Но куда я пойду?

И как я туда доберусь?

Я хмурюсь, потому что у меня нет ни денег, ни документов, ни транспорта. Всю эту неделю, пока Бракс был в отъезде, я искала в интернете место, куда могла бы сбежать и начать новую жизнь. Точно не Великобритания — я покончила с той жизнью. И уж точно не восток страны. Джимми нашел бы меня в одно мгновение. Я подумывала о Небраске или Канзасе, или каком-то другом малоизвестном штате, где смогла бы затеряться. Но до этой корзины с персиками я не задумывалась над этим всерьез.

Теперь же это неизбежно.

Сгибаю карточку пополам и кладу ее на стол. Запах персиков — любимый запах Джимми — кажется, насыщает воздух вокруг меня. Желудок скручивает спазмом. И все же… Я все еще здесь. Смотрю на нее.

Я могу попросить Бракса освободить меня, даже если из-за этого лишусь оплаты. Но что-то подсказывает мне, что он не отпустит свою драгоценную игрушку так легко. Так что мне остается только сидеть в его огромном доме и ждать завершения контракта. Когда это произойдет, я возьму деньги и сбегу. Надеюсь, мне хватит времени скрыться, прежде чем Джимми доберется до меня.

— Ты знаешь, — щебечет Кристина, когда снова заходит в комнату, — пока мистер Кеннеди летит обратно, я могла бы сделать из них коблер. (Примеч.: традиционный американский и британский десерт, похожий на «шарлотку»).

Он возвращается? Сегодня?

Мысль о том, чтобы есть коблер с персиками, которые прислал Джимми, выводит меня из себя. Я встаю из-за стола и проношусь мимо нее.

— У меня аллергия на персики, — лгу я. — Меня сейчас стошнит.

Направляюсь в гостевую ванну и сразу подхожу к раковине. Я умываю лицо холодной водой, пытаясь удержаться от рвотных позывов. Поднимаю взгляд и смотрю на женщину в зеркале. Синяки, которые оставил Джимми на прошлой неделе, давно прошли. Глаза не тусклые, но теперь в них плещется нефритовая ярость. И без того светлая кожа бледнеет еще больше, пока я разглядываю свое отражение. Собираю волосы в небрежный пучок, который соответствует моему неряшливому виду в штанах для йоги и толстовке.

— О, Джессика, мне так жаль, — говорит мне Кристина, встав позади меня, — я понятия не имела, что у тебя аллергия. Выкину их, а мистеру Кеннеди скажем, что я их убрала. Пойду приготовлю куриный суп с лапшой, а то у тебя нездоровый вид.

Я с благодарностью киваю и рассеянно машу ей. Когда она уходит, я вспоминаю про таблетки Гленн и открываю шкаф. Мои руки трясутся, и пузырек с таблетками гремит, пока я вытаскиваю его из полотенец.

Таблетки, безусловно, помогут стереть мучительные мысли о Джимми. Но все же они затуманят мой разум, а мне нужно быть трезвой. Если есть хоть какая-то надежда на спасение из этого хаоса.

Осторожно кладу их обратно и возвращаюсь к зеркалу. Цвет вернулся к моим щекам, и я пытаюсь улыбнуться. Получается плохо и улыбка выглядит неестественной. Было время, когда я могла притворяться без усилий — Джимми научил меня. Но теперь? Теперь мне не хочется притворяться.

Не хочу быть боксерской грушей Джимми.

Не хочу быть чертовой рабыней Корги.

Не желаю быть игрушкой Бракса.

Я просто хочу быть Джессикой, мамой Грейс. Женщиной с шансом начать все заново.

Слезы катятся по моим щекам от одной мысли о ней. Мое сердце сжимается в груди, и я в миллионный раз проклинаю Бога за то, что он забрал ее у меня.

— Ты ведь знаешь, мы не бедные, Персик. Я могу нанять кого-нибудь покрасить детскую. К тому же, разве доктор не сказал тебе не лазить по лестницам? — обманчиво сладким голосом спрашивает Джимми из дверного проема позади меня. Его слова нежные, но ледяной страх пробегает по моей спине.

