Оказалось – дедушка узбек. Но от него только чёрные брови и тёмные глаза.

Сходили в кино, пили кофе, ели мороженое, гуляли по берегу пруда, сидели на скамейке, соприкасаясь плечами и бёдрами.

Вадик держал Гульнару за руку, чувствуя, как покалывает прикосновение. Свидание казалось бесконечным, но закончилось внезапно.

– Мне пора.

– Мы ещё встретимся?

– Извини. У меня есть любимый.

– Тогда зачем, я ведь не просто представил себе будущее, а ощутил его каждой клеточкой своего тела.

– Так бывает. Мне необходимо было понять, смогу ли я ему изменить.

– И… я тебя вдохновил? А давай, почему нет? Ведь я понравился тебе, правда?

– И да и нет…

– Он лучше?

– Это не важно. Во всяком случае, для тебя. Мы были с ним близки, а с тобой – нет. И ещё… мы поссорились. Он меня обидел. Сильно. Только об этом я говорить не хочу.

– Разве это преграда? Попробуй, сравни. – Вадик ошалел от своей смелости.

– Если бы ты знал, как мне этого хочется. Но я ему поклялась. Обещала любить. Мама научила меня никогда не нарушать зароков. Не могу предать себя.

– Ты его любишь?

– Не знаю. Иногда кажется – да. А сейчас… Я отдала ему… Извини. Зачем тебе это знать? Ты замечательный. Мне с тобой было ужас как хорошо. Но продолжения не будет.

– Не пойму. Мы провели вместе несколько незабываемых часов. Неужели ты ничего не почувствовала? Я от тебя без ума. И что теперь?

– Ты мне тоже понравился. Генка какой-то непостоянный. Однажды он даже ударил меня. Но он мой первый мужчина. Тебе ведь неприятно, что я уже не девственница?

– Разве это имеет значение? Меня нисколько не касается, что происходило до меня. Ведь это совсем другая жизнь. Разве я могу судить действия человека, которого не знал? Это же бред.

– Все мужчины так говорят, когда хотят близости. А потом… Впрочем, это только домыслы. Откуда мне знать, кто и что думает. Я и Генка, мы спали. А потом он сказал, что я его обманула. Будто я не девочка. Дурак.

– Зачем ты со мной пошла? Меня-то ты обманула намеренно.

– Я не хотела сделать тебе больно. Честно-честно. Думала заглушить боль обиды, и только. Ты хороший.

– Докажи, что действительно так считаешь. Я тебя люблю! Честно-честно! Никому ещё этого не говорил.

– Ваденька, милый. – Девушка прильнула к нему всем телом. Мальчишка ощутил биение её сердца и едва уловимый аромат перезревших фруктов, приторно-сладких. Он прикоснулся губами к её шее, нежной и мягкой. По телу Гульнары прокатилась волна, как от любого внезапного действия.

Руки девочки обхватили его плечи, сжали, напрягаясь. Вадик ощутил упругость груди, трепетное дыхание, едва заметную дрожь.

Они стояли, застыв, сливаясь теплом прикосновения. Долго-долго. Вадику даже показалось, что девушка ему отдалась. Во всяком случае, голова кружилась, путешествуя за пределами тела, а организм жил отдельно, осуществляя мечты и планы самостоятельно.

Где-то что-то наполнялось кровью, двигалось по своей природной программе, посылая красочные картинки прямо в мозг. Остановить или отсрочить этот процесс не представлялось возможным. Природа не умеет терпеть.

Какие мысли одолевали сознание ребят, никому не ведомо. Да и нужно ли про то знать? Чувства подстегнули эмоции или наоборот. Во всяком случае, парочка, не сговариваясь, в обнимку проследовала к Вадиму в квартиру.

Они пили кофе молча, изучая лишь глубины взглядов, пытаясь выведать масштаб нахлынувшего на них девятого вала. Хотели оба. Гульнара уже не пыталась сопротивляться своим порывам. Оставалось преодолеть несколько мгновений неловкости, чтобы раскрыть тайну женственности.

Конечно, это знакомство тоже было авантюрой. Нельзя же, в самом деле, принимать за любовь инъекцию адреналина, заставляющую любого мужчину вставать в боевую стойку. А если и этот возлюбленный завтра, когда случится ему проникнуть в алтарь порока, предъявит претензию в неверности?

