Потом я перебрал остальные вещи, находившиеся в чемодане. Под внутренней обивкой я обнаружил пакетик отрывных спичек — из тех безделушек, которые рестораны и ночные клубы раздают посетителям в качестве сувениров. Пакетик был обтянут темно-красным шелком, на котором золотыми буквами были вытиснены два слова: «Клуб мушкетеров». Ниже стоял номер телефона.

Я задумчиво вертел пакетик между пальцами. По словам Гривса, сыщика из «Адельфи-отеля», «Клуб мушкетеров» был самым изысканным и дорогим в городе, и мне было непонятно, каким образом спички могли оказаться у Джека. Я хорошо знал своего компаньона и был совершенно уверен, что, не будь на то настоятельной необходимости, связанной с работой, он ни за что не пошел бы в ночное заведение столь высокого класса. Джек умел ценить заработанные им деньги и развлекался со своими спутницами в местах поскромнее.

Не на шутку заинтригованный загадочным пакетиком, я забрал его с собой и, выйдя из номера, спустился в вестибюль.

На мой вопрос, где Гривс, клерк за конторкой дежурного администратора ответил, что он у себя в кабинете.

— Что у вас с глазом, мистер Брэндон? Дорожное происшествие? — спросил он.

— В этой гостинице нахальная прислуга, — с достоинством ответил я. — Попросил принести ужин ко мне в номер, и официант ударил меня сандвичем в глаз… Но это пустяки, мне не привыкать к подобному обслуживанию.

Оставив его с недоуменно разинутым ртом, я спустился по лестнице и оказался в комнатушке Гривса, по размерам напоминавшей шкаф. Сыщик, сидевший за крохотным столом, раскладывал пасьянс и при моем появлении поднял глаза.

— Кому-то не понравилась твоя физиономия? — без особого интереса спросил он.

— Угу, — лаконично ответил я и, наклонившись вперед, бросил перед ним пакетик со спичками.

Нахмурившись, Гривс вопросительно приподнял брови:

— Откуда он у тебя?

— Нашел в чемодане у Шеппи.

— У Шеппи? Но он никогда не был в клубе, могу поспорить на доллар. Без денег и знакомых он не прошел бы дальше вышибал.

— Ни малейшего шанса?

— Ни одного из десяти миллионов.

— А если его кто-нибудь провел? Это ведь разрешается?

Гривс утвердительно кивнул:

— Разрешается. Член клуба может привести кого хочет. Однако, если другим гость не понравится, виновного могут исключить из членов. Так у них заведено.

— Мог он где-нибудь найти спички?

Гривс неопределенно пожал плечами.

— Я впервые их вижу. Не думаю, что завсегдатаи клуба пользуются такими спичками: это не гигиенично, они могут подцепить микробы своими аристократическими белыми пальчиками. Наверное, кто-то провел туда твоего дружка, и он прихватил спички с собой: вот, мол, и я там был. Если человек любит бахвалиться, почему бы ему не позабавиться этой шуткой?

— У тебя нет случайно списка членов клуба?

Он криво усмехнулся, бочком вышел из-за стола и подошел к шкафу. Порывшись, он протянул мне небольшую брошюрку в переплете из темно-красного шелка с такой же надписью, что и на моем пакетике спичек.

— Я нашел ее в одном из номеров гостиницы «Ритц-Плаза» и взял на всякий случай: авось пригодится когда-нибудь. Список устарел года на два.

— Я верну его тебе, — сказал я, забирая со стола спички и засовывая брошюру в карман. — Спасибо.

— Кто тебе поставил фонарь?

— Ты его не знаешь, — ответил я. — Добрый, но нервный малый. — И вышел из кабинета.

В вестибюле, отыскав уголок поспокойнее, я сел в кресло и начал просматривать список. Всего в нем было около пятисот фамилий. Четыреста девяносто семь из них мне ничего не говорили, три фамилии привлекли мое внимание: Бриджетт Криди, Жак Трисби и Марго Криди.

Закрыв брошюрку, я легонько похлопал ею по руке.

Несколько минут я сидел задумавшись, потом у меня появилась идея, и я стал размышлять более целеустремленно. Идея не была блестящей, но попробовать, во всяком случае, не мешало.

