Я согласился, что перспективы у Сэма действительно не из приятных. Мой взгляд упал на кучку здоровенных парней в кричащих одеждах, околачивавшихся возле стойки.

— Букмекеры, — сказал Фултон, проследив за направлением моего взгляда. — Пока они трезвые — их можно не опасаться. Настоящие гангстеры придут позднее. — Он закурил еще одну сигарету и пододвинул пачку ко мне. — Ну, ладно, хватит о них. Как у тебя обошлось со стариком?

— Не часто встречаешь людей с этаким мерзким взглядом, — ответил я. — Да и в кабинетах таких мне еще не приходилось бывать. Не сладко, наверное, у него работать!

— Золотые слова! Вот я и раздобыл себе работенку полегче: буду теперь возить старушку по магазинам, носить для нее сумку и всячески ублажать. Мне эта старушенция нравится. Может, у меня и язва пройдет, которую я заработал у Криди.

— Кстати, о старушенциях. — сказал я. — Что ты можешь рассказать мне о Херце?

На лице Фултона появилась гримаса отвращения:

— Ты решил испортить мне вечер? Откуда ты знаешь его?

— Он был с Криди, когда я пришел туда. Он показался мне талантливым головорезом. Что у него общего с Криди?

— Херц его телохранитель, — сказал Фултон. — Если Криди приказывает ему расправиться с кем-нибудь, Херц с удовольствием выполняет поручение.

— Зачем Криди нужен телохранитель?

Фултон пожал плечами:

— Чем богаче эти скоты, тем больше они о себе думают. Им постоянно кажется, что их собираются ограбить или убить. Ты спрашиваешь, зачем ему телохранитель… А для чего, спрошу я тебя, ему нужны таблички на автостоянке? Так, для важности. Попробуй найми себе телохранителя, и все будут думать, что ты тоже важная птица. Криди чудит, но ты не думай, что это безобидный старик. Он опасный, очень опасный человек. Гангстеры, которые приходят в этот бар, ему в подметки не годятся, хотя в карманах у них ножи и револьверы. Криди — хозяин этого города, он делает все, что хочет. Захотел иметь плавучий притон — и вот, пожалуйста, в заливе стоит яхта. Ему наплевать, что в городе из-за нее полным-полно уголовников, он, видите ли, привлекает туристов. А все доходы от азартных игр делит с другими владельцами.

— Херц действительно такой отъявленный негодяй, каким кажется?

— Да. — Фултон кивнул. — У Криди все первосортное. Если он нанимает гангстера, это должен быть стопроцентный бандит. Честно говоря, я побаиваюсь Херца, у него с головой не все в порядке.

Я подумал, что в этом отношении Херц мало отличается от капитана Кетчена.

— Ты читал, что сегодня утром на пляже Бэй-Бич убили одного парня?

— Я видел что-то в вечерней газете, — ответил Фултон. — А что тебе до него?

— Этот парень был моим компаньоном. Я думаю, что пару дней назад он заходил к Криди. Ты случайно не видел его там?

— Заходил к старику? Возможно, я его и видел. На этой неделе я почти все время дежурил у ворот. Как он выглядел?

Я дал подробное описание Шеппи. Он был огненно-рыжим, и я не сомневался, что, если Фултон встречал его, ему не составит труда припомнить. Я оказался прав.

— Конечно, — ответил он. — Высокий парень с рыжими волосами. Так-так… Его проверял Логан. Я в это время стоял у шлагбаума и фамилию не расслышал.

— Ты не ошибаешься? Если, предположим, тебя вызовут в суд, ты сможешь показать под присягой, что это был он?

— Конечно, я могу поклясться. Он приезжал во вторник: высокий рыжий парень с короткой стрижкой. Я, как сейчас, вижу его в сером костюме за баранкой «бьюика».

Упоминание о машине окончательно убедило меня, что Джек виделся с Криди. Теперь необходимо было выяснить, что побудило их к встрече. Я не обманывался в том, что это окажется нелегким делом.

— Значит, его убили? — спросил Фултон, глядя на меня с любопытством.

— Да. Полиция думает, что его прикончил из ревности какой-нибудь шалопай. Вполне вероятно, что так оно и было: Джек любил таскаться за девчонками.

