– Ты чего это там?.. – и, не закончив фразы, обмерла. Старичок, только обернувшись вполоборота, растаял в воздухе, как и не было.

Девушка потерла глаза ладонями, тряхнула головой и попятилась назад. Споткнулась о камень и упала, но тут же вскочив, рванула по тропе, часто оборачиваясь к дровянику, наверное, опасаясь возможной погони, от чего совершенно перестала смотреть вперед. Дернула дверь на себя и буквально впрыгнула в прихожую, где, не теряя прыти, налетела на вошедшего только что путейца, моментально сбив его с ног.

– Ну допустим, я тоже очень рад тебя видеть, но тем не менее держу себя в руках и не набрасываюсь как бешеный при каждом случае, – насмешливо сказал путеец, поднимаясь с пола и поправляя куртку.

– Я видела там! – задыхаясь проглотила слюну, – старика, в сарае…

– Так, так, видела старика… – закатив многозначительно глаза и состроив явно издевательский вид, пробубнил путеец, задрав указательный палец вверх: – Это никто иной как – дворовой.

– Я не шучу! – крикнула и тут же остановилась в задумчивости, когда уточнила, – дворовой!?

– Да, местный дворовой. Странно что показался, обычно он поскромней себя ведет, – мимоходом, как говорят о чем-то обыкновенном, сообщил путеец, при этом успев снять куртку и сапоги. Протяжно выдохнул и растянулся на кровати. Девушка же, усевшись на стул, только развела руками:

– И что он здесь делает?

– Да-а… Я бы на твоем месте больше интересовался тем, почему я его вижу? А ты вот… – с легким удивлением произнес путеец, перевалившись на бок.

– Опять ты? Это и так понятно. Скажи, зачем он здесь?

Попав в тиски неотвратимости объяснений, где настырные вопрошающие глаза недовольной девушки давили своей неподвижностью, путеец потер лицо ладонями и, поднявшись с неохотой, уселся на стул.

– Видишь ли, в старое время частенько селили путейцев вдоль железных дорог, что в общем не лишено логики. Строили дома, а при доме и хозяйство нередко имелось; коровы, куры и прочие. Для него возводились постройки, с останками которых, я так понимаю, ты уже ознакомилась. А если вдруг есть сад, огород и скотный двор, то при нем есть и дворовой.

– А чем он занимается, зачем он здесь?

– Ну вообще ему положено оберегать растения от вредителей, чистить и расчесывать конскую гриву, при условии, что животное ему нравится, и в принципе ухаживать и поддерживать хозяйство в приличном состоянии, а иногда даже охранять от воров. Но хозяйства давно уж нет, сад и огород сто лет не сажали, а воры на эту усадьбу не зарятся по понятным причинам. Здесь дворовому заняться нечем, и теперь он перекладывает дрова с места на место, сгребает в кучу щепки, а иногда даже делает дудочки из сухих веток волчьей ягоды. Ну, а вообще, насколько я знаю, он добрый и бояться его не нужно.

– Ты ведь сейчас о народных поверьях говоришь? Языческая нечисть, чудеса, леший бродит… русалка. Банники, дворовые… ты об этом? – став нервной, затараторила девушка.

– Само собой имея в виду и общий смысл, но и конкретного дворового в частности, – встав с места и заглянув в нерастопленную печь, пояснил путеец.

– Как это «конкретного дворового», это же бред какой-то? Скажи, а ты сам его когда-нибудь видел? – уже откровенно напряженно спросила она.

– Нет. Никогда.

– А как же ты говоришь?! – вскрикнула девушка.

– А почему бы, собственно, мне так не говорить. Если ты видела его собственными глазами и называешь это бредом, то я – никогда ничего подобного не встречавший могу совершенно спокойно рассуждать о нем как о чем-то существующем, хотя бы просто исходя из поверий, легенд, сказок и, как ты сказала, языческих традиций, и из твоих слов в том числе.

– Теперь мне и правда страшно.

– Если страшно, значит нужно сходить посмотреть.

– Принцип персонажей американских фильмов ужасов, – пялясь в одну точку, пробормотала она и ни с того ни с сего расхохоталась, так же быстро став серьезной.

– Это нервное, – сказал путеец и взялся надевать сапоги.

