За столом переглядывались и улыбались.

— Хорошо, — тихо сказал молодой учитель. — Можешь идти.

Но Дима стоял и смотрел на него.

— Пойдём, Дима, — сказала секретарша и взяла мальчика за руку.

— Я хочу спросить, — тихо ответил Дима и подошёл к письменному столу. — Я экзамен выдержал?

— Скажи бабушке и маме, что экзамен выдержал на пятёрку, — ответил молодой учитель.

— Спасибо! — просиял улыбкой Дима и побежал к двери, а секретарша на цыпочках спешила за ним и повторяла:

— Ш-ш-ш! Спокойно!

В прихожей зазвонил телефон. Мама схватила трубку.

— Да, да, да, — повторяла она. Вдруг лицо её прояснилось. — Сейчас, — улыбаясь, сказала она, — сию минуту.

Через десять минут мама торопливо вошла в музыкальную школу.

Подходя к дверям канцелярии, она услышала весёлый Димин голос:

— Папа приедет и мне большущий рояль купит!

— Дима! — радостно крикнула мама. Дима соскочил со стула и кинулся к ней.

— Не сердись! — просил он.

А секретарша весело сообщила:

— Поздравляю вас. Ваш сын принят в школу.

Мать поцеловала Диму.

— Безобразник! — сказала она. — Как ты меня испугал! Никогда больше не убегай!

— Больше никуда не убегу, — ответил Дима, заглядывая в мамины глаза. — Мамочка, я выдержал экзамен!

ЧИЖИК

Вы думаете, я расскажу вам про птичку? Нет! Чижиком учитель называл самого маленького своего ученика.

Круглой темноволосой головкой, острым носиком и внимательным взглядом блестящих чёрных глаз малыш в самом деле напоминал эту маленькую птичку.

Чижик был первоклассником. В первом классе музыкальной школы, как и в обычных школах, детей обучали чтению, письму и счёту, но два раза в неделю занимались исключительно музыкой.

Эти дни были для Чижика самыми счастливыми днями: он учился играть на рояле.

Его преподаватель, известный пианист, занимался и со студентами и со школьниками.

Уроки с малышами обычно проходили в классах консерватории.

Чижик поднимался по широкой консерваторской лестнице.

Взобравшись на третий этаж, он пошёл длинным коридором мимо ряда плотно закрытых дверей.

Тут малыш замедлил шаги: за одной дверью слышался рояль, за другой — насвистывала флейта, там — гудела виолончель. Чижик любил разнообразие музыкальных звуков.

Вдруг мальчик остановился: звонкий женский голос легко выводил нежную трель.

Чёрные глаза мальчугана заблестели. Покачивая в такт головой, он тихонько запел, подражая колоратуре, потом засмеялся и, мягко подпрыгивая, побежал к своему классу.

На двери он увидел бумажку. Синим карандашом было написано: «Владимир Николаевич болен. Уроки отменяются. Справиться в учебной части».

Чижик подёргал ручку — заперто! Грустно побрёл он по коридору.

У окна стояли студенты — ученики Владимира Николаевича. Они весело о чём-то разговаривали и громко хохотали. Чижик подбежал к студентам.

— Здравствуйте! — сказал он, поднимая вверх голову.

— Здорово, Чижик!

— Владимир Николаевич заболел?

— Да.

— Он очень болен? — тревожно спросил мальчик.

— Лежит.

— Вы у него были?

— Нет ещё.

— Спасибо! — И Чижик помчался по коридору.

Учитель лежал в постели.

— Чижик! Милый мой! — удивление и радость вспыхнули в глазах больного. Мальчик улыбнулся.

— Хорошо, что я пришёл? — спросил он, вглядываясь в побледневшее лицо.

— Очень хорошо! — пианист не отрывал ласкового взгляда от маленького своего ученика. — Присаживайся, дорогой!

— Как вы себя чувствуете? — забравшись на стул, робко спросил мальчик.

— Плоховато: ты пришёл, а я лежу. Не могу с тобой заниматься.

— Я не заниматься, а проведать… — тихо объяснил малыш, с сожалением глядя на больного.

