Представившись мне, лейтенант доложил Грозову о том, что прибыл. Подполковник пригласил его взглянуть в стереотрубу и, пока тот смотрел, объяснил ему в двух словах обстановку.
— Возьмите взвод автоматчиков, выйдите в тыл противнику, прикрывающему дорогу, и уничтожьте его. Последний резерв пустил в дело… — вздохнул Грозов.
Вскоре мы увидели, как автоматчики во главе с Крапивинским — он выделялся своим ростом — вышли к дороге и, ведя огонь из автоматов, забросали траншею гранатами. Тотчас 3-й батальон занял дорогу и атаковал узел обороны с тыла, 1-й батальон ударил с фронта. Через полчаса гитлеровцы, оборонявшие опорный пункт, сложили оружие.
Отделение Третьякова, артиллерийский взвод и взвод Мамедова, заняв круговую оборону, дрались в окружении до тех пор, пока их не деблокировал батальон Данько.
К полудню 182-й полк ворвался на восточную окраину Швехата. В это время 184-й полк, обойдя город, перекрыл дороги и приступил к созданию прочной обороны на занятом рубеже.
Весь день и всю ночь долбили солдаты неподатливую сухую землю. А на рассвете следующего дня отходящие из Швехата и других городков под ударами нашей и соседних дивизий колонны противника с танками и самоходками вынуждены были остановиться перед оборонительными позициями полка, встретившего их губительным огнем. Тотчас гитлеровцы развернулись в боевой порядок и атаковали, стремясь с ходу прорвать оборону полка. Это им не удалось. Но атаки противника продолжались весь день. Немцы бросали в бой все большее и большее число танков и бронетранспортеров с пехотой. Несмотря на численное превосходство врага, гвардейцы держались стойко. Артиллерия прямой наводкой била по танкам, беглым огнем рассеивала вражескую пехоту. Убедившись, что лобовыми ударами ничего не добиться, на следующий день противник начал охватывать позиции 184-го полка с флангов и замкнул вокруг него кольцо окружения. Гвардейцы заняли круговую оборону. Они отлично понимали свою задачу: связать боем части противника.
К вечеру второго дня у окруженных кончились боеприпасы. Могилевцев решил с боем вырываться из вражеского кольца. Ночью неожиданной атакой полк прорвал позиции гитлеровцев и вышел из окружения. Утром подразделения полка соединились с основными силами дивизии.
Стоял солнечный апрельский день. Даже в одной гимнастерке было жарко. Наверное, над пашнями сейчас звенят жаворонки… А я со своего НП разглядывал пологие высоты, занятые противником, долину реки, дрожащее марево над нолями. Я размышлял над тем, как без больших потерь взять высоту с отметкой 220. Ее зелено-вато-рыжий горб отчетливо вырисовывался на фоне голубого неба. Вчера вечером меня вызвал к себе командир корпуса генерал Козак. Разговор начал в шутливом топе:
— Хотите, Иван Никонович, увидеть Вену?
— Кто же этого не хочет? Вся армия мечтает.
— Так вот доставьте и себе и армии такое удовольствие — завтра к девяти ноль-ноль возьмите высоту двести двадцать, за нею — Вена.
Потом, оставив шутки, генерал Козак обсудил со мною вопросы взаимодействия с другими частями.
И вот сейчас, поглядывая то на высоту, то на карту, я решаю вопрос: как? Постепенно приходит ясность. 184-й полк ночью должен обойти гряду высот и оказаться у северного подножия высоты 220. План предстоящего боя обсудил с Могилевцевым. Решили, что батальон Зубалова пошлем вперед. Он должен будет начать обходное движение уже днем.
Батальон выступил после полудня. Я находился на НП Могилевцева и с нетерпением ждал первых сообщений. И вот наконец Зубалов у рации.
