– Эх, да ладно тебе. Сейчас главное – правильно сформулировать имеющиеся исходные данные, наметить цель, определить те задачи, которые нужно будет решить для достижения этой цели, и только потом уже выбирать пути решения. Так нас учили. Ты не забывай, я ж все-таки инженерное образование получил. Так что от правильно сформулированного технического задания зависит многое, если не все. Если мы выясним, что для решения текущих задач нужно будет проводить языческие моления и обратиться к индейскому богу Кукулькану, то мы сделаем и это…

Эйтор скептически покачал головой, но ничего не ответил.

– Так вот. Четвертый пункт исходных данных – встреча с Оониси-сан и его окружением. И пятое – это его рассказ о принципе сангэн и проявленной котодама. Пожалуй, этот пункт и есть самый важный.

– Позволю напомнить, что был еще один пункт, на который ты не обратил внимания.

– Какой еще пункт? – Глеб сделал удивленное лицо.

– Был еще Ивáнов. Помнишь, он рассказал какую-то бестолковую историю… Нет, пожалуй, его история вовсе не бестолковая, – поправил сам себя Эйтор. – Это очень поучительный рассказ о том, что может произойти в жизни, если вести себя неосмотрительно.

– Не понимаю, какое отношение имеет какой-то спившийся театральный деятель к…

Глеб внезапно умолк. В его воображении всплыл нетрезвый нелепый толстяк, неуверенно стоящий на ногах. Образ был таким ярким, что у Глеба перехватило дыхание. Он явственно увидел, как Иванов наставил на него толстый палец и прохрипел: «…смотри, парень, не проворонь! Хватай ее и не отпускай!».

– Что за черт, – Глеб встряхнулся и, подняв глаза, увидел, что Ника не отрывая взгляда смотрит ему прямо на него. Ее серые глаза, казалось, прожигали его насквозь.

Медлительный Эйтор не обратил на его заминку никакого внимания, но от Ники она не ускользнула.

– Что случилось? – спросила она Глеба. – О чем ты задумался?

– Не знаю… – Глеб решил действовать без обиняков. – Мне показалось, Ника, что я тебя знаю. Мы могли где-то встречаться?

– Не знаю, – Ника, неуверенно.

– А… а правда, Ника, что ты шаманка?

Ника бросила взгляд на Эйтора, занятого своими мыслями и не обращавшего ни на кого внимания, и проговорила неуверенно:

– Я и сама не знаю… Нет наверное. Посвящение шаманское – да, приняла когда-то. В Туве у шамана одного. Там шаманство развито. Даже благословение получила от верховного шамана Тувы. Шаманские звуки изучала немного, горловое пение тувинское. Но и только.

– А будущее ты умеешь видеть?

– Никакого будущего я видеть не умею, – Ника резко подскочила и снова уселась в кресло. – Нет никакого будущего. Только «сейчас» есть. А вот про сны я тебе рассказать кое-что могу.

Она быстрым движением схватила со столика маленькую печеньку и отправила ее в рот. Прожевывая печенье и запивая его большими глотками чая, она сказала:

– Я точно знаю, что любой сон, каким бы он ни был, вещь непростая. Это не просто иллюзии, возникающие в мозге. Меня так учили. Да любой психолог тебе скажет, что даже обычный сон, в котором ты видишь привычную обстановку – своих домашних, друзей, свою работу, даже такой сон может нести в себе массу информации. В снах спрятана информация о том, что тебя беспокоит в настоящее время, информация о твоем здоровье. Ведь те участки мозга, которые отвечают за работу внутренних органов и сопротивление болезням, они не спят, пока твое тело спит, они возбуждены. Вот, например, ты видишь сон о том, что ударился правым боком об угол стола. Ты просыпаешься, но никаких болезненных ощущений не чувствуешь. Ты через минуту об этом забываешь, поскольку уверен, что видел обычный сон. И вдруг, спустя какое-то время, при очередном медицинском осмотре диагностируется какое-то заболевания печени или желчного пузыря. А мозг, вообще-то, тебе об этом давно говорил, да только ты не мог распознать его сигналы…

Глеб согласно покивал:

– Ну, это-то я понимаю. Это происходит из-за возбуждения какого-то отдела головного мозга, он сигнализировал мне о начинающейся болезни. Он же и создает все образы в моем сне и даже связывает их в последовательные сюжеты…