— Неприятно, что ты остаёшься без уроков. Именно ты. Взрослые сами умеют работать, а ты — несмышлёныш… С руками у тебя беда: первый палец торчит и подвёртывается. За твоими руками надо следить. Всё, что наладилось, забудется. Некстати я захворал!

Пианист сказал это с досадой и откинул голову на подушку. Мальчик привык видеть учителя здоровым, сильным. Сейчас он посмотрел в расстроенное лицо и перевёл внимательный взгляд на руки. Как любил он следить за большими, ловкими руками пианиста, когда уверенно и быстро двигались они по клавиатуре и рояль звучал, будто оркестр! Он помнил движение каждого пальца!

Чижику стало жалко учителя и захотелось его успокоить.

— Ничего, Владимир Николаевич! Я сам буду заниматься!

— Напутаешь…

— Не напутаю, честное ленинское, не напутаю!

— Хорошо, — радуясь его горячности, ответил учитель. — Спасибо, что навестил.

— Поправляйтесь, пожалуйста, скорее!

Чижик пришёл домой, сел за рояль и задумался. Что он станет делать без учителя?!

«Вдруг бы в комнату вошёл Владимир Николаевич?» — представил себе мальчик, и ему захотелось, чтобы всё было, как на уроке.

Придвинул к роялю другой стул.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич! — сказал он, глядя поверх стула, будто учитель на самом деле сидел рядом, и ответил тоном учителя:

— Здравствуй, милый Чижик! Как поживаешь?

— Спасибо, хорошо.

— Приготовил урок?

— Занимался…

— Какие у тебя гаммы?

— Гамма соль бемоль мажор и ещё ре бемоль мажор, и всё старое.

— Так. Сыграй мне, пожалуйста, ре бемоль мажор и следи за первым пальцем, чтобы не торчал и не подвёртывался.

Мальчик старательно проиграл гамму, и воображаемый учитель сказал:

— Правильно, Чижик. Гамму ты играешь хорошо.

И за самого себя Чижик по-настоящему широко улыбнулся.

— Как соната Клементи и как твои этюды поживают? — спросил воображаемый учитель.

— Какой этюд играть? Тридцать второй?

— Да, — ответил он за учителя и начал играть этюд.

— Первый палец, милый Чижик, надо ставить таким образом, — и мальчик показал, как всегда показывал ему учитель.

Так Чижик играл в урок. Игра эта ему очень нравилась. Ему было приятно, будто он на самом деле занимался с любимым учителем.

Прошло несколько дней.

Однажды после игры в урок Чижик занялся волчком. Вдруг зазвонил телефон. Мальчик снял трубку.

— Слушаю!

— Это ты, милый Чижик? — издалека спросил голос учителя.

— Я, Владимир Николаевич! — обрадованно закричал мальчик.

— Ты, наверно, всё перезабыл?

— Нет, не всё! — ответил ученик и засмеялся.

— Завтра утром приходи в консерваторию.

— Хорошо! Приду! — весело крикнул малыш.

Никогда ещё Чижик не радовался так, как в этот день. Консерваторский дом сегодня казался ему милее всех домов.

Вот и Чайковский сидит на своём месте, среди по-осеннему жёлтых берёзок… Проходя мимо, Чижик поклонился:

— Доброе утро, Пётр Ильич!

Чижик знал, что рядом с Чайковским должен был стоять мальчик-скрипач и что это ему композитор делает знак рукой. И хотя мальчика не было, но Чижик его себе ясно представлял и тихонько сказал:

— Здравствуй, скрипач!

Он, как всегда, прочитал надпись над колоннами главного входа: «Большой зал».

«Вырасту — буду играть в Большом зале», — подумал Чижик и подпрыгнул от радости. Подходя к своему классу, мальчик услыхал за дверью недовольный голос учителя:

— Если я заболел и не занимался с вами, это не значит, что можно бездельничать! Сегодня не поработали, завтра не поработали — и вы отстали!

Из класса вышел тот самый студент, кто громче всех хохотал в коридоре. Чижик несмело взялся за ручку двери.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич! — смущённо сказал малыш, робко глядя на недовольного учителя.