Да, она сделала ошибку, отдав девственность мужчине, в котором не успела разобраться. Во всяком случае, это уже произошло. Если она ошибётся повторно, это ляжет камнем на способности любить. Так недолго докатиться до склонности отдаваться каждому, кто позовёт.

Вадик безостановочно говорил, гладил её ладошку, проводя другой рукой по голой коленке. Его желание выплеснулось уже несколько раз, наполнив пространство вокруг благоуханием страсти.

Гульнара это чувствовала. Молодой организм улавливал фимиам феромонов, витающих в раскалённом возбуждением воздухе. Терпеть больше не было сил. Она решилась.

– Приготовь постель. Я сполоснусь под душем.

Вадик, бросился исполнять указание. Неужели это случится? Он бросился менять бельё, протёрся одеколоном, надел новые трусы…

Ничто уже не могло остановить ход событий. Отныне и навсегда Гульнара принадлежала только ему. Вадик уже мечтал о свадьбе.

Девушка вышла из душа совершенно сухая. Было видно, что она не раздевалась.

– Извини, Вадик! Только что мне позвонил Геночка. Он осознал, что не прав. Извинился. Сейчас он за мной приедет. Прости. Так сложилось. Мне было с тобой хорошо.

– И ты ему всё расскажешь? Что между нами было?

– А разве у нас что-то было?

– Даже если нет… У мужчин богатая фантазия. Я, например, успел кончить раза три. Не верю, что ты совсем бесчувственная. Наверняка твои трусики тоже намокли. Мне очень жаль. Я уже представил тебя своей женой. Твой этот, как его, Генка, предлагал тебе руку и сердце? Нет. Так я и думал…

Ромка не старался понравиться Илоне, так вышло.

На тот момент у него была девушка. Отношения с ней складывались серьёзней некуда.

Нет, о семейных обязательствах речи не было, но ухаживания трансформировались в привязанность, даже потребность в круглосуточном общении.

Разлука почти на целый день представлялась катастрофой.

Казалось, что воздух становится гуще и этой тягучей массой сложно дышать.

Лица прохожих становились неприветливыми, даже агрессивными, когда рядом не было подруги. Краски дня тускнели размытыми пятнами.

Время парадоксальным образом скакало туда и обратно, не желая сдвигаться с места.

Застывшие стрелки часов раздражали неимоверно. Именно на них он и срывал подступивший приступ агрессии, разбив уже несколько хронометров, когда не удавалось встретиться.

Чёрт бы побрал эти дурацкие приспособления, разлучающие его с необходимым, но временно недосягаемым объектом.

Хотелось дышать совместно, едиными лёгкими, впуская необходимую порцию кислорода через продолжительный поцелуй, пить её соки, соприкасаясь языками, чувствовать предельную близость, подстраивая биение сердца под пульс подружки.

Сладость её женских секретов манила неимоверно, заставляя трепетать каждую клеточку в отдельности, представляя в воображении, как…

А ещё сводили с ума запахи девушки. Их было много. Каждая частичка тела имела свой незабываемый аромат, который менялся в зависимости от её настроения.

Она умела быть разной. Иногда её тело было забавным, заставляющим искать разгадку привлекательности, потом становилась цветком. Возле неё хотелось виться и пить приторно-сладкий нектар, без которого смерть и забвение.

Иногда девушка утомляла, подавляя желание и страсть могучим интеллектом. Тогда появлялось желание освободиться от чар, забыть, исчезнуть из её прошлого и настоящего. Это тоже было.

Иногда злость на обстоятельства, препятствующие встрече с любимой, вводила в ступор, приводя к депрессивному унынию.

Ромка страдал, выплёскивая негодование вовне, раздражая начальство и напарников по работе.

Была ли любовь? Наверное. Всё свободное время они проводили вместе, кроме тех проклятых часов, когда она училась, а он работал.

Её родители имели высокий социальный статус. Папа – декан института, мама – профессор того же профиля, что и отец. Они не мешали дочери выбирать свой путь, но настаивали на сохранении места в социальной страте.