Его присутствие пугает меня, и я спускаюсь с лестницы, прежде чем он решает мне помочь. Я никогда не нуждалась в его помощи. Его помощь, как правило, означает пощечину или толчок в спину. Так что на лестнице его помощь может быть опасной. Я хожу на цыпочках, делая все, чтобы угодить ему, и чтобы он отстал от меня. Я планировала оставить его, когда узнала, что беременна. Теперь мне нужно быть более осторожной: нас теперь двое, и мне нужно думать не только о себе.

— О, гм, да. Я просто хотела сделать это сама. Ты знаешь, что тут становится скучно, когда тебя нет, — говорю я ему. И хотя я люблю цвет и декор, которым украсила ее комнату, знаю, что это только для того, чтобы скоротать время. Когда я представляю себя, держащую моего ангела, то не вижу нас в этой адской дыре. Мы в безопасности, где-то далеко от Джимми и его больного разума.

Я роняю кисть, покрытую лиловой краской, которой красила потолок, и улыбаюсь ему.

Кажется, сегодня он в хорошем настроении. Надеюсь, таким оно и останется.

— Ты, действительно, позволяешь себе так ходить во время беременности, — говорит он и хмурит брови, пока я робко подхожу к нему. — Надеюсь, ты избавишься от жира со своей огромной задницы, когда вытолкнешь нашего ребенка.

Его слова не ранят. Я привыкла к ним. Физические удары — вот что я ненавижу.

— Я могу обновить свое членство в тренажерном зале, — говорю я, когда скольжу ладонями по его груди, — у них там есть детская комната.

Он напрягается, когда я целую его в губы.

— Чтобы все эти придурки трахали тебя глазами, пока твоя задница покачивается на беговой дорожке? К черту это, Персик. Я куплю домой все, что тебе нужно.

С трудом сглотнув, я киваю.

— Конечно, малыш. Я сделаю все, что ты захочешь.

Его глаза темнеют, и он посылает мне порочную улыбку — улыбку, в которую я когда-то влюбилась. В то время я не понимала, какое зло скрывалось за этой улыбкой.

— Что ж, я хочу, чтобы ты опустилась на колени и отсосала мне. У папочки был долгий день.

Я не сопротивляюсь и опускаюсь перед ним на колени. Пока его член находится у меня во рту, я поглаживаю свой живот.

Еще несколько месяцев этой игры, малышка, а потом мы выберемся отсюда.

Искренняя улыбка появляется на моих губах, пока я удовлетворяю моего подонка-мужа. Осталось потерпеть пару месяцев…

Лиловая комната наверху — постоянное напоминание о той детской. Иногда мне хочется попросить Бракса перекрасить ее. Я вновь смотрю на свое отражение, и от этого плачу еще сильнее. Женщина в отражении напугана и уязвима. Таблетки в шкафу манят меня, и я вспоминаю похожую ситуацию, когда рядом со мной стоял Тревор.

Почему на моем пути встречаются только злые мужчины?

Умываюсь еще раз, и мой желудок вновь скручивает в тугой узел. Сегодня в голове хаос, и я с трудом справляюсь с этим, отсюда и расстройство желудка. Дрожащими руками тру глаза. Я устала от этой жизни. Всю жизнь я играла в чужие игры. Пора начать играть за себя.

И нужно что-то менять. Например, использование наркотиков, как поддержку. Открываю шкаф, беру таблетки и высыпаю их в унитаз. Как бы это меня ни пугало — жизнь без них — но это необходимо. Я бросаю пустую упаковку в мусор и спускаю воду, с улыбкой наблюдая, как часть моего прошлого смывается. На этот раз, когда я смотрю в зеркало, могу гордиться женщиной в отражении. Закрываю глаза и позволяю себе на мгновение окунуться в это ощущение.

Теплые руки обхватывают мою талию, и на мгновение я думаю, что это Картье. Но его запах обволакивает меня, и я дрожу. Сердце начинает биться чаще — это происходит каждый раз, когда он рядом.

Бракс.

— Тебе когда-нибудь говорили, какая ты потрясающая? Я ждал, что же ты сделаешь с этими таблетками. И ты прошла мой тест. — Я слышу гордость в его голосе.

Снова открываю глаза и в шоке застываю, увидев тот же измученный и грустный взгляд на его лице. На мгновение забываю свои беды и задаюсь вопросами о его проблемах.

— Ты вернулся. — Мой голос хриплый и тихий.

Он прижимается лицом к моим волосам и глубоко вдыхает.