— Итак, их шантажируют?
— Кого «их»?
— Драко и Гарри.
— Чем их можно шантажировать?
Не могла же Нарцисса обо всём догадаться? Или могла?
— Люци, я слишком хорошо знаю нашего сына, чтобы не замечать очевидного.
— А как же твои слова о том, чтобы Драко хорошенько подумал, прежде чем брать в жёны девушку с сомнительной репутацией?
— Мне казалось, что он должен был вступиться за честь своей «дамы» и развеять мои подозрения. Ну, или хотя бы это могло подтолкнуть его к откровенному разговору. Что, собственно, и получилось, — Нарцисса вновь потёрла виски. — Он поговорил с тобой?
— Да. Сегодня.
— И попросил сообщить мне?
— Нет, Нарси, просто тебя подготовить. Чтобы ты, как истинная леди, ненароком не упала в обморок.
Нарцисса улыбнулась:
— Что ж, ты прекрасно справился с трудной задачей. Передай Драко, что я готова к разговору с ним и не будет никаких обмороков. Обещаю.
— Я никогда не сомневался в твоём здравом смысле, но как ты узнала?
— Просто я не исключаю никакие возможности. Кстати, что у тебя с Северусом?
Если Нарциссу посещала какая-то идея, то сбить с пути её не могло ничто. И если у неё возникли подозрения, то она не остановится, пока или не подтвердит свою догадку, или не опровергнет. Но Люциус продолжал надеяться на чудо: в конце концов, он только что лично убедился, насколько можно быть слепым, если дело касается самых близких.
— Я видел Северуса сегодня. Он в полном порядке.
— Не сомневаюсь, — Нарцисса переставила стул, чтобы сесть рядом с Люциусом и взять его за руку. — А ты никогда не думал, что жизнь проходит мимо?
— Конечно, проходит. Мы потихоньку начинаем сдавать свои позиции детям. Теперь это у них всё впереди.
— Это так, — Нарцисса едва слышно вздохнула. — Жизнь проходит гораздо быстрее, чем того бы хотелось… и скажи мне, Люци, ты счастлив?
— Что за вопрос? — Люциус попытался освободить руку. — У меня есть всё, о чём многие лишь мечтают.
— Но ты ведь не многие, — Нарцисса порывисто встала и, подойдя к окну, заговорила в ночную темень. — Сколько лет ты о нём мечтаешь? Десять? Пятнадцать? Я ведь не слепая, Люци…
— Это ничего не меняет.
Люциус похолодел, когда понял, что сказал это вслух. Ему надо было всё отрицать, ведь не было никаких улик, никаких доказательств, ничего не было! Совсем ничего. Нарцисса словно подслушала его мысли, загоняя в угол вопросом:
— Даже то, что произошло двадцать седьмого февраля в твоём кабинете?
Она не могла этого видеть! Никто не мог… дверь была закрыта…
— Таким я не видела его ни разу, — продолжила Нарцисса. — Сначала мне показалось, что ему дурно, но когда я позвала его по имени, он обернулся в мою сторону, ничего не замечая. Взгляд у него был настолько безумным, что я просто отступила в альков, когда он проходил мимо. Отчего он бежал?
Скрывать далее не имело смысла — Нарцисса могла придумать всё, что угодно. Если уже не придумала. И Люциус поставил подпись под собственным приговором:
— Я попытался его поцеловать. Первый и последний раз.
Нарцисса повернула голову, взглянув на Люциуса:
— Скажи, кому это надо?
— Прости… я не понимаю вопроса.
— Не понимаешь? — Нарцисса криво усмехнулась и, усевшись на подоконник, поинтересовалась: — Для кого ты это делаешь? Для меня?
Люциус мог бы ответить, что всего-навсего делает то, что должен. Всего-навсего… но Нарциссе были не нужны эти рассуждения о долге и чести — она всегда отдавала предпочтение делам. Как и сейчас.
— Люци, я была с тобой рядом в довольно тёмные времена и не давала повода для сомнений, как никогда не сомневалась в тебе…
— Прости, что не оправдал, — перебил её Люциус, — я старался.
— Я говорю о другом, Люци. Ты ведь уже один раз сделал этот выбор. Просто ответь самому себе, принёс ли он тебе счастье — потому что мне не принёс.
Боль в груди стала невыносимой.
— Нарси, ты не понимаешь, о чём спрашиваешь.
— В том-то и дело, что понимаю. У меня было время подумать. Обо всём.
Тон Нарциссы не оставлял сомнений — она уже всё для себя решила, и Люциусу оставалось это принять. Может, оно и к лучшему?
