Затем развернулась, взмахнув пластично руками, словно танцующая балерина, приподняла ножку, покрутилась, сделала шпагат…

После, расставив колени в стороны, присела, обнажив то, что маячит под живописным треугольником. Дав насладиться впечатлением, слегка раскрыла розовую глубину, окунув туда пальчики, лизнула их смачно, словно леденец, изобразив блаженство, послала Эдику тройной воздушный поцелуй двумя руками, поклонилась до земли и принялась медленно одеваться.

– Она всё угадала? Только скажи, можно повторить. Ты ведь об этом мечтал? Пятьсот. Это представление обошлось тебе в такую незначительную сумму. Расплатись и можешь быть свободен. Не каждому, братишка, благоволит фортуна. Ты, парень, редкий везунчик. – Качок показал золотой зуб в оскале полуулыбки и поиграл пудовыми мышцами предплечья.

– Но я… но у меня… откуда я возьму такую фантастическую сумму? И за что?

– Тебе объяснить? Или догадаешься сам? – Он засмеялся и тронул Эдика за плечо. – Ты же только что зарплату получил на работе. У нас разведка не зря хлеб ест, доложили. Ещё на пару пузырей останется. Всё честно, по-пацански. Девочка что, зря старалась? Даже наизнанку себя вывернула. Мы свидетели. Не жмись. Ещё заработаешь.

– А жена, что я скажу жене? И дети… на что я кормить их буду?

– Э, братан, ты неправ. Раньше нужно было думать, влюбчивый ты наш. На чужой каравай рот не разевай. А уж коли съел, извини. Не мы такие, жизнь такая. Бизнес, брат, бизнес. У каждого свой. Удовольствие денег стоит. Особенно когда стои́т…

Савелий Степанович Рыков, холостяк с солидным стажем, был, как обычно, приглашён на день рождения Эдика Кретова, своего лучшего друга. Если разобраться, единственного.

Круглая дата – сорок лет. Многие говорят, что справлять подобный юбилей нельзя. Поспрашивал Савелий знакомых бабушек, никто вразумительно на его вопрос не ответил. Мол, сорок лет связаны со смертью и страданиями. Бред да и только.

У Севки, так его для краткости называет друг, сложный характер. Больно уж щепетильный он: стоит в его доме что-то на миллиметр в сторону сдвинуть, начинается ураган «Катрина», уничтожающий на своём пути любые отношения, тем более с женщинами.

Эдик не в счёт – ему позволено всё. Ну, почти. Этот парень свой в доску: не предаст, не продаст, а потому имеет преференции и льготы. Так бывает, когда люди притираются настолько плотно, что баланс сдержек и противовесов застывает словно приклеенный.

Что касается женщин в его жизни – они были. Любил он иногда полакомиться данным фруктом, знал толк в процессе выбора претенденток, который иногда затягивался на недели и месяцы, но неизменно заканчивался страстной близостью.

Как правило, связь выходила кратковременной, ввиду несовместимости личных привычек в быту. Иногда он подумывал, что неплохо было бы попробовать гостевую форму брака, но позже приходил к выводу, что если женщина не умеет себя вести, то она успеет натворить чёрт знает что и за короткий промежуток времени.

Для того, чтобы запомнить восхитительный, феерический танец любви, достаточно одной ночи. Даже несколько лишних часов способны испортить позитивное впечатление. Пусть лучше оно останется в тёплых воспоминаниях.

Обычно претендентка на трон была безукоризненно хороша. К числу обязательных качеств Савелий Степанович относил стройность, но девушка не должна была быть и вешалкой. Рельефность фигуры неизменно его вдохновляла.

Вторичные половые признаки признавались образцовыми, если гитарообразные очертания, анфас и профиль вызывали безотчётное желание сыграть на этом инструменте, извлекая из него мелодии сладострастия.

Чего-чего, а это Сева делать умел мастерски, заводя почти любую гостью с пол-оборота. Вояжи на сторону, тем более номера в гостинице не признавал. Ложе любви должно быть безупречным и пахнуть безукоризненно. Запахи для него значили много больше внешности.

Всё необходимое должно было находиться под рукой, которая оснащена у мужчины тонкими, весьма чувствительными музыкальными пальчиками.

