Понимая, что эти двое от неё не отстанут, девушка с недовольной физиономией принялась ковырять вилкой пирожное; обсуждать произошедшее ей хотелось меньше всего, поэтому аппетит всё же пропал. Тем временем Вайзли повернулся к названной сестре лицом, закинул ногу на ногу и приосанился, после чего вкрадчиво продолжил:

— Я, разумеется, догадывался, что Четырнадцатый вряд ли окажется нашим союзником, и теперь, когда это подтвердилось, что ты собираешься делать, Роад? Разве не нужно доложить об этом Графу?

— Нет, мы не будем нарушать сценарий, — решительно заявила собеседница, взяв в руки кружку с горячим ароматным чаем. — Вовсе незачем беспокоить Тысячелетнего по пустякам.

— Хм, по пустякам, говоришь, — вмешался Тики, бросив уже свёрнутую газету на край стола. — То есть, ты хочешь сказать, что все наши усилия были бессмысленными?

— Ну, почему же сразу бессмысленными? Было весело, разве нет? — ухмыльнулась Роад и сделала небольшой глоток. — К тому же ты, Тики, как мне кажется, был доволен своей ролью, — многозначительным тоном добавила она.

— Если ты имеешь в виду Линали, то трудно не согласиться, — широко улыбнулся он. — Она здорово позабавила меня.

— Смотрю, для тебя она уже стала просто «Линали».

— А что, ты ревнуешь? — парировал он.

— Возможно.

— Как это мило, — без издёвки подметил мужчина. — Только ничего не говори об этом своему папочке Шерилу, а то он решит, что ты любишь меня сильнее, чем его, и тогда, дабы избежать «расправы», я буду вынужден сказать ему, что ты временами бываешь отнюдь не равнодушна к Аллену.

Роад наигранно нахмурилась.

— Походит на шантаж, знаешь ли.

— Я всего лишь предупредил, — подмигнул он.

— Вы ушли от темы, уважаемые, — деланно прочистив горло, напомнил Вайзли.

— Ты прав, — согласилась девушка и поставила кружку на стол. — Вижу, тебя беспокоит что-то ещё, братик.

Выдержав длинную паузу, Вайзли легонько коснулся пальцами своего Демонического глаза и задумчиво произнёс:

— Признаться честно, до недавнего времени я считал, что мне неведом страх, но встреча с этим предателем убедила меня в обратном. И сейчас я спрашиваю себя, а стоило ли выпускать опасного зверя из клетки раньше времени?

— Конечно, ты боишься, Вайзли, — с подчёркнуто непринуждённым видом констатировала Роад, потянувшись за булочкой, лежащей на противоположном от неё краю стола. — Все чего-то боятся. Даже Граф боится. Но не он. Четырнадцатому нечего терять — это и делает его опасным.

***

…Когда Линали испустила последний вздох, Аллен, наконец, сломался, и Четырнадцатый беспрепятственно заполучил контроль…

Казалось, воздух потяжелел, стал холоднее, и Роад невольно отметила про себя, насколько тёмной была аура Неа, ведь от Аллена Уолкера никогда не веяло смертью. Он молча поднялся, словно не-его тело не пострадало от увечий, и осмотрел погружённое в полумрак помещение.

— Что-то не так, — сказал он. — Это не реальность.

Окровавленная левая сторона лица, частично прикрытая чёлкой, и горящий янтарём правый глаз придавали Неа крайне мрачноватый и пугающий вид.

— Что здесь происходит, Роад?

Девушка непроизвольно вздрогнула. Четырнадцатый выжидающе смотрел на неё в упор, отчего ей становилось не по себе; несмотря на то, что она по-прежнему не приняла свой истинный облик, он узнал её.

— Я хотела поговорить, — призналась она, причём, к своему удивлению, едва сдерживала дрожь в голосе.

Неа громко расхохотался.

— Неужели вы получили моё сообщение? Как отреагировал Граф?

— Думаю, ты и сам догадываешься.

— О да, я догадываюсь, насколько сие новость его ошеломила, — оскалился он. — И что теперь? Вы, ребята, конечно, постарались на славу, устроив тут целый обряд жертвоприношения, но ради бессмысленной болтовни, думаю, вовсе не обязательно было так себя утруждать.

— Говоришь так, будто мы не достойны общения с таким выродком как ты, — с подчёркнутой неприязнью подметил Тики.

Четырнадцатый повернулся к мужчине вполоборота и, видимо, только сейчас присмотревшись повнимательнее, с озадаченно-надменным выражением лица спросил:

— Ты кто, чёрт возьми, такой? Почему ты так выглядишь?

