- Не успеешь заметить, как будем снова глаза мозолить. – Мы оба рассмеялись.

Странно ощущать себя на корабле обычным пассажиром. Когда ты раб, или пират, или наемник - ты часть корабля. Он твой дом и твоя работа. У тебя есть права и обязанности, ты знаешь где твое место. А когда ты пассажир, ты не отвечаешь ни за что. Все твои дела: проснуться, поесть, убить день и лечь спать. С непривычки это здорово било по вколоченным за время странствий привычкам. Но на то они и привычки, что уходят одни и появляются новые. Облазив всю галеру, я нашел для себя уютное местечко - целыми днями я валялся на крыше кормовой надстройки, на пару с Алексом разглядывая чаек. Алексаниди жил в каюте вместе с хозяином галеры. Там же и обедал и ужинал. Поговорить им было о чем - занимались почти одним делом. Пусть и товар добывали разными путями, но оба в душе были прожжёнными торгашами. А торгаши всегда найдут тему для разговора. С нами он почти не общался. Изредка материализовывался на палубе, убеждался, что мы еще не спрыгнули от скуки в море, и исчезал обратно. Наш большой друг Мелкоголовый сутки напролет сидел на ящике с Хрустальной мечтой. Ящик поставили на грузовой палубе, вместе с тюками и коробами самого хозяина корабля. Вот там Мелкоголовый и торчал, как курица на насесте. Отходил от ящика только нужду справить да пожрать. И только после того как мы сменяли его на посту. На ночь мы тоже спускались к ящику и спали рядом, так распорядился капитан. А вот на день перебирались на широкую крышу надстройки. Здесь было не так жарко как внизу, да и запах грязных рабов не доставал.

Через неделю, когда на горизонте появилась зеленая туша Иредоса, мы лежали там же. Измерив остров пальцами и убедившись что он точно приближается к нам я посмотрел на Алекса:

- Иредос.

- Угу. Скажи, ты боишься? – Алекс даже не повернулся ко мне. Лежал на животе и смотрел как земля постепенно растягивается по всему горизонту.

- Не то чтобы сильно, но боюсь. А ты нет?

- Не знаю. Может это и страх. Свербит что-то в животе. Неуютно.

- Надеюсь, мы здесь ненадолго.

- Ты знаешь, где чаще всего оказываются надежды.

Через час с правого борта нас нагнала военная галера, что патрулировала пролив и бухту порта. Наше судно всем своим видом внушало спокойствие. Груз разложен по тюкам - им займутся таможенники уже в порту. Вооруженных хмырей не видно. Двое на крыше тоже опасности не представляют – что они смогут вдвоем. Я прямо чувствовал, как эти мысли бегают в головах склонившихся через борт легионеров. Обнаглевший Алекс, счастливый до неприличия, намахивал команде патрульной галеры. Кто-то не выдержал и тоже помахал в ответ. Я лег лицом на палубу, чтобы скрыть душивший меня хохот. Галера ушла, мы стали медленно по пол гребка втягиваться в пролив. Неделя спокойной жизни закончилась.

- Да как же в этом ходят! Мешок мешком, даже завязки есть! Сварюсь в нем заживо!

- Повернись, здесь надо подтянуть.

Я дернул ремешок и тонкая полоска кожи вместе с приличным лоскутом ткани осталась у меня в руках. Посыпались новые проклятия. Этого я и добивался, никакого другого смыла трогать плечевую утяжку, кроме как позлить друга, увы не было. Вдоволь насмеявшись, я, наконец, оставил странный наряд в покое.

Алекс, как осой ужаленный, вертелся, кривился и чесался во всех приличных и неприличных местах. Уже час как мы нарядились в одежду купцов-кочевников, а он никак не мог к ней привыкнуть. Алексаниди, скупердяй недобитый, и тут нашел, на чем сэкономить. Для себя прикупил красивую белую хламиду, естественно из легкого шелка Лицо не прикрыл, так как был на Иредосе в последний раз лет десять назад - быть узнанным ему не грозило. А вот нам достались настоящие пустынные муфии, бурые халаты из тонкой шерсти с капюшоном, с кучей утягивающих во всех мыслимых и немыслимых местах кожаных ремешков, и непременные на юге клетчатые платки для лица. Муфии были застиранные, штопанные перештопанные, не удивлюсь, что их носило не одно поколение детей пустыни. Половины ремешков не хватало, и одежда висела комками, перекашиваясь в плечах и на талии. Предусмотренные крепления для ношения скрытого оружия начисто отсутствовали, какая то сволочь немилосердно ободрала все крючки и петли. В этих грязных тряпках не то что посторонние, даже мы с Алексом друг друга узнали с трудом.

