Скрип двери прозвучал почти громом, и пришлось мгновенно закрыть глаза в попытке изобразить глубокий сон. Поттер вроде ничего и не заподозрил. Он сразу же уселся на кровать и уткнулся в предплечье Северуса горячим лбом. Разобрать его тихие слова удалось не сразу:
— Зря ты не веришь снам, Северус, зря… ты не представляешь, как мало у меня осталось времени… и жертва эта… ты, скорее всего, не знаешь, но этот твой сон был про меня…
Что за чушь?! Однако такие вещи Северус предпочитал дослушать до конца, прежде чем делать какие-то выводы.
— Я же собираюсь пойти к Волдеморту, чтобы он сделал то, что не смог, когда тогда… родителей…
Северус похолодел. В этом косноязычном потоке слов он услышал главное, и теперь боялся даже пошевелиться, чтобы не спугнуть. С чего Поттеру вообще такое в голову взбрело?
— Я подслушал один разговор.
Поттер тихо вздохнул и щекой улёгся прямо на руку Северуса. От его тёплого дыханья бросило в дрожь, и почему-то заныло где-то за грудиной. А ещё стало совершенно неважно, что Поттер трётся щекой о Тёмную метку, продолжая говорить:
— … а потом прямо спросил Дамблдора, и он подтвердил… поэтому я и оставил и Рона, и Гермиону… не хотел, чтобы они меня провожали… а появился ты… и я тоже не хочу, чтобы ты провожал, потому что вдруг тебе тоже не всё равно…
Северус не мог даже выдохнуть, потому что ему было не всё равно. Как оказалось. А ещё потому, что Поттер совершенно не к месту заявил:
— Я не хочу умирать девственником, понимаешь?
Поттер затих, явно обдумывая следующие слова, которых Северус ждал с замиранием сердца.
— Я хочу попробовать… с тобой…
Он принялся рисовать узоры на предплечье Северуса, похоже, набираясь решимости.
— Звучит ужасно… и ты мне никогда такого не простишь… но я об этом не узнаю… тоже никогда… я не хотел, я сдерживался, но я не могу, потому что ты такой… сексуальный и вообще… у тебя такой взгляд… ты знаешь, что у меня встаёт, когда ты иронично приподнимаешь бровь?
Поттер повозился, устраиваясь рядом с ним, и Северус почувствовал невесомые прикосновения к своей брови, которой пытались придать другую форму. А потом он ощутил, как по лицу заскользили сухие губы, ласково, нежно, сводя с ума.
— Ты не представляешь, как меня ведёт от такого, — доверительно прошептал Поттер. — Я представляю себе, что у нас уже всё было, и ты теперь просто уснул, а я любуюсь тобой… и ты сам мне всё это разрешаешь…
По сути, так оно и было — Северус не просто разрешал… Он не обладал юношеской эмоциональной гибкостью, и до сих пор не мог осознать то, что ему только что рассказал Поттер, а тот уже покрывал поцелуями его шею и тянул вниз мешающее одеяло.
— Никогда не думал, что мужик в ночнушке может быть таким секси… но это же ты…
Слова и ласки оказали на Северуса прежний эффект: член медленно налился кровью, однозначно реагируя на столь желанное тело. Только после недавних откровений мораль и нравственность перестали иметь решающее значение, а Поттер ещё и подлил масла в огонь:
— Говорят же про последнее желание перед казнью… я не попрошу больше ничего, только немного… попробовать, как это… когда тебя хотят… я буду думать, что ты хочешь именно меня, а не просто тебе снятся бывшие любовники… а ещё я принёс для тебя сюрприз…
Северус едва не открыл глаза, желая узнать, чем это шуршит Поттер, когда он объявил:
— Это перчатки, лайковые, как ты любишь. Мне Кричер принёс.
Если раньше Северус был уверен, что кончить от одних только слов невозможно, и нужна более убедительная стимуляция, то теперь он уже сомневался во всём. Особенно, когда Поттер коснулся его лица рукой в перчатке.
— Тебе понравится, обещаю!
К своим обещаниям Поттер относился крайне ответственно. Он осторожно убрал в сторону одеяло, и Северус почувствовал, как потянулась вверх тонкая ткань сорочки. Свои действия Поттер сопровождал осторожными касаниями, возбуждающими настолько, что только чудом удавалось сдерживаться и не подаваться им навстречу. Стоило ли удивляться, что к моменту, когда подол сорочки полностью обнажил бёдра, член Северуса уже начал прижиматься к животу?