Тики, опешив от столь странного вопроса, недоуменно воззрился на Ноя, который хотел было потребовать объяснений у Роад, но в последний момент передумал.

— Впрочем, не важно.

— Неа, ты…

— Ах да, Роад, избавься от этого слащавого облика расфуфыренной девицы, тебе не идёт, — перебил он её и вкрадчиво добавил: — Я же прекрасно знаю, что за последние тридцать пять лет ты не перерождалась, а значит, и облик твой должен остаться прежним.

— Тебя не проведёшь, — заключила девушка, и спустя пару мгновений от Эмилии Болдуин не осталось и следа: перед Четырнадцатым стояла невысокая, худенькая девушка-подросток с тёмными, как смоль, короткими волосами, одетая в кружевное бело-синее платьице до колен.

— Так-то лучше, — почти беззлобно улыбнулся Неа и, продолжая смотреть на Роад, с грозными нотками в голосе сказал: — Не пытайся прочесть мои мысли, Вайзли, не то вякнуть не успеешь, как потеряешь свой Демонический глаз.

Вайзли, по-прежнему сидящий на перилах второго этажа, напрягся, поражённый этой нешуточной угрозой, и Четырнадцатый, задрав голову, широко улыбнулся. Тики вознамерился было вмешаться, но Роад немым жестом попросила его остаться в стороне и помалкивать, на что он, озлобленно скривив губы, нехотя кивнул.

— А теперь вернёмся, пожалуй, к нашей старой теме, друзья мои, — с обманчиво-задорной интонацией предложил Неа, сцепив испачканные в засохшей крови руки замком. — Повторюсь, зря вы всё это затеяли, поскольку говорить мне с вами не о чём. Не обижайся, Роад, но меня интересует только Граф, а никак не его паршивые овцы.

Такое недвусмысленное оскорбление привело Тики и Вайзли в бешенство, и лишь Роад, казалось бы, не посчитала эти слова бестактными, потому как не переменилась в лице.

— Ох, простите, — чувствуя на себе гневные взгляды, с нескрываемой издёвкой отмахнулся Четырнадцатый, — я вовсе не хотел задеть ваши чувства.

Тики с трудом удерживал себя от того, чтобы не сорваться с места и не оторвать этому чрезмерно самоуверенному ублюдку голову.

— Да что ты…

— Уже не терпится стереть меня в порошок? — не поворачиваясь к Тики лицом, усмехнулся он. — Что ж, ребята, думаю, такая возможность ещё представится вам в недалёком будущем.

— Я бы предпочёл выпотрошить тебя прямо сейчас, — прошипел тот.

— Остынь, Тики! — приказным тоном потребовала Роад. — В мои планы не входило устраивать здесь бессмысленную бойню. — Он бросил на неё возмущённо-разъярённый взгляд, но подчинился, а она, закусив губу, обратилась к Неа: — Почему ты так отчаянно стремишься стать нашим врагом, ведь Граф…

— Тот, кого я должен уничтожить любой ценой, — грозно заявил он, смотря на неё исподлобья. — А также тех, кто встанет у меня на пути. Это моя единственная цель, дорогая Роад, и я ни за что от неё не отступлюсь.

Девушку затрясло. От злости и, наверное, непонимания. Она сжала свои маленькие ручки в кулаки и немного опустила голову, уверенно произнеся:

— Ты проиграл Графу тогда, проиграешь и в этот раз, Неа.

В следующее мгновение весь зал чуть не содрогнулся от громкого, пробирающего до неприятных мурашек хохота.

— Милая Роад, я умею учиться на ошибках прошлого, так что не питай иллюзий…

***

В тот же день, когда по стёклам поместья семьи Камелот неустанно барабанили капли дождя, в маленькой комнате, предназначенной для прислуги, юная особа, сидя за маленьким письменным столом, старательно переносила на бумагу сохранившийся в памяти образ. Это помогало на время отвлечься от мыслей, что она, будучи запертой в этом доме, возможно, никогда не выберется отсюда. По крайней мере, живой уж точно.

Ей практически ничего не было известно о тех людях, что пленили её. Девушка не знала в принципе, как воспринимать происходящее, поэтому находилась в состоянии некой прострации: она почти не ощущала страха или паники; не хотелось биться в истерике или даже просто поплакать. Так было гораздо легче, ведь таким образом она всё ещё могла держать себя в руках и сохранять рассудок.