Дотрагиваться до оголённых душевных струн, вызывать тонкие вибрации плоти Савелий научился основательно, виртуозно. Практика кратковременных интрижек это подтверждала.

Уже через несколько минут, доверившись любвеобильному маэстро, женщины стонали, требуя ускорения темпа с адажио до аллегро, но Сева любил порядок во всём, не дозволяя диктовать авторскую интерпретацию исполняемой пьесы женщине. Каждый ритм должен быть отработан на совесть, завершаясь ощутимыми извне физическими маркерами.

Никогда нельзя прерывать ласки с медленными, плавными поглаживаниями, едва касаясь чувствительных зон воспалённой желанием кожи подруги, пока забавница не покроется жёсткими пупырышками, а бёдра прелестницы не разойдутся в стороны, приглашая принять участие в игре с иными правилами в форсированном темпе.

Ускоряющийся по мере созревания экзотического фрукта натиск обозначается дыханием пульса и облаком сладковатых запахов, посылающих сигнал – пора приступать к углублённому массажу кожи шеи, ушей и груди горячим влажным языком, вызывающим у дамы волны внутреннего содрогания. Когда ароматы весеннего луга щекочут нервы, заставляя любовницу обливаться соками, раскрывая для посещения священный вход.

Темп ускоряется, взволнованно теребя набухшие чаши груди с восставшими клавишами впечатлительных сосков, требующих сильных пальцев и жадного до сладкого рта.

Послушные губы теребят смородиновые горошины, проглатывая их целиком. Горячее дыхание женщины пытается требовать решительных действий, её руки с силой сжимают голову партнёра, напрягаясь подвижным животом, выгибаясь порывисто и страстно.

Гостья обхватывает торс самца нетерпеливыми ногами, трётся промежностью, оставляя на его животе липкие потёки романтического секрета.

Но это ещё не всё. Рано, очень рано двигаться дальше и глубже. Лирическое вступление должно быть сыграно до конца, прежде чем приступить к завершающей фазе.

Вот уже созрел воспалённый, раскрывшийся сочный бутон, закипающий волшебным вином, в сравнении с которым глоток «Каберне-Совиньон» стоимостью более двадцати тысяч долларов за бутылку покажется дешёвой подделкой. От него закружится не только голова, даже душа отлетает надолго, путешествуя вовне тела. Такое опьянение сродни смерти или маленькой её репетиции.

Выпить чарующий глоток из чаши сладострастия, закусить вишенкой, спрятанной в холмике, который топорщится вверху открытого для дружественного визита ущелья грёз, прикосновение к которой вызывает длительные оргазмические спазмы у подружки, опьянеть до невменяемости и уснуть ненадолго вместе с гостьей. Что может быть прекраснее? Но это лишь начало праздника плоти.

Теперь можно входить, сначала осторожно, тук-тук… проверяя податливость и желание принять гостя, затем ускоряясь, усиливая звучание, входя в резонанс, когда одно обволакивает и требовательно засасывает другое, заставляя расти, и вырывает крик восторга…

Тела уставших исполнителей покрыты испариной. Дыхание сбивается. А в глазах отпечаток невероятной гаммы чувств, всколыхнувших каждую клеточку.

Эти эмоции поднимаются вверх, насыщая кислородом и кровью мозг, открывая внутри и снаружи духовные поры, рождая чувство искренней благодарности. Они не в силах раскланяться, потому что потрясены до самого основания. Особенно силой и страстью концовки произведения, излившего наслаждение буквально фонтаном.

Тело мужчины почти спокойно, тогда как женщина ещё продолжительное время выплёскивает избыток энергии, взволнованно вибрируя каждой клеточкой.

Савелий Степанович сидит в своём любимом кресле, смакуя воспоминания о последней встрече с прекрасной шалуньей, с которой обменялся избытком чувств.

Ох и хороша же была проказница… Жаль, что так нелепо закончилось пламенное рандеву.

Ладное загорелое тело, хрупкое, но с сильными, развитыми мышцами. Напоследок девушка так сдавила корпус партнёра, почувствовав неконтролируемый рост мужского я, что если бы ей достало сил, наступил бы неминуемый конец эпохи его сладострастия.