нас   было   только   так.   А   сейчас,   к   сожалению,   я   вынуждена

констатировать   –   как   человек,   общающийся   по   работе   с   большим

количеством людей, – многие даже разговор начинают с того, как у них

всё   плохо…   Они   не   знают,   что   делать,   каким   образом   в   сложной

ситуации поступать, как себя за ошибки и ужасные поступки простить,

а   то   и   вообще   –   им   жить   не   хочется   и   нет   смысла.   Ужас!   Да   не

сталкивались они никогда с серьёзными проблемами. Зачем же тогда

сами   на   себя   беды   "кличут"?   Ведь   давно   уже   доказана

материальность мыслей…

    И мне вспомнился один эпизод из моего детства, когда ко мне

только вернулся голос после девяти месяцев молчания – и, думаю,

поэтому   я   очень   громко   разговаривала:   видимо,   просто   желая

ощущать   способность   общаться.   И   вот   однажды   мне   довелось

свалиться с дерева, куда меня загнали соседские мальчишки, и очень

13

сильно ободрать кожу на обеих ногах: она просто свисала клочьями. А

потому я бежала домой и орала, как оглашенная, и на этот крик вышла

моя бабуля. Увидев её, моя персона тут же – причём театрально и

картинно   (актриса   хренова!)   –   стала   громко   жаловаться,   как   мне

плохо, больно, ножки болят и вообще… они мне такие не нужны, а

жизнь   не   удалась.   (Ну,   кто   ж   не   "в   курсе",   как   мы,   женщины,   даже

будучи   ещё   девочками,  можем   так  " сгустить   краски   и   обострить

ситуацию" ,   что   и   сами   потом   не   знаем,   как   всё " разрулить"  и

исправить?)

    Бабулечка,   внимательно   выслушав   мои   долгие   причитания   и

стенания, сказала, хитро и слегка улыбаясь:

   - Ах так! Ну… раз жизнь не удалась: и ты такая разнесчастная, и

ноги не нужны, – то пилу неси.

   - Зачем это? – ещё громче заверещала моя особа, через жалость

и слёзы желающая "скачать энергию" и привлечь к себе внимание.

   А надо добавить, что дело было уже к вечеру. И у нас во дворе,

как всегда, было около десятка посетителей и просто друзей, которые

пришли поболтать. И все они с интересом за мной наблюдали – я ж и

для   них   тоже   старалась   погромче   орать.   А   тут   –   после   просьбы

бабушки принести пилу – весь мой "артистизьм" куда-то подевался. И

я застыла, словно вкопанная, уже реально начав пугаться.

   - Как зачем? Конечности твои отрезать будем, раз они у тебя так

болят,   что   и   вовсе   не   нужны.   Сможешь,   как   соседский   Максим,   на

колясочке   ездить,   –   ещё   больше   отрезвила   меня   она,   даже   не

улыбаясь – а значит, не шутя.

   - Так Максимке ж ещё в детстве во время войны ноги оторвало, а

мне такое к чему? – выпалила моя теряющая хиленький актёрский дар

особа.

   - А к тому, чтобы ты запомнила раз и навсегда: и этот Максим, и

все другие дети и взрослые, у которых нет ножек, мечтали бы упасть с

дерева и ободрать коленки! Но у них нет такой возможности, а у тебя,

слава Богу, имеется. И нечего так орать, ведь проблема твоя, поверь

мне,   просто   "копеечная",   –   уже   мягче   произнесла   она,   слегка

заулыбавшись.

    И  мне   вдруг   стало   так   стыдно,   что   я   голосила   на   всю   округу,

жаловалась и визжала, когда кто-то искренне пытался меня успокоить

и поддержать... Тем более,  надо ж такому случиться,  в очереди  на

приём к бабуле сидела мать того самого Максима, который ещё во

время войны лишился ног, – тётка Мария. И тихонечко плакала. Но

именно   она   встала   со   скамеечки,   подошла   ко   мне   и   сказала,

обращаясь к бабушке:

    -   Евдоксия,   вынеси   йод,   бинт   и   вату,   а   сама   иди   дальше   с

людьми общаться, – я тут сама с Настькой разберусь.