— Выбил противника из населенного пункта, впереди маячит деревушка, атакую…
Батальон Зубалова один за другим захватил по пути движения еще три населенных пункта. Последний был расположен на берегу реки. Отступая, немцы бросились через мост. Зубалов мгновенно сообразил, что мост заминирован и взлетит на воздух, как только немцы окажутся на том берегу. Не теряя ни секунды, комбат отдал приказ преследовать удиравших гитлеровцев. Ворвавшись в расположение противника на противоположном берегу, саперы тотчас обрезали провод и приступили к разминированию. Оставив у моста заслон, Зубалов повел батальон на большую деревню, оказавшуюся опорным пунктом врага. Появление наших солдат на северном берегу реки было столь неожиданным, а их натиск таким стремительным, что противник бежал. Но дальше продвижение замедлилось. Гитлеровцы бросили на батальон Зубалова роту с двумя танками. Четырьмя выстрелами артиллеристы подбили оба танка, а пехота отступила. Через полтора часа на гвардейцев Зубалова двинулся батальон пехоты с десятком танков и самоходок. Бой длился до вечера, и опять враг отошел, оставив на поле боя до сотни убитых и раненых и четыре горящих танка. Вскоре на помощь батальону подошел весь полк.
Тем временем 182-й и 186-й полки, сбивая заслоны противника, начали продвигаться к высоте с фронта. К восьми часам утра высота 220 была взята.
С захваченной высоты перед нами открылась панорама австрийской столицы. В легкой дымке вырисовывались нагромождения острых готических крыш, шпили соборов, фабричные трубы… Справа голубел Дунай. Над каналами горбились легкие мосты.
Для овладения Веной Ставка Верховного Главнокомандования привлекла 46-ю армию 2-го Украинского фронта, 4-ю, 9-ю гвардейские общевойсковые и 6-ю гвардейскую танковую армии 3-го Украинского фронта. 9-я и 6-я танковая гвардейские армии обошли город с юго-запада и запада, 46-я армия двигалась с востока и юго-востока. Наша 4-я гвардейская армия наступала с юга и юго-востока.
62-я гвардейская стрелковая дивизия проложила себе путь к Вене через неширокую долину между отрогами Восточных Альп и озером Нёйзидлер-Зе. Рядом с нами продвигались 1-й гвардейский механизированный и 20-й гвардейский стрелковый корпуса.
Штурмовые группы нашей дивизии и соседних соединений под прикрытием танков и самоходок устремились в окраинные улицы Вены. Стрельба, разрывы гранат, крики «Ура!»…
Заводские и фабричные здания немцы оставляли быстро, потому что между ними лежали пустыри, неудобные для обороны. А в узких улицах и переулках оказывали сильное сопротивление. Исключением, пожалуй, стал автомобильный завод. Гитлеровцы засели за насыпью железной дороги в подвалах заводского корпуса и били оттуда из пулеметов, не давая продвигаться нашим штурмовым группам. Майор Пупков поднялся вместе с пулеметчиком Лужанским на плоскую крышу невысокого дома по эту сторону насыпи и увидел около заводского корпуса объемистые баки, похожие на нефтяные.
— А ну вдарь по ним! — крикнул он Лужанскому.
Пулеметчик установил «максим» и дал по бакам очередь. Из них брызнула вода.
— Бей по бакам, — приказал комбат пулеметчику, — топить будем фашистов.
Когда вода сильным потоком хлынула в подвалы, гитлеровцы начали выскакивать оттуда и бросились бежать.
Немцы стали откатываться к центру, к густонаселенным кварталам.
Штурмовые отряды батальона Данько приблизились к высокому зданию, во втором этаже которого засел немецкий пулеметчик. Он держал под обстрелом две улицы, ведущие к центру.
Гвардейцы решили перехитрить фашиста. Пока бронебойщик Кулиев вел огонь по пулеметчику, на крышу дома по пожарной лестнице взобрались с мотком длинной веревки бойцы Тарасюк и Абдулов. Закрепив за дымовую трубу веревку, Тарасюк с двумя гранатами за поясом начал спускаться по ней и повис чуть повыше окон второго этажа. Абдулов остался на крыше, прикрывая товарища. В тот момент, когда пулеметчик открыл огонь, Тарасюк швырнул в окно гранату, затем для верности вторую. Убедившись, что пулеметчик не подает признаков жизни, Тарасюк спустился на землю.
На следующий день, овладев территорией арсенала, полки дивизии вышли на так называемый Ринг — проспект, созданный на месте старой крепостной стены. Здесь мы увидели красивейшие здания — университет, ратушу, парламент, музеи. Впереди лежал Дунайский канал. 10 апреля Ринг — исторический центр Вены — и вся правобережная часть Дунайского канала были очищены от гитлеровцев. Наша дивизия соединилась с войсками, наступавшими вдоль канала с северо-запада.