– Да, наверное, что-то вроде этого и происходит. Я в этом не очень хорошо разбираюсь… Но это то, что касается обычных снов – тут есть научные объяснения. А уж если во сне ты видишь всякие необычные вещи, да еще с продолжением, тут уже ученым придется потрудиться, чтоб найти нужное объяснение. – Ника быстрым движением поставила чашку на столик и уютно уселась в мягкое кресло, поджав под себя ноги. – Такие сны, которые ты не можешь объяснить с научной точки зрения, они… Они могут говорить о том, что тебе нужно действовать в этом направлении…

– В каком направлении? – Глеб скептически пожал плечами. – Я же не могу в прошлое попасть. Во времена Иоганна Себастьяна Баха никак не проникнуть …

– Да тебе и не надо никуда проникать, – засмеялась она. – Нужно постараться увидеть в твоих снах систему…. Она есть, не сомневайся, ее нужно только распознать.

– Как же я ее распознаю? Я в этом ничего не смыслю…

– Ты должен увидеть в своих снах повторяющиеся сюжеты… нет, не сюжеты, – поправилась Ника. – Нужно увидеть в твоих снах указания, настойчиво повторяющиеся из одного сна в другой. Указания на какие-то вещи, которые ты мог бы вынести в повседневную жизнь.

– Какие же это могут быть вещи?

– Ну, не знаю… Это могут быть указания на род деятельности – например, смена работы. Это могут быть намеки на направления твоих духовных поисков… О! А вот, кстати, что там говорил это музыкант…

– Фон Закс.

– Да, этот самый фон. Он ведь говорил о том, какое воздействие музыка оказывает на людей?

– Точно! – обрадовался Глеб. – Он очень долго рассуждал, что, мол, Бог укрыл свое откровение в звуках музыки, и что якобы эти звуки являются проводником божественной благодати.

– Вот! А японец этот что вам говорил? Ведь он, если я правильно поняла, тоже говорил о том, что выражением всевышних сил является звук?

– Да, пожалуй… – Глеб с удивлением смотрел на Нику, поражаясь, как он сам не заметил очевидных вещей. – Оониси-сан рассказывал нам именно об этом – о звуках и их божественном происхождении.

Тут Ника даже подпрыгнула, сидя в кресле:

– Постойте! А ведь я… Я же тоже… я тоже изучала в Туве шаманские звуки! И мой учитель рассказывал мне и моим друзьям о том, что в начале Вселенной был именно звук… Вот и японец этот… Гляди-ка, какое интересное совпадение.

– Совпадение? – Глеб, прищурившись, посмотрел на Нику. – Очень интересное совпадение… Я бы даже сказал, что оно весьма примечательное… Я бы даже сказал, что это систематическое совпадение…

– Что-о-о? – Ника встрепенулась. – Ты сказал – систематическое?!

– Ну да, – Глеб нарочито отвернулся от Ники и принялся преувеличенно внимательно разглядывать развешенные на противоположной стене репродукции картин и эстампы.

– А я и не заметила, – тихим голосом сказала Ника.

Она прикусила нижнюю губу от досады, что это не она заметила связь, и Глеб поспешил к ней на помощь:

– Если б ты не рассказала, что нужно искать связи, я б никогда не догадался… Но как же все на самом деле взаимосвязано! Вот глядите. В ночь перед первым днем семинара я увидел сон про барона и музыканта, а утром позвонил Эйтору, и мы встретились в кафе, где разговаривали с Ивановым. Еще через день меня на семинаре поставили на спарринг с очень сильным соперником. В схватке я так здорово получил по носу, что на полотенце остались следы крови в виде японского иероглифа. Именно это изображение стало причиной нашего знакомства с Оониси-сан, Итиро и Юми. – Глеб перевел дыхание. – Дальше. Эйтор зачем-то пришел на последний день семинара, хотя обычно за ним никакого интереса к боевым искусствам не наблюдается. Он ведь ужасный пацифист и не терпит никакого насилия. Но именно он вскоре после своего прихода бросился на татами – помогать парнишке, и сам не зная как, остановил на расстоянии признанного бойца, а потом запустил почти остановившееся сердце парня.