Мой член сам собой дёрнулся, и я почувствовал, что кончаю. Цветок тут же распустился, его лепестки были испачканы спермой, середина пульсировала, выталкивая золотистые капли. Флар выгнулся всем телом и с наслаждением потянулся:

— Ты даже не представляешь, какое это прекрасное чувство!

— Не представляю, — подтвердил я. — Я вообще не понял, что произошло.

Оркид поддел пальцем смесь из спермы и пыльцы:

— Видишь? Они смешиваются.

— И?

— Это же прорыв! — говоря это, он буквально сиял. — Цветок реагирует на тебя, на твою ДНК. Это значит, что он мутировал и теперь будет реагировать только на подобный контакт.

— То есть всегда вот так мгновенно будет?

Флар беззаботно пожал плечами:

— Узнаем, когда снова попробуем… Подожди, это всё не так важно! Как ты не понимаешь, что я имею в виду!

— Я просто тупая человеческая особь, — пошутил я, усмехнувшись.

— Нет, ты мой симбионт!

— Флар, опять твои термины…

— Прости, прости! — Юноша поцеловал меня, вскочил и запрыгал по отсеку. — Я слишком взволнован, с трудом себя контролирую… мне нужно успокоиться немного. О, Саймон! — И он опять запрыгнул на меня.

— Тише. — Я придержал его, чтобы он не скакал на мне (я себя тоже с трудом контролировал, но совсем по другим причинам).

Цветок закрылся через несколько минут, в этом он не изменился, но этим не кончилось. Оркид завозился на мне, с сияющим видом сполз и лёг на спину:

— Давай ещё раз попробуем?

— Ты уверен? — с сомнением спросил я. — Мы же ещё не совсем уверены в твоей теории…

— Это ты так говоришь, я-то уверен, — возразил Оркид, нетерпеливо дёргая меня за руку. — Давай ещё раз попробуем, а?

— А потом объяснишь мне, что ты имел в виду?

— Конечно. Иди сюда.

Я встал над ним на колени, нерешительно приставил член к цветку, ожидая чего угодно, — он разомкнулся. Флар пропыхтел, сдвигая колени к моим бокам:

— Попробуй подвигать… посмотрим, что получится…

Я двинул бёдрами, член неожиданно легко оказался внутри, упёрся в сердцевину, которая очень неохотно отпустила его, когда я подался назад.

— Ещё раз… — потребовал Флар.

Я послушался и стал двигаться так, как мы делали раньше, до всех этих странных метаморфоз. Шероховатости внутренней стороны цветка способствовали большему напряжению: хотелось двигаться быстрее, чтобы удовлетворить этим трением распалённую плоть. Как же мне нравились эти ощущения! Оркиду, похоже, тоже нравилось: он постанывал, то и дело приподнимал колени, стискивая мои бёдра. Когда я кончил, сердцевина цветка буквально всосала головку в себя, обжигая жаром влажной плоти, и долго не отпускала. Я завис над юношей в неловкой позе. Флар облизнул пересохшие губы — на его лице заиграл нежный румянец — и тронул мою щеку ладонью. Цветок раскрылся через пару минут, я ужаснулся: он был весь измят, избит движениями моего члена в нём, едва ли не изломан.

— Флар, тебе больно? — всполошился я.

— М-м-м? — Оркид томно потянулся. — Не волнуйся, так и должно быть.

— Но ведь…

— Он выпрямится… — Инопланетянин приподнялся, потянул меня к себе. — О, это было так прекрасно! Мы обязательно должны сделать это снова!

Я привлёк юношу к себе, он прижался к моему боку, трогая цветок пальцами и тихо смеясь.

— Ты обещал, что объяснишь, — напомнил я.

— А, да… — Флар счастливо потёрся о моё плечо лицом. — Знаешь, что всё это значит?

— Что?

— То, что ты больше не последний из своего рода. И я тоже.

— Вот как? — сонно спросил я.

Смысл его слов я понял гораздо позже.

====== .file05//Плоды межпланетной любви ======

— Флар, проснись, Флар! — Я тормошил его за плечо.

— М-м-м… Отстань, пожалуйста. — Инопланетянин накрылся с головой одеялом и отвернулся к стене.

В таком состоянии он пребывал уже несколько дней. Сначала он перестал есть, потом вставать с постели. Вид у него был болезненный, но он ничего не хотел мне объяснять. Я сходил с ума от неизвестности!

— Тебе плохо? Ты заболел?

Он повернулся ко мне лицом. Как он осунулся за эти дни! От лица остались одни глаза, но сияли они по-прежнему.

— Что с тобой? — Я погладил его по щеке. — Скажи мне, я же волнуюсь…

— Мне нужны минералы… Я начинаю вянуть, — ответил Оркид, глядя на свою руку.

— Удобрения в теплице есть! — Я подскочил. — Я принесу! Только ты скажи, что именно нужно.

Он удержал меня за руку:

— Нет, подожди, отнеси меня туда…

Флар сел и уткнулся лицом мне в грудь.

— Ты в порядке? — разволновался я.

— Да. Слабость только… и тошнит немного, — с перерывами ответил он.

Я поднял его и понёс в теплицу. Инопланетянин слабо держался руками за мою одежду.

— Саймон, ты только не волнуйся. — Он заглянул мне в лицо. — Это обычное дело.

— И вовсе не обычное! — Я внёс его в теплицу и поморщился от едкого запаха.

А Флар с наслаждением вдохнул этот пропитанный удобрениями воздух и сказал:

— Поставь меня на ноги.

— Но ты ведь…

— Всё нормально.

Я осторожно разжал руки. Странно, ему как будто даже стало лучше здесь. Юноша прошёлся по теплице, роясь в мешках и банках, и скоро нагрузил меня десятком пакетов с разными веществами.

— И куда теперь это всё? — Я покачнулся (весило немало).

— Отнеси в ванную. — Оркид уцепился за мой рукав, поскольку силы оставили его. — Я так пойду…

Я пошёл в жилой отсек, то и дело оглядываясь на юношу. Он улыбался мне, махал рукой: дескать, всё нормально, нечего волноваться. Так мы дошли до ванной комнаты.

— И дальше что? — Я бухнул все мешки на пол.

Флар открыл оба крана, полилась вода.

— Высыпай всё. — Он опустился на край ванны, сбивчиво дыша.

— Прямо туда? — удивился я.

Инопланетянин кивнул. Я перевернул и высыпал один мешок за другим. Вода потемнела и забулькала, от неё пошёл дымок. Выглядело не очень, да и пахло тоже специфически.

— И что ты со всем этим будешь делать? — спросил я, заметив, что юноша начал раздеваться. — Ты ведь не собираешься…

Я уставился на него. Кажется, цветок вновь изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Теперь он стал более округлым, а два бугорка вообще исчезли. Может быть, Оркиду было плохо именно из-за этих трансформаций?

Я невольно содрогнулся, когда инопланетянин, придерживаясь рукой за край ванны, опустил в эту тёмную клокочущую жижу ногу.

— Я побуду здесь какое-то время, — сказал он, залезая и опускаясь по плечи. — Не волнуйся за меня… и не заходи сюда, пока я сам не выйду.

— Почему? — насторожился я.

— Просто так. Не заходи, ладно? — настойчиво повторил Флар.

Я кивнул и по его знаку покинул ванную комнату. Сзади раздалось бульканье. Я обернулся на пороге и увидел, что юноша погрузился в жижу с головой. Я опять поморщился, представляя, как эта жижа забивается в нос и уши. Но почему не входить?

Я просидел в отсеке управления, пялясь на звёзды, несколько дней. А у самого на душе было неспокойно. Как он там? Всё с ним в порядке? А если что случилось, а я и не знаю? Я довёл себя до такого истеричного состояния, что вскрикивал и вздрагивал при каждом шорохе. Разумеется, я понимал, что так продолжаться не может (если я не хочу заработать нервный срыв). И я решил проверить Флара. Да, он сказал не входить, но заглянуть-то я могу! Хотя бы одним глазком, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Прежде чем открыть дверь в ванную, я приложил к ней ухо и прислушался. Тишина, изредка прерываемая звуком падающих капель. Я осторожно приоткрыл дверь и просунул в неё голову, озираясь. Терпко пахло удобрениями и чем-то ещё, очень едким и сочным. Я зажал нос и вытянул шею, чтобы рассмотреть собственно ванну. Из жижи вились зелёные побеги, как будто изнутри проросло какое-то растение. По знакомым листьям я понял, что это цветок Флара. А он сам где? Я широко раскрыл глаза, разглядев торчащую из жижи кисть, держащуюся за край ванной. Пальцы слабо шевелились. Я выдохнул: живой!