— Конечно, папочка.

Она мгновенно оказалась перед столом и, сделав в сторону Люциуса книксен, быстро удалилась из комнаты, не забыв, впрочем, про конфеты. Несколько мгновений Том молчал, собираясь с мыслями, а потом вдруг достал из ящика стола бутылку коньяка и три бокала, явно рассчитывая на появление Бель. Правда, пока он наполнил лишь два из них.

— Рад вас видеть, свояк, — Том отсалютовал бокалом и пригубил коньяк, пристально глядя на Люциуса.

Он редко когда настолько подчёркивал родство, и Люциус вдруг подумал, что будет делать, если сейчас Риддл попросит его оставить дело Северуса. По-родственному. Просто потому, что поверил в его вину. Не потому ли Бель сейчас нет? Так или иначе, этот вопрос следовало прояснить в первую очередь.

— Взаимно, — Люциус поднял бокал. — Мне передали слова Беллатрикс о том, что вы хотите обсудить дело Северуса. Поэтому я и приехал из Инвернесса.

— Бель немного форсирует события.

Том сделал ещё один глоток и принялся крутить бокал в тонких пальцах. Он словно всецело был увлечён игрой света в стекле и забыл о собеседнике. Но Люциус почти всегда мог похвастаться выдержкой и самообладанием, поэтому просто ждал, наслаждаясь ароматом изысканного напитка.

— Но подобная слабость простительна женщине, не так ли?

Люциус кивнул:

— Безусловно.

Он решил выжидать. В его положении это была лучшая тактика — сначала стоило узнать, что хочет сообщить Риддл. Но тот медлил, и это снова наводило на самые неприятные мысли.

— Когда я познакомился с Бель, я не сразу смог оценить твёрдость её характера и силу духа. Можно даже сказать, что сначала она стала мне другом, и только потом я с удивлением осознал, что дружу с очаровательной женщиной, — Риддл сделал ещё один глоток, взглянув на Люциуса поверх бокала: — К тому времени у меня за плечами был неудачный брак и ещё одна… гм-м… история, свидетелем которой вы оказались.

Люциус похолодел. Он никогда не позволял себе никаких намёков на ту давнюю историю с Реем. Более того, он был бесконечно благодарен Тому, когда тот вытащил из расстрельного списка Северуса вместе с Реем. Неужели сейчас Риддл решил исправить то, что когда-то сделал?..

— Я действительно прикипел душой к Рейнарду. Долгие годы он значил для меня слишком много, чтобы я мог быть беспристрастным. Когда я говорил, что мне не важно, с кем он и как живёт, я сильно лукавил — мне хотелось оставаться для него самым важным.

Вот теперь Люциусу стало по-настоящему страшно. Он слишком хорошо знал Риддла, чтобы не понимать цену этих откровений. Этот человек никогда не обнажал душу, если только не преследовал при этом какую-то цель. Знать бы, какую… и почему нет Бель?

— Пожалуй, ни о чём в жизни я не жалел так сильно, как о том, что позволил ему уйти. Но если бы мне удалось вернуться в то время, я поступил бы точно так же. Я не буду говорить о том, что не хотел ломать жизнь мальчику… хотел! Лишь бы он был рядом. А потом я уважал его за то, что он этого не позволил. Всё-таки у него был характер, и была воля.

Том снова разлил коньяк.

— Вы умеете слушать, Люциус… и умеете слышать. Как вы думаете, зачем я сейчас вам это говорю?

Делиться своими мыслями не хотелось, поэтому Люциус неторопливо отпил из бокала, жалея о том, что не может закурить.

— Когда человек уходит, его хочется помнить.

— Имен-н-но! Его хочется помнить. Но иногда память играет с нами злые шутки, и тогда воспоминания начинают влиять на нашу жизнь. Никогда и никого такое не доводило до добра, — Том с сожалением взглянул на пустой бокал. — Старею, — печально вздохнул он, — и становлюсь сентиментальным.

— Тебе очень далеко до старости…

Люциус не услышал, когда появилась Бель, но она всегда отличалась кошачьей грацией и бесшумной походкой. Она подошла к Тому и нежно поцеловала его в висок, после чего налила себе коньяк и уселась на подлокотник кресла супруга. Она казалась немного смущённой, если это слово вообще можно было отнести к взбалмошной Бель.