— Какой ты! — восхищённо выдохнул Поттер и устроился поудобнее, очевидно, чтобы ничего не упустить. — Сейчас… сейчас…
Каким-то невероятным образом сорочка полностью оказалась у шеи, а Поттер принялся медленно поглаживать грудь и живот Северуса, изредка задевая соски.
— Никогда бы не подумал, что ты такой отзывчивый… и нежный…
Северус прикусил изнутри щёку, чтобы не застонать, когда губы Поттера коснулись его соска, но, ощутив настойчивое сжатие, не сдержался и дрогнул, качнувшись навстречу. Это невольное поощрение сыграло с ним злую шутку: Поттер с удвоенным энтузиазмом начал вылизывать соски, накрыв его член ладонью в перчатке.
— Боги, какой ты классный, — восторженно шептал Поттер.
А Северус изо всех сил старался притворяться спящим, лишь бы не спугнуть. Это было бы слишком жестоко, особенно, когда губы Поттера оказались в паре дюймов от головки, если судить по горячему дыханью. Неужели решится?! Но он словно искусно дразнил, вырисовывая замысловатые узоры на животе Северуса пальцем в перчатке, и явно любуясь своим творчеством. А когда уже не осталось никакого терпения, облизал головку. Зря он это сделал! Потому что это была та самая пресловутая последняя капля, после которой пути назад уже не было. Северус рефлекторно толкнулся ему навстречу и, уткнувшись членом в щёку, обильно кончил.
— Ух ты ж…
Судя по звукам, Поттер собирал сперму с лица, а потом облизывал пальцы, кажется, даже не сняв перчаток. Картинка, возникшая в мозгу, показалась Северусу настолько привлекательной, что он вновь ощутил отголоски зарождающегося возбуждения.
— Я тоже хочу… так…
Бедра Северуса коснулся горячий член, которым Поттер принялся энергично тереться, сдерживая стоны. А потом, окончательно осмелев, он уселся сверху и, сдвинув ноги Северуса, начал активно толкаться между его бёдер, задевая яйца. На них он и кончил, после чего улёгся рядом и доверительно прошептал:
— Теперь ты мой… я тебя пометил…
Голова кружилась, и больше всего Северусу хотелось обнять Поттера и открыть, наконец, глаза. Но это было равноценно признанию собственной слабости — а так моральное падение вроде бы и не считалось из-за бессознательного состояния. Да и Поттеру так должно быть гораздо легче — ведь вряд ли он рассматривал серьёзно даже возможность каких-то отношений с бывшим профессором, а желание отметить возникает у всех, в молодости.
— Жалко, что я не могу с тобой остаться, — вздохнул Поттер. — Было бы здорово проснуться в одной кровати и целоваться, окончательно просыпаясь. А потом можно и ещё раз…
Он намекающе подвигал бёдрами и обнял Северуса, прижимаясь к его боку. Тёплый и такой живой… не может быть, чтобы Дамблдор ничего не предпринял. Скорее всего, Поттер просто неправильно услышал, а старик не стал спорить, чтобы проучить. Не может же он всерьёз жертвовать так?!
— Хорошо, что ты спишь… и я уверен, что тебе снится что-то хорошее, потому что у тебя такое лицо… — Поттер потянулся и поцеловал бровь Северуса. — До завтра.
Северус ощутил холодок Очищающих чар, а потом Поттер аккуратно поправил сорочку и укрыл его одеялом. Он целомудренно поцеловал его в лоб, но вдруг осмелел и жадно принялся целовать в губы, умудрившись даже языком пробраться в рот.
— Всё! — скомандовал Поттер сам себе. — А то я от тебя никогда не уйду.
Хлопнула дверь, и Северус остался в тёмной комнате, остро ощущая своё одиночество. Оно было отвратительно холодным и жутко диссонировало с почти медовым вкусом Поттера, оставшимся на губах. Постель тоже пахла Поттером, и Северус поймал себя на том, что перекатился туда, где тот лежал, чтобы продлить их близость. Думать о том, что это означает, было страшно, поэтому он сосредоточился на предстоящем разговоре с Дамблдором. Поговорить следовало уже давно, хотя бы о том, сколько Северусу ещё сидеть в этом доме, и потребовать вернуть клятву выходить за его порог. Решение показалось таким простым и логичным, что оставалось только удивляться, почему не пришло раньше, будто не было ничего естественнее, чем лишать человека свободы и запирать в старом доме, как вещь, полезность которой оказалась под сомнением, но было жаль выбрасывать.