Я узнал у швейцара, где находится бульвар Франклина, спустился по лестнице и пошел к своему «бьюику».

«Франклин армз» оказался чопорным аристократическим домом, в котором могли жить лишь сливки общества. Число квартир в нем, вероятно, не превышало тридцати. Перед домом был подсвеченный разноцветными лампами фонтан со скульптурной копией «Мальчика с дельфином» Донателло. На ухоженных клумбах росли небесно-голубые петунии. В облике дома чувствовалось не меньше достоинства, чем у вдовствующей герцогини.

Поставив «бьюик» между серебристым «рейтом» и серебристо-розовым «роллс-ройсом» и пройдя через двери-вертушку, я очутился в отделанном дубом вестибюле. Вдоль стен в хромированных горшках пламенели гвоздики, а посредине в небольшом бассейне плавали золотые рыбки.

За конторкой в дальнем углу стоял высокий блондин в безукоризненном смокинге, с усталым, чуть презрительным выражением на красивом изнеженном лице.

— Мисс Криди, пожалуйста, — сказал я.

Потрогав свой безупречный галстук, он прошелся по мне взглядом карих глаз, оценивая с точностью до одного цента стоимость моего костюма, галстука, сорочки и шляпы. Итог, как нетрудно было заметить по его лицу, был неутешительным для меня.

— Мисс Криди ожидает вас?

— Нет, но я только что беседовал с ее отцом и был бы признателен за возможность переговорить с нею. Меня зовут Лу Брэндон.

Он раздумывал в нерешительности, постукивая по полированной поверхности конторки кончиками наманикюренных пальцев. По напряженному выражению его глаз было видно, что мышление не являлось привычным для него занятием.

— Вы лучше напишите записку, и я передам, — сказал он наконец и, приподняв руку, взглянул на массивные золотые часы. — Для визита несколько поздновато…

— Вот что, красавчик, тебе не кажется, что я могу попортить твою внешность? Позвони мисс Криди, и пусть она сама решает.

Посмотрев на меня с удивлением и тревогой, холеный блондинчик открыл дверь за конторкой и исчез.

Не обратился бы он за помощью закона, подумал я. Если какой-нибудь не в меру усердный полицейский арестует меня по обвинению, что я докучаю элите Сан-Рафела, положение мое окажется незавидным.

Но волновался я понапрасну. Через пару минут блондин вновь появился в вестибюле и, с кислым видом показав на автоматический лифт, коротко бросил:

— Третий этаж, седьмая квартира, — и повернулся ко мне спиной. Поднявшись наверх и пройдя коридор с дубовой облицовкой, я остановился возле нужной мне двери, из-за которой доносились приглушенные звуки музыки — по радио исполняли Моцарта. Я нажал на кнопку звонка, и через мгновение в отворившейся двери показалась пожилая женщина с приятным лицом, одетая в черное шелковое платье и белый, украшенный оборочками, фартук.

— Мистер Брэндон?

— Да.

Вручив ей шляпу, я прошел в небольшую прихожую, где находился лишь овальный стол, в центре которого красовалась серебряная ваза с орхидеями.

— Мистер Брэндон, — объявила горничная, открывая следующую дверь и пропуская меня вперед.

Я оказался в просторной гостиной. Около светло-оранжевых стен стояли такого же цвета кресла, пол был застлан мохнатым белым ковром.

Подле гигантской радиолы стояла высокая стройная девушка с шелковистыми пепельно-светлыми волосами. Ее глаза напоминали огромные черные фиалки. Это была хозяйка квартиры мисс Криди.

У нее была высокая грудь, красивые ноги и изящные, слегка округлые бедра. Стройность фигуры подчеркивало вечернее платье с глубоким вырезом. Нитка бриллиантов, сверкавших на шее, пробила, вероятно, ощутимую брешь в банковском счете старого Криди: такие подарки принято делать в семьях миллионеров, когда дочерям исполняется двадцать один год. Довершали наряд усыпанные бриллиантами ручные часики и кольцо на мизинце с длинным плоским рубином в золотой оправе.

Я мог понять радость миссис Криди, когда ее падчерица выезжала из дома: соперничать с ней было действительно трудно.

— Прошу извинить меня за столь поздний визит, мисс Криди. Я не стал бы тревожить вас, если бы не чрезвычайно срочное дело.