— Нарси, пожалуйста, только не нужно публичности. Скандал повредит и тебе тоже.
— Вот как ты обо мне думаешь?! Эх, Люци… — Нарцисса принялась крутить кольцо на пальце, выдавая волнение. — А ведь когда-то именно ты рассказывал мне о пользе нешаблонного мышления.
— Рассказывал, — согласился Люциус. — Очень давно.
— Тогда почему бы тебе не перестать ограничивать себя рамками стереотипов? Неужели ты забыл, что мы с тобой когда-то клялись быть союзниками? Во всём. И нам это удавалось.
Люциус всё ещё не мог понять ход её мысли, однако то, что она не спешила обвинять его во всех смертных грехах, давало надежду на возможность договориться. Впрочем, и цена могла оказаться слишком высокой. Люциус не исключал и такой возможности, хотя в этом случае был готов расплатиться сполна. Лучше бы Нарцисса была столь же темпераментна, как Бель. Люциус представил, как его сдержанная супруга бьёт посуду, кричит, наотмашь даёт ему пару звонких пощёчин… по крайней мере, она бы выплеснула успевшие накопиться обиду и разочарование.
— Прости меня, Нарси… я не смог.
— В том-то и дело, что ты всё смог, Люци. Ты оберегал нас с Драко в годы войны, ты не просто позволил мне заниматься тем, чем мне хотелось, но и выручал меня, помогая справляться с проблемами нашего комитета. Ты всегда относился ко мне, как к человеку, как к другу… почему же сейчас ты перестал это делать? Что изменилось?!
— Я предал тебя, Нарси, когда начал… — каждое слово приносило Люциусу боль, но молчать он уже не мог, — когда я начал думать о Северусе не как о друге. Я предавал тебя, когда видел его во снах и когда ревновал его к Рейнарду. Когда они уехали в Уик, стало немного легче, но я всё равно продолжал думать о нём, гадая, что могло получиться, если бы у меня хватило смелости подставиться в том бою и разделить тот плен. Я не заслуживаю твоего сочувствия, Нарси… я думал, что это помрачение пройдёт, но ничего не меняется, ничего.
Нарцисса соскользнула с подоконника, оказавшись рядом с Люциусом. Она обняла его за плечи, прижимая к себе, а когда он уткнулся в её живот, принялась ласково перебирать его волосы.
— Как же ты запутался, бедолага…
Запутался? Наверное, так оно и было, но выход всё ещё был. Люциус покачал головой, обречённо выдыхая:
— Я виноват… сильно… я не смог полюбить тебя, как ты того заслуживаешь. Но всё, что я могу с этим поделать — пообещать больше никогда не встречаться с Северусом.
— Какой же ты идиот, — Нарцисса поцеловала его в макушку, а потом потянула за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Неужели ты не понимаешь, что жизнь проходит?
— Проходит, — эхом отозвался Люциус. — Она это умеет.
— Как ты думаешь, почему я с лёгкостью приняла отношения Драко?
— А ты приняла?
— А ты всё ещё не понял? — Нарцисса невесело усмехнулась. — Когда я начала замечать, что происходит, то первым делом полезла изучать право, потому что знала, что закон не одобряет такого.
— Это ты мягко сказала.
— Мягко, — согласилась Нарцисса. — К утру я чуть не поседела. Разумеется, сначала я хотела остановить Драко. Можно было и заставить его жениться, и поговорить с Гарри — я и сейчас не сомневаюсь, что он бы понял и пошёл навстречу, потому что он слишком любит нашего сына. А потом я посмотрела на вас с Северусом.
Люциус не мог больше выносить взгляд Нарциссы и снова уткнулся лбом в её живот. Она вздохнула и погладила его по голове.
— Мне стало больно от мысли, что Драко повторит твою судьбу — всю жизнь быть в шаге от своей мечты и не сметь сделать этот шаг. А ещё мне больно оттого, что я не в силах дать тебе то, что ты хочешь. Так нельзя, Люци.
— А что делать?
— Что? — Нарцисса горько усмехнулась. — Думай. А я обещаю тебя поддержать. Как друг.
***
Чем дольше Люциус думал, тем сильнее его одолевали сомнения. Он не мог отрицать проницательность Нарциссы, но от мысли, что Северус его не примет, становилось по-настоящему страшно. Опыта в таких делах у Люциуса не было никакого — он слишком рано женился и никогда даже не помышлял о нарушении клятвы, данной у алтаря. Никогда — пока в его жизни не появился Северус. Люциус отдавал себе отчёт в том, что далеко не сразу понял природу своих чувств, а поняв, долго отрицал очевидное и принял их, когда стало уже слишком поздно что-то изменить.
