было   обычное   детство   в   семье   алкоголика...   На   данную   тему   уже

много чего порассказано теми, кто подобное пережил. Скажу только:

даже вспоминать своё детство настолько страшно, противно и дико,

что… если вдруг мои признания читают женщины, живущие с теми, кто

злоупотребляет спиртным, – они должны серьёзно задуматься: ведь

не   все   их   дети   сумеют   более-менее   удачно   "выкарабкаться",   как

удалось мне. Для многих это будут боль и крест на всю оставшуюся

жизнь   –   в   виде   комплексов,   низкой   самооценки   и   чувства   вины.

Наверное,   подобное   необходимо   было   пройти   и   моей   "упёртой"

персоне – хотя и я тоже избавляюсь от последствий трудного детства,

да   и   юности,   сколько   себя   помню.   И   надо   признаться:   сие   весьма

нелегко, а зачастую – даже очень сложно.

   Но всё же мне придётся затронуть несколько моментов из первых

лет своей жизни, дабы вы смогли понять: на чём формируются наши

характеры, воля, привычки, а возможно – и сила Духа, а также: и вся

"дурь в башке". Да и поймёте вы тогда меня получше, осознав: почему

я такая, какая есть. Хотя, уверена, было же и что-то хорошее, но… всё

же   самые   сильные   переживания   оставляют   в   нашей   Душе   самый

большой след.

Итак,   все   дошкольные   годы   в   моей   памяти   –   это   драки   отца   с

матерью,   постоянный   страх,   ругань,   унижение,   летающие   ножи   и

топоры, стояние босиком на снегу в мороз... и БЕЗСИЛИЕ.

  И с вашего позволения, я буду специально и сознательно везде

писать приставку "без-", так как только она наиболее точно передаёт

моё тогдашнее состояние. Ибо " без" – отсутствие чего-либо, причём –

полнейшее…   и   абсолютное   непонимание   того,   почему   мать   терпит

подобное   существование.   А " бес"   –   это   приставка,   которая   у   меня

лично вызывает ассоциации с прислужниками,  скажем так, "тьмы" –

бесами. Вот такой у меня "закидон", но очень надеюсь: вы простите

меня, зная о моём тяжёлом и несчастном детстве, – за то я вам буду

очень признательна.

    Так   вот,   едва   мне   исполнилось   семь   лет,   мой   отец,   будучи   в

очередной раз пьяным, очень сильно меня ударил, после чего мать

6

наконец   выгнала   его   из   дома   и   написала   заявление   в   милицию.   А

через   три   месяца,   когда   цвели   сады,   да   и   всё   в   Природе

способствовало счастью и любви, не понятая, но всё же обожаемая

тогда   мной   мама   познакомила   меня   со   своим   новым   мужчиной.   Не

могу сказать, что я не ценила и не любила собственного отца, ведь в

те   редкие   моменты,   когда   он   был   трезв,   мы   хорошо   ладили,

разгадывали   кроссворды   и   даже   играли.   Но   когда   он   приходил

пьяным... в него будто вселялся вышеназванный мной бес – и я его

даже ненавидела и боялась.

   А с появлением в нашем доме дяди Саши – непьющего военного,

умеющего красиво ухаживать за матушкой и дарить мне подарки, –не

было предела моему счастью! Но, увы, ему не суждено было длиться

более нескольких месяцев, потому как моя родительница узнала, что

её новому знакомому необходимо "передислоцироваться"  в далёкий

Владивосток – на следующее место службы, и не захотела уезжать

столь далеко и от родителей, и от всех родственников, да и менять

благодатный климат Украины на неизвестность и ветра. Моё мнение,

само   собой,   никого   и   вовсе   не   интересовало   и   не   волновало   (как,

впрочем,   поступают с  желанием  детей  и в  других семьях  – причём

почти везде и всегда).

