Моя жизнь ничто.

Хочу вырваться из этого мира для того, чтобы бежать, бежать, и бежать, пока не сбегу со страниц бесконечной Вселенной. Для того чтобы ползать в нескончаемой, тихой пустоте небытия. Мой личный рай. Мой побег из ада.

День превращается в ночь. Ночь в день. И так далее, и так далее. Я плачу, кричу и умоляю, но ничто не унимает боль от ломки. У меня украли мое единственное лекарство. Я подписалась на все это бездумным росчерком своего поддельного имени. Моя дерьмовая жизнь отдана на шесть месяцев какому-то ублюдку, который даже не хочет, чтобы его имя произносили.

Слава Богу, он хотя бы не прикасается ко мне. Вместо этого он отходит в сторону, оставив Дюбуа грязную работу.

Вывод таких мощных средств, как героин, это некрасиво. Ужасающе. Отвратительно.

Брэкстон гребаный Кеннеди, по-видимому, не имеет яиц, которые необходимы для этого. Я поклялась заставить его заплатить за то, что он отнял у меня. Потому что когда украл мою жизнь, он толкнул меня в руки безумия.

Ненависть и кошмары моего прошлого столкнулись с настоящим, и я злюсь.

Я мечтаю расцарапать ногтями его красивое лицо.

Жажду вырвать его язык.

Хочу причинить ему боль, как и он мне.

Он может причинять мне физическую боль, но вынуждать встретиться лицом к лицу с разбитыми частями моей души — жестоко.

Сейчас я могу считаться его игрушкой, но когда разум в полной мере вернется ко мне, я сама буду играть со своей чертовой жизнью.

Он

Неделю спустя

— Анализ крови чист, венерических заболеваний нет. У нее была половая инфекция, и стенки влагалища были воспалены, но стероиды и антибиотики все исправили. Тест на беременность отрицательный, устройство контроля над рождаемостью мы установили. Содержание сахара и электролитов в крови низкое, но после вывода наркотиков этого и следовало ожидать. Держите ее сытой и чистой. Кроме того, она прекрасно восстанавливается. На мой взгляд, она более чем готова для путешествий. Я оставлю лекарства, устраняющие тошноту, особенно для перелета. Также необходимы еще несколько дней, чтобы закончить процесс детоксикации.

Я киваю в знак благодарности врачу, которого привлекал шестнадцать раз из двадцати.

— О, и мистер Кеннеди? — бормочет он себе под нос. — Я обнаружил небольшое рубцевание на шейке матки, когда осматривал ее. Это типично для предыдущих операций и процедур, в том числе и родов.

Мне любопытно, но эта информация может подождать. На данный момент у нас есть более важные вопросы. Мы жмем друг другу руки, и врач выходит, не говоря больше ни слова и зная, что оплата его работы придет на его счет, прежде чем он подойдет к своей машине. Дюбуа нажимает несколько кнопок в приложении на своем телефоне, и я понимаю, что перевод денег осуществлен.

— Когда мы уезжаем? — спрашивает он после того, как засовывает телефон обратно в карман. Насколько я знаю, он сделает для меня все что угодно, но я также понимаю, что ему неприятно присутствовать здесь. Его плечи расслабляются каждый раз, когда мы возвращаемся домой.

Я смотрю на свою игрушку, которая сидит на подоконнике, прижав колени к груди. Ее взгляд обращен на оживленных жителей Лондона. Серые спортивные штаны, что я купил для нее, поглотили ее крошечную фигурку, в то время как толстовка с капюшоном подходит ей лучше всего. Она кажется маленькой и хрупкой в этой одежде. Я разочарован тем, что процесс детоксикации мешает ей съедать достаточно. А также тем, что она выблевывает чуть ли не большую часть того, что съедает. Именно этот этап игры я ненавижу. А также получать игрушки после того, как они пройдут этот этап. Я не могу тренировать их или играть с ними, пока они не готовы, а эта хрупкая женщина абсолютно не готова.

— Завтра. Организуй самолет. И, пожалуйста, купи ей из одежды то, что ей подойдет. Нельзя везти ее через весь мир так, будто ее похитили.

Он кивает и уходит. Мой взгляд возвращается к ней, и я вздыхаю. С того момента в душевой, когда я сказал, что героин она больше не получит, Банни ведет себя так, будто я убил ее щенка. Упрямая женщина не говорит мне ни слова. Не то чтобы я пытался говорить с ней. Знаю, она злится, но со временем придет в себя. Совсем скоро она будет умолять, чтобы я поиграл с ней.

