тогда зачем мы так шутили? – не унимался Рауль.