Люциус с удивлением отметил, как Том, который был крайне скуп на публичные проявления чувств, если, конечно, они не были частью игры, приобнял Бель, прижимая её к себе. Он даже взял её за руку, словно пытаясь поддержать. Она благодарно кивнула и резко, совершенно не по-женски осушила бокал, после чего вытерла губы тыльной стороной ладони и взглянула Люциусу в глаза.

— Рея убила я, — твёрдо сказала она.

Сказать, что это заявление повергло Люциуса в шок, означало сильно преуменьшить. Ему казалось, что он слишком хорошо знал Бель, чтобы поверить в подобное, однако она не спешила рассмеяться и обратить всё в шутку.

— Технически Рея убила я, — повторила она, упрямо выпячивая подбородок.

— Но… как? — Люциус был слишком ошарашен, чтобы яснее выражать мысли, но Бель его отлично поняла.

— Я передала ему это чёртово снотворное. Просто для того, чтобы он имел возможность уйти сам, когда станет невмоготу. Это было его право. Ты только представь себя на его месте… это же ужасно!

— Бель, но люди годами так живут, как-то приспосабливаются, — Люциус повторил слова Фергюссона, в которые изо всех сил старался поверить. — Ты вспомни о Бэйдере.

— Дуглас мог ходить! Он довольно ловко управлял своими протезами. Если бы у Рея была та же беда, он бы встал. Люци, я не говорю, что поступила правильно, я не святая. Я просто пообещала ему, что помогу это сделать быстро и безболезненно. И я до последнего верила, что он не шагнёт за эту грань, — Бель порылась в ящике стола Тома и, достав сигареты, закурила. — Я пережила смерть Лили. Она ушла вслед за любовью, и остановить её было невозможно. У Рея был другой случай — мне казалось, что ему есть, за что здесь держаться. Но, к сожалению, у каждого своя боль.

— У каждого своя, — согласился Люциус. — Но ты ведь понимаешь, что твои действия противоречили закону?

— Да, — Бель отложила дымящуюся сигарету и с силой потёрла лицо ладонями. — А ещё я понимаю, что Рей действовал осознано и уходил легко. Мы все приходим в этот мир одинаково, не выбирая. И всю жизнь нас пытаются лишить права выбора, предлагая смириться, терпеть, жить по правилам…

— В твоём случае это не сработало, — Том накрыл рукой ладонь Бель и успокаивающе погладил.

Люциус с удивлением понял, что этот простой жест действительно успокоил Бель: она выдохнула и гораздо сдержаннее продолжила:

— Я считаю, что нельзя лишать человека последнего выбора и мешать ему уйти красиво.

— Красиво? — согласиться с таким Люциус не мог. — Рей всё решил сам. Один.

— Да, сам! Смерть очень интимный процесс! — снова вскинулась Бель. — И нельзя лишать человека права выбирать, когда уходить. Ему было невыносимо чувствовать свою беспомощность и быть обузой до конца жизни. Понимаешь? Невыносимо! У него не было надежды что-то изменить в своём состоянии, и смириться с ним он тоже не мог. И я его понимаю.

Люциус такое тоже мог понять, и если бы смерть Рея так не ударила по Северусу, наверное, мог даже поддержать Бель, как бы дико это не звучало. Но не сейчас.

— Я понимаю тебя, Бель, понимаю Рея, я даже понимаю Северуса, когда он винит во всём себя, но я не понимаю, почему он должен за всё заплатить.

— Поэтому мы и пригласили тебя, — взгляд Бель стал сосредоточенно холодным. — Нам надо понять, как его освободить. Том хотел забрать дело Снейпа под юрисдикцию военного ведомства, но этот идиот уже успел наговорить на самый суровый приговор трибунала. Поэтому его выгоднее оставить у Крауча.

— У Крауча? — Люциус задохнулся от возмущения. — Он решил, что это дело послужит его карьере, поэтому сделает всё, чтобы его раздуть.

— Значит, мы должны его развалить, — хладнокровно отозвался Том. — Я знаю Крауча ещё по довоенным делам. У него отличная хватка, и он неплохо соображает. Я могу предложить ему небольшую должность в Министерстве, однако он должен потерять интерес к делу Снейпа, чтобы ухватиться за возможность заново выстроить свою карьеру.

— Легко сказать, — отчаялся Люциус.