— Есть хочешь, Банни?

Она вздрагивает и качает головой. Я подхожу к ней ближе, и меня передергивает, когда вижу ее отросшие корни волос. Я уже попросил Дюбуа позвонить Картье. Карт был личным парикмахером всех моих игрушек. Меня беспокоит то, что он смазлив, но тот факт, что он предпочитает парней любой из моих девочек — единственная причина, почему я держу его рядом. Кроме того, он работал в Беверли-Хиллз, прежде чем я перевез его в Вашингтон, так что Карт один из лучших стилистов на Западном побережье. Дюбуа сказал, что Картье обещал отполировать мою игрушку. Звучит как музыка для моих чертовых ушей.

— Ты должна попробовать съесть что-нибудь, — приказываю я ей. — Я могу попросить их принести все, что захочешь.

Она поворачивается ко мне и с отвращением морщит губки, как будто весь мой вид вызывает у нее тошноту. Хочу придушить ее за этот взгляд. Хочу выбить все дерьмо из ее неблагодарной задницы. Хочу трахать ее так жестко, чтобы она пару дней не смогла ходить.

Тем не менее, я остаюсь спокойным. Моя игрушка со мной. И она никуда не денется — нет никакого смысла слетать с катушек в первую же неделю.

— Сказала же, что не хочу есть, — цедит она сквозь зубы.

Несмотря на то, что она не та игрушка, какую я изначально искал, рад видеть, что она выглядит хорошо. Мы выяснили, что она довольно привлекательна, когда отмыли ее, и она перестала вонять, как чертова свинья. Ее большие зеленые глаза больше не затуманены дурью. Вместо этого, время от времени в них вспыхивает ярость. Видимо, Банни планирует мою преждевременную кончину. Когда она видит, что я смотрю на нее, ее маленький дерзкий нос становится розовее на несколько тонов. Когда она со мной разговаривает, от движений ее идеальных полных губ мой член твердеет. А это происходит нечасто.

Всю неделю я мечтал о ее ротике, и о том, что она может им сделать. Одна из причин, почему я выбираю бездомных проституток — то, что они хорошо осведомлены в искусстве секса. Ничего из того, что я предлагаю, не удивляет их. А со всем остальным они учатся справляться.

Но эта игрушка?

Ее податливый рот наводит на мысль, что работает она им как надо. Хочу погрузить свои пальцы в ее окрашенные волосы и смотреть, как Банни покорно склоняется над моим членом. Не могу дождаться, чтобы вытрахать ее сердце и мозг, толкнуть на грань безумия. Ломать интереснее самых сильных. Я уже представляю момент, когда это произойдет.

Ее глаза встречаются с моими. Ненависть и гнев исчезают. Она светится изнутри от любви ко мне. Шокирующие слова благодарности слетают с ее губ. Благодарность за мою щедрость. За боль, которую причиняю — я всегда со сладким удовольствием действую по этой схеме. Ее стремление — сделать все, о чем бы я ее ни попросил.

Идеальная игрушка.

— Ты будешь есть. Даже если мне придется связать тебя и кормить с ложки, и я это сделаю. Пока ты со мной, ты не будешь голодать. Я плачу тебе огромную кучу гребаных денег, чтобы ты была моей. А я забочусь о своих вещах. Теперь тащи свою задницу к тому столу и жди свою еду. Я сделаю заказ, — говорю я резко и безапелляционно. Не собираюсь с ней пререкаться.

Она смотрит на меня, сползает с подоконника и идет мне навстречу. Я ожидаю еще одной истерики, как в душевой на прошлой неделе, и готовлюсь сдержать ее, если это будет необходимо. Вместо этого она идет мимо меня к столу и по пути толкает плечом. Исходящий от нее сладкий аромат меда и ванили, от мыла в отеле, возбуждает меня. Я голоден и хочу попробовать ее. Хватаю за руку и подтягиваю к себе.

Наши взгляды встречаются, и мгновение я смотрю в ее глаза. Она еле сдерживает проклятья, которые вертятся у нее на языке. Слова, которые повлекут за собой суровое наказание. Ее задница почти зажила. Знаю, что Банни боится боли, которую я причиню ей, как только она снова перейдет грань.