    Честно признаюсь: горе моё было настолько сильным – ведь я

уже всем сердцем успела "привязаться" к дяде Саше, – что "моё тело

поправилось" аж на 10 килограммов. Поверьте, сие было ужасно! Я

стала   похожа   на   колобок   на   двух   ножках,   в   то   время   как   до   того

момента   все   гордились   моей   внешностью,   большими   голубыми

глазами и очень светлыми длинными волосами. А хуже всего было то,

что близкие и любимые мной люди стали меня за лишний вес ругать,

стыдить и запрещать есть всё мучное и сладкое. (При моём-то стрессе

меня ещё и лишили редкого и маленького удовольствия!) И лишь одна

моя любимая бабушка Евдоксия не бросила меня "в беде" и иногда,

тайно   от   всех,   угощала   чем-нибудь   вкусненьким.   (Спасибо   тебе,

бабулечка, и за конфеты, и за тот образ мыслей, с коим ты жила, и

который,   надеюсь,   хоть   частично   удалось   усвоить   твоей   не   всегда

благодарной внучке.)

    И   само   собой   разумеется:   данная   ситуация   с   резким   набором

веса не прошла для моей особы безследно – всю свою жизнь я боюсь

поправиться, ведь данный страх сидит в подсознании как то, что меня

за это будут ругать… и то, что меня, наверное, никто не станет ценить

и любить. А о чём ещё в подобной ситуации может думать ребёнок?

Раз   наказывают   и   не   дают   сладостей,   значит   –   и   не   любят   вовсе.

Сейчас я сама мать, но очень хорошо помню уроки моего детства; так

почему   же   другие,   повзрослев,   их   забывают   и   унижают   своих

7

малышей?   Ведь  они   беззащитны  и   от   нашей   моральной,   и   от

физической агрессии...

    Ну   а   дальше   мои   проблемы   с   лишним   весом   показались   мне

абсолютно мелкими и незначительными, потому как папашка решил

вернуться к нам, и мать его простила, забрав из милиции заявление о

моём   избиении.   И   после   полугода   благодати,   при   которой   матушка

даже   прочла   мне   на   ночь   какую-то   книжку   (хотя   бабуля   уже   давно

научила   меня   читать),   чего   никогда   раньше   не   было,   так   как   она

всегда была занята отцом, – в нашей жизни снова наступил "ад". И

вернулся   "бес".   Ибо   в   конце   августа   –   когда   для   меня   уже   были

куплены и школьная форма, и белый передничек, и портфельчик – я

вернулась   домой   с   прогулки   и   увидала,   как   пьяный   отец   ногами

избивает лежащую на полу мать. Я, естественно, дико закричала от

страха   и   попыталась   заступиться,   но,   разумеется,   силы   были

неравны: и моё тело отлетело (словно мячик) к стене, ударившись о

неё головой и потеряв сознание.

   Но сие было ещё не самое печальное и страшное. Хуже было то,

что,   придя   в   себя,   я   обнаружила:   у   меня   пропал   голос.  ВООБЩЕ.

Передать   то,   что   чувствовала   тогда,   сейчас   уже,   уверена,   не

получится, – потому как знаю: через девять месяцев всё же заговорю.

А   в   тот   момент...   Весь   мой   маленький   мирок   разрушился,   словно

разбившись о ту стену, оклеенную зелёными обоями в цветочек (с тех

пор не люблю данный оттенок).  Школа,  друзья,  идущие без меня в

первый класс, форма, портфель – всё это осталось в каком-то другом

– но не моём! – мире. А я оказалась в абсолютной и гнетущей тишине.

К   счастью,   после   вышеприведённой   истории   отец   (видимо,

испугавшись,   что   мама   снова   понесёт   заявление   в   милицию)

согласился   съехаться   жить   с   тестем   и   тёщей.   Тем   более   что

проживали   они   в   большом   частном   доме,   и   все   решили:   мне   это

поможет.

    Почему   "к   счастью"?   Да   просто   не   знаю,   что   бы   со   мной

творилось,   когда   родители   уходили   на   работу,   а   я   оставалась   бы

совсем одна, глядя из окна нашей квартиры, как мои друзья идут в