— Значит, отказываетесь, — хмурится Йоэл.

Мира качает головой. Коты начинают тревожиться и прижимать уши.

Олли чувствует напряжение, разлитое в воздухе. Драконоборцы могут, скрипя зубами, оставить в покое туриста из Сельмы, но от гражданки Северного приморья не отстанут. А местным ребятам не по душе северные драконоборцы, которые распоряжаются у них дома. Оливер смотрит то на них, то на Йоэла и вдруг встречается взглядом с рыжей девушкой. Она быстро отводит глаза, но Олли успевает увидеть в них тревогу. Кажется, она догадывается, что если начнется драка, двум драконоборцам придется не сладко. Это уже потом всех участников будут ждать неприятности, но сейчас…

И тут, наконец появляется Маячник под руку с Реетой.

Коты тут же окружают хозяина и на разные голоса жалуются ему на непрошеных гостей.

— Что за шум? — улыбается Маячник.

— Вы — смотритель маяка? — мрачно спрашивает старший инспектор.

Маячник кивает лохматой головой.

— Ваши документы.

— А с кем имею честь разговаривать? — продолжает улыбаться смотритель.

Олли кажется, еще слово и инспектор взорвется. Но тут вступает Реета.

— Это драконоборец, душа моя. Думаю, он имеет право удостовериться, что ты это ты.

Маячник пожимает плечами, долго ищет по карманам и, наконец, передает документы инспектору. Инспектор Ахола сверяет фото с оригиналом.

— Волосы уберите.

Маячник пожимает плечами и откидывает челку пятерней, открывая лицо.

Рыжая девушка изумленно приподнимает брови. Йоэл Ахола хмурится:

— Вы что, слепой?

— Да, — улыбается Маячник.

— И вы — смотритель маяка?

— Да, — кивает Маячник. Коты у его ног неотрывно глядят на инспектора. — И что в этом такого?

Инспектор Йоэл закатывает глаза. Оливеру даже становится жаль драконоборца. К такому дурдому его жизнь не готовила. Летописец помнит, как сам был поражен, узнав, что Маячник незрячий — так ловко тот управлялся по дому. А потом Оливер пригляделся к котам, и все понял…

— Думаю, спрашивать, видели ли вы дракона, бессмысленно, — замечает инспектор.

— Поверьте, на днях здесь была такая гроза, что любого дракона смыло бы в море. Но если вы считаете, что он прячется на маяке… кто я такой, чтобы спорить.

Последние слова Маячник произносит с какой-то странной иронией. Недолго молчит и добавляет:

— Идемте, господин драконоборец, покажу вам башню.

Драконоборцы так ничего и не нашли.

Больше всего Оливера поразило то, что «гнездо» как будто исчезло вместе с топчанами, рисунками гостей, кружками, чаями и — самое главное — с драконом. Ступени упирались в дыру, заложенную досками. Когда их отодвинули в сторону, открылась верхняя площадка, обугленная, словно в нее и правда попала молния. Безумный Рат мог разрушить, порвать когтями и отравить ядом, но огонь точно не был его стихией.

Даже летописец начал сомневаться: нападал ли на маяк дракон, или они с Мирой выпили не совсем законопослушного чая?

Драконоборцы планомерно обшаривали маяк, рассчитывая найти следы пребывания дракона. Слишком уж сильно их пытались не пустить внутрь, чтобы в башне совсем ничего не было. Маячник невозмутимо водил их по лестнице вверх-вниз. Реета и коты неотлучно следовали за ним, Оливер старался не отставать, но ему не хватало дыхания столько бегать по лестницам. В конце концов, летописец даже обрадовался, когда инспектор Ахола настоятельно посоветовал ему присесть где-нибудь снаружи.

Во дворе Мира командовала помощниками: доски и стекла следовало уложить под навес, пока не начался очередной дождь: тучи по небу ходили самые многообещающие. От помощи летописца они дружно отказались, и Олли ушел к погребам проверить, остались ли там следы дракона.

Когда он добрался до памятного места, то увидел, что след Безумного Рата качественно затоптан и закопан десятком котовьих лап. Убедившись, что за сохранность этой тайны можно не переживать, Оливер повернул обратно… и не сразу поверил глазам.