Он привычным жестом накинул на плечи старую армейскую телогрейку и, призывно кивнув, вышел на улицу. Девушка неторопливо последовала за ним, сминая лицо сомнением, коротко и с надеждой взглянув на безразлично смотрящего вперед кота словно ища поддержки.

Путеец встал на вытоптанном пятачке перед открытыми дверями сарая и сунул руки в карманы брюк, вопросительно посматривая на приближающуюся девушку.

– Он был там, – указывая чуть левее дверей, сказала девушка.

– Понятно. А сейчас его не видно? – спокойно спросил путеец.

– Ты что, издеваешься? – нахмурив брови, тихо сказала она.

– Нет. Я этого не умею. Ну так видно или нет? – глядя внутрь сарая, еще раз спросил он.

Девушка отрицательно покачала головой, блеснув сомнением и оценкой в несколько растерянных глазах.

Путеец кивнул и, прикурив уже заготовленную трубку, осмотрел руины хозяйственных построек слева от сарая, вдруг обернулся и серьезно спросил:

– Какой он?

Девушка подняла горизонтально вытянутую ладонь на уровень пупа и дважды тряхнула ею.

– Примерно такого роста. Седой. Аккуратный. Одет как ямщики до революции, только без картуза и плаща. – вдруг девушка умолкла, всмотревшись в дверной проем сарая, тут же воскликнув, указывая в его центр. – Смотри!

На чистой от щепы и опилок чурке поперек вмятин от топора лежала маленькая тонкая дудочка, не больше пятнадцати сантиметров в длину.

Путеец улыбнулся и, шагнув вперед, взял ее в руку, осмотрел и предал девушке.

– Вот видишь, все в порядке. Ты не спятила, и поверья не врут. Красота. А еще, похоже, ты ему понравилась, – улыбнувшись, сообщил путеец.

Девушка с сомнением рассмотрела дудочку, развернула стороной, заточенной на манер мундштука, приложила ее к губам и однократно дунула, зажав пальцами несколько отверстий. В воздух вылился протяжный и на удивление чистый звук. Девушка только пожала плечами и убрала дудочку в карман, когда с вопросом уставилась на путейца.

– Подожди! – качнула указательным пальцем. – Значит ты всё так принимаешь?!

– В смысле? – повернувшись, уточнил он.

– Я имею в виду твои рассуждения, и это принятие на веру того, что я сказала. Даже не так. Ты во все так веришь, как поверил в мои слова?

– Ну в общем, да. Я это умею.

– А вдруг я тебя обманывала? Вдруг это просто способ привлечь дополнительное внимание? Или, может быть, я сама боюсь отсюда уйти, а подсознательно хочу этого и просто довожу тебя до того, что бы ты меня выгнал? Может такое быть?

– Нет. Кто умеет верить – того не обманешь.

– А кого обманешь? – с откровенно хитрым прищуром продолжала девушка.

– Того, кто не верит своим глазам. И доводит участок до того, что дворовые начинают являться, – уже с улыбкой добавил путеец, вытаскивая лестницу из-за сарая.

Прислонив лестницу к дощатому фронтону, зажал трубку в зубах и не спеша взобрался наверх. Отперев перекошенную узкую дверь, вытащил с чердака пару старых граблей, насаженных на косые, кое-где треснутые черенки, тут же передав их хитро улыбающейся девушке, неотступно следующей за ним. Усевшись на вторую сверху перекладину лестницы, путеец с прищуром осмотрел двор и, не глядя на девушку, спросил:

– Откуда предпочитаешь начать?

– Что?

– Убирать листву! По левую сторону тропинки или по правую?

Девушка, щурясь, рассмеялась:

– Это что – иллюзия выбора?

– Пусть будет так, – развел руками путеец, дыхнув густым облаком сизого дыма. – Но убираться все равно придется.

Спустя несколько часов, окончив уборку, зажгли груду собранной листвы единым костром. Девушка притащила из дома тулуп и бросила его на траву. Путеец надел свою потертую телогрейку, и оба растянулись рядом с костром, вороша его время от времени палкой.

Вдруг с дороги донесся разговор. Путеец быстро сходил в дом и, вернувшись, вручил девушке старенький черный платок в цветах, велев при этом повязать его максимально «по-дурацки», не объясняя, что это значит, а сам натянул на голову ушанку, явно меньшего чем нужно размера. Одно ухо шапки подогнул, а второе оставил задранным. Теперь, состроив гримасу умственно отсталого, наклонился к девушке и сказал: