Уэйд обожает дразнить его. Это чертовски горячо, если это происходит в спальне (или у стены, или под столом, или даже на столе…), но Питеру хочется коньки отбросить, когда это происходит на людях.
Как-то ночью, заказывая еду навынос, Дэдпул забирается пальцами в задний карман джинсов Питера и сжимает его задницу в горсть, попутно беззаботно треща о странном дерьме, обнаруженном им в меню. К тому времени, как официантка вручает им пакет, Питер разрывается между желанием дать Уэйду по роже и поцеловать его — целовать, целовать, пока у них не закончится кислород. Это даже приятно.
Уэйд, похоже, активно ищет новые и новые способы завести Питера до рыка — неважно, где они находятся. Хватает такой малости: шепнуть пару пошлых словечек на ухо, нежно прикоснуться — и Питера уже ведёт от желания. Но, конечно, Уэйд на этом не останавливается, игра полутонов никогда не была его сильной стороной.
Когда Мстители ищут кого-нибудь для отвлекающего манёвра, Питер предлагает Уэйда едва ли не сразу — и мгновенно жалеет об этом, когда все начинают протестовать.
«Я не работаю с Уилсоном!» — вот что орут они все. Но Стив торжественно заявляет, что Дэдпул просто идеален во всём, что касается отвлекающих манёвров, и остальным приходится согласиться с ним.
В конечном итоге Питер жалеет о том, что не промолчал, ещё сильнее, потому что коварные игры Дэдпула не прекращаются даже на работе (и не то чтобы он рассчитывал, что Уэйд будет вести себя как профессионал).
Когда Уэйд тянется вперёд, чтобы спереть со стола в особняке Мстителей нож, его губы скользят по задней стороне шеи Питера, и Питеру приходится замаскировать дрожь под неловким покашливанием и подарить Дэдпулу гневный взгляд исподлобья.
Не проходит и двух минут после этого, как Уэйд роняет нож и с тихим «У-у-упс» лезет за ним под стол, попутно пользуясь возможностью пройтись губами по ширинке Питера. Они сидят в нескольких, мать их, дюймах от Мстителей! И самое ужасное, что Питер не может приказать Уэйду перестать — это не просто тёплые губы, это мучительнейший соблазн, и единственное, чего он сейчас хочет — не спустить в штаны перед людьми, которых он уважает. Не думать об этом невозможно… Жар и испуг подчиняют себе его тело, и ему приходится сжать руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к себе или не врезать Уэйду. Дэдпул возвращается на своё место и самодовольно лыбится.
После собрания они прячутся в ванной вниз по коридору, жмутся друг к другу и жадно целуются, стараясь не стонать.
В ресторане Мстители заявляют Питеру, что раз он притащил Дэдпула, ему с ним и нянчиться. Питер, естественно, разражается протестами (на самом деле он в восторге). Возможно, он показывает больше удовольствия от пребывания с Дэдпулом, чем должен. Они болтают о всякой ерунде и обмениваются оскорблениями и язвительными замечаниями, а потом хохочут друг над другом, давясь ужином.
Уэйд внезапно хлопает по столу.
— Попался! — кричит он, и буквально все в ресторане пялятся на него недовольно.
Он виновато смотрит на Питера, и в его глазах пляшут искорки озорства.
— Там был паук.
— Серьёзно, Уэйд? — Питер закатывает глаза и хмурится.
— Ох, святое дерьмо, прости… он был одним из твоих людей? — вопрос подразумевает сожаление, но Уэйда выдаёт ухмылка, с которой он обтирает ладонь о свою ногу.
— Возможно. Дай-ка я взгляну, — и Питер наклоняется, рассматривая пятно, оставшееся от паука.
— О боже! Нет!.. Х-Харви! Ты… ты убил его! — драматично восклицает Питер, и Уэйд едва не падает со стула от гогота, когда Мстители, сидящие за другим столом, встревоженно оборачиваются на них.
Питер сознательно понижает голос до шёпота.
— Ты же знаешь, что у меня особые отношения с пауками. Без шуток, тебе не стоит так вести себя с моими ребятами, — говорит он, перегоняя горох из тарелки Уэйда в свою.
— С твоими ребятами? Ты состоишь в каких-то жутких паучьих отношениях, о которых я не знал? — Уэйд дрожит от ужаса при мысли об этом.