— Ты говоришь — «полиция думает». Ты был у них, что ли?

— Меня вызывал капитан Кетчен. По этому мерзавцу, должно быть, давно скучает виселица.

— Верно, он порядочная скотина. Капитан иногда заходит к Криди за своей долей. Раза четыре в год. Ты не поверишь, сколько грязных притонов развелось у нас, а Кетчен делает вид, что ничего не замечает.

— И Криди тоже на этом греет руки?

— Я же сказал тебе, что у него в руках весь город. Может, он и не хозяин всех этих кабаков, но, будь уверен, доход от них он получает немалый. Кетчену тоже перепадает кусок.

— У него есть жена?

— У кого? У Криди? Он был женат четыре раза, а может быть, и больше. Его последняя женушка — Бриджетт Бленд, бывшая кинозвезда. Видел ее когда-нибудь?

— Видел, но давно. Кажется, она была красотка по всем статьям.

— На нее и сейчас стоит посмотреть. Но она не идет ни в какое сравнение со своей падчерицей. Вот та действительно красотка! Такой куколки я никогда не встречал, хотя в жизни своей перевидал немало всяких.

— Она живет с ними в одном доме?

Фултон отрицательно помотал головой:

— Нет. Раньше они жили вместе, но мачеха ее выжила. Из зависти. Когда у старика бывали гости, на нее никто не смотрел, все внимание доставалось Марго. Ни одна женщина не потерпела бы этого. Они непрерывно ссорились, и в конце концов Марго собрала вещички и съехала. Сейчас она живет в квартире на бульваре Франклина. Говорят, что старик привязан к ней и очень скучает. Мне тоже без нее было тоскливо: как-никак, а в том проклятом доме с ней одной можно было иметь дело. От Бриджетт у меня начиналась зубная боль: чуть услышу, как она брюзжит или ругается после бессонной ночи, так зубы ноют.

Я начинал узнавать полезные вещи.

В нашем распоряжении оставался еще целый вечер, и подгонять ход событий не имело смысла. Поэтому я перевел разговор на предстоящий чемпионат мира по боксу и терпеливо ждал, пока Фултон не выскажет все свои соображения по этому важному вопросу. Потом мы перешли к спортивным играм и наконец плотно застряли на самой старой, но в то же время самой интересной теме — о женщинах.

Было около девяти, когда мы разделались с бутылкой виски. Солнце село, оставив на потемневшем небе огромные красные пятна.

Я подозвал официанта и велел ему принести заказанных мною цыплят. И Фултон, и я почувствовали себя приятно захмелевшими, в отличном настроении. Мы правильно сделали, что пили не спеша — медленно посасывали виски, как это и подобает делать с добрым шотландским напитком. Иначе мы были бы сейчас совершенно пьяны.

За окном в сгустившейся тьме сверкал огнями Сан-Рафел. В эту минуту он мне казался чуть ли не самым чудесным местом на земле.

— А Бриджетт ладит со старым хрычом?

Фултон пожал плечами.

— А кто с ним ладит? У него на уме одни деньги, на женщин ему наплевать. Развлекается она с другими.

— С кем, например?

Фултон хихикнул:

— Есть у нее один канадский француз — Жак Трисби. На вид — красавчик, а по уму и повадкам — примитивное животное.

Я смотрел в окно, прислушиваясь к тому, что говорит Фултон, и не сразу обратил внимание на подошедшего к нашему столику человека. От выпитого виски рефлексы мои были замедлены, и я решил, что это официант принес нам заказ. Потом я услышал, что у Фултона внезапно перехватило дыхание, как это бывает с сильно напуганным человеком. Я быстро обернулся.

Возле нас, пристально глядя на меня маленькими безумными глазками, стоял Херц. За ним, образуя полукруг, застыли четверо рослых смуглых парней, преграждавших дорогу к выходу.

Шум в баре неожиданно стих, и все присутствовавшие обернулись в нашу сторону.

Я находился в неудобной позиции: мое кресло было примерно в футе от стены, и от Херца меня отделял лишь небольшой стол. У Фултона за спиной не было стены, и положение его было несколько лучше.

Посетители бара определенно ожидали потасовки. Самые благоразумные во избежание ненужного риска устремились к выходу с выражением паники на лицах.