Но, в отличие от Алекса, я не чесался и не плевался. Невероятно, но в таком одеянии я чувствовал себя даже удобнее, чем в привычных на корабле кожаных штанах и безрукавке. Ощущения, как после долгих ночей под открытым небом вдруг оказаться в теплой кровати, под уютным одеялом и с крышей над головой. Одежда не стесняла моих движений, а длинный платок, намотанный до глаз, не мешал дышать. Я не стал ничего говорить моим спутникам, чтобы не возбуждать лишнего интереса, но не удержался и прошелся по грузовой площадке колесом. Утягивающие полы халата ремешки не дали подолу задраться. Приземлившись на обе ноги и присев, подхватил лежащий на палубе нож и сделал два резких удара в пах собственной тени на подпирающем верхнюю палубу столбе. В ответ на немой вопрос присутствующих только хмыкнул и показал неприличный жест. Это отбило все дальнейшие расспросы. От копья пришлось отказаться - пустынники с такими палками не ходят. Как и Алекс, я повязал талию черным кушаком и заткнул на него длинный бронзовый кинжал. Работать им я умел крайне плохо, но лучше это, чем ничего. Мелкоголового наряжать не стали. Он на острове не был ни разу, да и в роли охранника купца мог быть кто угодно. Хоть обезьяна с дубинкой.

Перед самыми пирсами я вылез с грузовой площадки на палубу и пытался нашарить взглядом нашу старую камневозку. Но на привычном месте, у складов, ее не было. Может в море, а может давно на дне. Долго озираться мне не дали. Галера с скрипом притерлась к берегу. Грузовой трап лязгнув цепями рухнул вниз. Наш ящик лежал у самого трапа, и мешал разгрузке. Пришлось выбираться на твердую землю как можно скорее.

Отойдя от корабля тень складов, Алексаниди собрал нас в кружок:

- Сейчас пойдем договариваться про место на чем-нибудь плывущем обратно до Яла. Потом нужно снять комнату в курмане. Алекс, что ты посоветуешь? Ты у нас знаток этих злачных мест.

- Лучше всего у верхнего города, подальше от порта. Там стражи поменьше.

- Согласен с тобой. Туда и пойдем. Берите ящик и вперед. И аккуратнее в толпе, нам проблемы ни к чему.

Найти галеру на обратную дорогу не составило труда. Никто не отказывался брать пассажиров, а до Яла тут плавали многие. Капитан большой и не сильно потрепанной биремы уверил нас, что отправляется через три дня, не позже. Припрятав выданный залог, пожелал удачи в делах. Мы со спокойной душой двинулись в город. Всегда легче проворачивать рисковые дела, когда готовы пути отступления.

Первым шел наш здоровяк, расталкивая толпу длинной деревянной дубиной. Народ роптал, но расходился. Связываться с таким бугаем никому не хотелось. Дальше вышагивал Алексаниди, покрикивая куда поворачивать. А уже потом пристроились мы, неся ящик с хрустальной мечтой за неудобные медные ручки. Я шел молча, Алекс тихо проклиная все на свете.

Ничего не изменилось в Иредосе: тот же кишащий людьми порт, патрульные триремы на пирсах, снующие во все стороны полуголые мальчишки, так и норовящие что-нибудь стянуть, нищие в полуприсяде у открытых складов. Ближе к воротам толпу разбавили паланкины благородных, и наш капитан долго провожал их грустным завистливым взглядом. После маленького и уютного Яла, казалось, что мы попали в бушующее море. За воротами порта тут и там стали попадаться стайки местных стражей порядка. Первое время это нервировало, но те не обращали на нас никакого внимания - кому нужны торговцы всего-то с одним ящиком. Алекс, поначалу напряженный как шкура на шаманском барабане, расслабился и уже уверенней советовал, куда повернуть в лабиринте узких улочек. Я тоже наконец-то поверил, что из этой бредовой затеи что-нибудь выйдет. Что-нибудь приличное – а не петля или топор.