— Я могу призвать тысячи пауков, если захочу, — серьёзно говорит Питер. — И у нас с Харви вроде как было кое-что…
Уэйд ржёт — больше от неожиданности, чем от чего-то ещё.
— Смейся-смейся, посмотрим, как ты запоёшь, когда я натравлю их на тебя. Завтра ты проснёшься в окружении пауков, они заберутся в твой рот, в твои уши…
— Так-так, позволь мне кое-что прояснить, — перебивает его Уэйд. — Значит, паучки заберутся в каждую из моих дырок?
Он — нечто. Это стоит видеть.
Питер краснеет.
— Не могу поверить, что твой рот действительно произнёс это, — говорит он, качая головой, и прячет улыбку в стакане.
— А я-то думал, ты очень заинтересован в том, что делает мой рот, — громко отвечает Уэйд. Питер давится водой и заливается краской.
— Полегче, Питер. У этой воды довольно высокий градус, — хохоча, кричит ему Тони.
Уэйд ухмыляется, так что он определённо заслуживает удар, и Питер не позволяет ему красть у себя картошку фри в качестве наказания.
Уэйд даже притаскивает свой зад на ночь покера у Бена, ссылаясь на древнее, как динозавры, приглашение, которое Бену приходится с неохотой признать.
У Питера никогда не было худшей партии, почти невозможно сосредоточиться, когда голая нога Уэйда (этот ублюдок скинул ботинок) скользит по его ноге и поднимается выше, чтобы нежно подразнить его внезапную и неожиданную эрекцию.
— Я пас, — выдыхает он, бросая свои карты в признании поражения и стараясь не стонать и не двигать бёдрами, когда Уэйд начинает настойчиво потирать его член через джинсы. Его пальцы поджимаются, и Питер сглатывает, умоляя себя не спускать в штаны.
— О, готов поспорить, ты — да, — весело отвечает Уэйд.
Эту ночь Питер проводит у Уэйда, и его вбивают в матрас, вынудив сложиться почти пополам и закинуть ноги Уэйду на плечи.
— Ты меня в гроб вгонишь, — говорит ему Питер, целуя в плечо, когда они лежат под одеялом. Он уже успел понять, что Уэйд обожает короткие поцелуи после секса — он всегда удовлетворённо и признательно вздыхает, и от этого у Питера в груди тепло-тепло.
— Будем надеяться, что не вгоню, — отвечает Уэйд с неожиданной серьёзностью. Он сгребает Питера в объятия, крепко держа его за руку, и Питер так долго придумывает ответ, что Уэйд начинает храпеть раньше, чем ему это удаётся.
***
Питер ведёт учёт всех ошибок, которые он совершает — а он, поверьте, совершает много ошибок.
Он встречается с Уэйдом так часто, как может, несмотря на их напряжённый график. Забавно — Питер ещё никогда не был увлечён чем-то настолько сильно.
Уэйд никогда не приходит к нему сам, но зато Уэйд звонит ему и мурлычет ужасные пошлости в трубку, чтобы заманить его к себе. Достаточно пары слов, чтобы у Питера сладко потяжелело в животе, и он часто задаётся вопросом, где Уэйд этому научился.
Иногда они едят и смотрят телик, прежде чем начать целоваться, а иногда Уэйд вжимает его в стену сразу после того, как Питер переступает порог его квартиры, или Питер пихает его к столу, прежде чем они успевают поздороваться друг с другом. Неважно, одеты они или нет — ничего не важно, когда они трахаются, когда они дотрагиваются друг до друга, когда они трутся друг об друга так жадно и так торопливо, как только могут.
Маска — это уже проблема, и она решается только после того, как Питер умоляет, заверяет, обещает, а потом дуется-дуется-дуется на Уэйда, но с каждым разом уговаривать Уэйда легче и легче — и наконец он встречает Питера без маски чаще, чем с ней. Кажется, они трахнулись на всех поверхностях в этой квартире, и некоторые из них были бы непригодны для секса с кем-то, кто не обладает паучьей способностью держать равновесие и прилипать.
Обычно это грубо и торопливо, и каждый из них подталкивает другого к оргазму с головокружительной скоростью, но — какая неожиданность — Уэйду нравится делать это медленно. Для человека, который проводит всё своё время, носясь туда-сюда и шумя, как обдолбанная белка, Уэйд ловит удивительный кайф с медленных мучительных толчков. Это не занятие любовью, но и не жёсткий трах, которым они занимаются обычно, и это окончательно запутывает Питера.