Башня двоилась словно на переливной картинке. Одновременно она была и маяком с обугленной крышей, и башней со снесенной верхушкой. Смотря под каким углом глядеть. Похоже, здесь творилось сильное колдовство, если даже глаза Оливера его обманули!

К вечеру драконоборцы сдались, мрачно попрощались с Маячником и Миратой, демонстративно раскланялись с Оливером, у которого от такой любезности свело зубы, и уплыли на своем катере.

— Наконец-то убрались, — вздыхает Реета и поудобнее перехватывает руку Маячника. — Вот скажи, что бы ты без меня делал?

Тот ворчит что-то насчет того, что няньки ему без надобности, однако руку не отнимает. Выглядит он болезненно.

Реета смотрит на него и качает головой:

— Иди-ка ты спать, Лохматый, мы тут сами управимся. А то — как там Мира говорит? — селедка краше.

***

Маячник лежит, укутанный пятью одеялами, и улыбается. Со всех сторон его окружают коты. На груди возлежит старая кошка Магда, она внимательно смотрит в лицо хозяина. Тиша-пол-хвоста как обычно лежит в голове, а рядом с ней, у самого уха Маячника пригрелся рыжий котенок Уголек. Котята погодки Кери, Чез и Софет играются с длинными прядками волос. Офелия, Астролябия и Парадигма лежат под правым боком, Чернокрыжик, сэр Шурш, маленькая лесная кошка Джа — под левым. В ногах Маячника улеглись Сумрак, Сильвестр, Сильвия, Сквозняк Корентайн и — самое главное — Рис. Рис может сойти за пять котов, и Олли не понимает, как это у смотрителя маяка все еще не затекли ноги! А в изголовье сидит верный Чо. Изредка, когда ему не нравится, как ведут себя коты и люди, он возмущается вслух, прямо на ухо Маячнику. В какой-то момент тот не выдерживает и передразнивает Чо, за что и получает лапой по носу. Остальные коты расповсюдились по комнате. Пухить, полежав на коленях у всех человеков, остаётся с Миратой, а Марципан обхаживает Оливера, так и норовя сунуть морду в его кружку с кофе. Но Олли не даёт. Этот кот и без того сожрал три кофейных зерна, когда летописец случайно просыпал их мимо ручной кофемолки.

Уже сильно за полночь, но Маячник выспался, а к остальным сон не идет. Внуки Улава кто устроился в домике, кто поставил палатки. Слышно, как они там играют на гитаре и поют песни. Собравшимся в гнезде петь не хочется, плакать, впрочем тоже, а это уже неплохо.

Олли и Мира сидят с ногами на втором свободном топчане, а третий заняли Реета и Безумный Рат. Дракон забился в угол, словно нашкодивший кот и не сводит глаз с хрупкой светловолосой женщины, которая задумчиво вертит в руках фарфоровую чашку, покрытую ракушками. В чашке, конечно же, кофе с солью, который Оливер наловчился варить лучше чем в любимом баре Рееты.

Рату летописец тоже предлагал кофе но дракон принюхался и скривился, заявив, что напиток пахнет водорослями, гнилью, хлебом и кошачьей мочой. Оливер обиделся и решил с драконом больше не общаться. Хотя тот с каждым разом говорил все лучше и ведет себя приличнее.

Если не считать обиды на Рата, настроение у летописца замечательное. Наконец-то можно не волноваться. Дракон под присмотром, Маячник уже почти не зеленый, драконоборцы ушли несолоно хлебавши, помощники быстро помогут починить маяк, который, впрочем, сейчас светит. Вот интересно: чем?

Мирата наоборот недовольно кривит губы и изредка вздыхает.

— Ну выскажи уже все, что тебе не нравится, и не пыхти на всю комнату, — не выдерживает Реета. Олли с ней полностью согласен, но он почти дремлет и ему не то что спорить — говорить лень.

Мира фыркает и сердито глядит, но не на светловолосую женщину, а на Рата. Безумец склоняет голову на бок, моргает третьим веком и оскаливается в улыбке.

— Да вы сами что ли не видите, — не выдерживает Мирата. — Что это за дракон недоделанный?! Может ты не всю душу выловил, а, Лохматый? Может ещё раз сплавать?

Маячник качает головой:

— Выловил все, что было. Да и ловить уже, как видишь, не чем.