14

    После   её   слов   у   меня   "отлегло   от   сердца",   но   в   глаза   тёте

Марийке и всем, кто сидел у нас во дворе, я всё же смотреть не могла,

потому как вдруг, дура такая, поняла: здесь находятся те, кто пережил

страшную войну и нечеловеческие страдания, а тут моя особа… всего

лишь с содранной кожей на ногах и слегка показушными рыданиями. И

когда   тётка   Мария   обработала   мне   раны   и   перебинтовала   коленки,

все услышали её тихий и спокойный голос:

    -   Запомни,   деточка,   этот   урок.   Его   твоя   прародительница   не

только тебе, но и всем нам преподнесла. Кабы не гневили Господа и

не жаловались, ведь война уже позади.  А что уж может быть хуже

неё?  И когда-нибудь ты поймёшь, почему к твоей бабушке не только

за здоровьем, но и за советом идут. Я, например, ни разу не слыхала,

чтобы   она   жаловалась.   Учись   у   неё  силе  Духа.   И,   надеюсь,   ты

поняла, что бабушка не собиралась твои ноги "пилить"?  Она просто

хотела сделать тебя сильнее и добрее одновременно, чтобы тебе

потом было гораздо легче жить. 

   И вот уже сорок лет прошло, а я всё помню, как вчера. И очень

сожалею   о   том,   что   почти   никого   не   осталось   из   того   поколения,

пережившего   Великую   Отечественную   войну,   и   некому   молодым

преподносить   уроки   мудрости,   уважения   друг   к   другу,   терпения   и

силы. Сейчас в почёте другие качества и навыки, увы. И я ни в коем

случае не говорю о зарабатывании денег, ведь если человек не может

обезпечить себе и детям достойное существование – сие тоже не есть

хорошо. С чем, думаю, вы согласитесь. Мне хочется сказать о другом

– о том, что деньги нынче стали "во главу угла", а у многих и Свет в

Душе   заменили   и   затмили.   Но   каждому   самому   решать.   Не   мне

судить. Кто я такая? Обычная женщина, получающая на Земле свой

собственный опыт и совершающая множество ошибок.

   И ещё за один случай в моей жизни я очень благодарна бабуле

Евдоксии (хотя и не перечесть всё, чему она меня научила)...

     Видимо потому, что росла в столь нервной обстановке в нашей

"итальянской"   семье,   моя   персона   была   не   только   весьма

впечатлительна   и  плаксива,   особенно   в  переходном  возрасте  13-14

"рокiв", но ещё и упряма, как мул. И вот к чему это иногда приводило…

     У   нас   в   Украине   было   принято   выращивать   своих   свиней   в

личных   хозяйствах.   Понятно,   что   и   сейчас   существует   подобная

практика,  ведь сало "хохлы"  любят по-прежнему,  а как же иначе! И

само   собой,   что   мы,   будучи   детьми,   тоже   помогали   растить   этих

животных:   кормили,   поили,   давали   им   имена,   гоняли   по   двору…

короче,   считали   их   чуть   ли   не   лучшими   друзьями.   А   у   меня-то

приятелей особо и не было, вот я и "спелась" с поросёнком Борькой,

когда мне было где-то лет 11-12. И можете себе представить шоковое

состояние   моей   нервно-впечатлительной   натуры,   когда   в   одно

15

прекрасное и солнечное зимнее утро (где-то накануне Рождества) я

вышла во двор нашего частного дома и увидала, как на меня несётся

огромный – уже сильно выросший! – Борька, весь окровавленный  и

грязный. Испуг мой, по правде говоря, был жутким и нечеловеческим.

Но, добежав до меня, кабан почему-то остановился и, задрав вверх

окровавленное   рыло,   стал   смотреть   мне   в   глаза.   Сейчас   уже   и   не

вспомню всю гамму собственных чувств, пережитых тогда, – но ревела

я   целый   день,   а  н

  азавтра  ка