– А ты? – спросил Алахан, пытаясь быть более нахальным и установить контакт с незнакомцем.

– Я Трикен Ледяной Клык, оружейник Тиргартена и верный брат по оружию Летнего Волка! – рявкнул ранен, очевидно рассердившись из-за наглости Алахана. – Я верен Фьорлану и честно служу ему, но именно я решаю, кто пройдет через ворота, юнец.

Тимон нахмурился, пока Алахан боролся с желанием бросить вызов собеседнику.

– Поосторожнее, Трикен Ледяной Клык, я не в том настроении, чтобы спорить с союзником… – Алахан помедлил, губы искривились от возмущения: его назвали юнцом! – Если хочешь, я докажу свою мужественность. Вытащи топор – и я убью тебя.

Ледяной Клык неожиданно улыбнулся и помахал кому-то за своей спиной.

– Откройте ворота! – прокричал он. – К нам прибыл верховный вождь, и ему нужно согреться.

Подъем с нижнего уровня города по Ступеням Калалла оказался таким же изматывающим, как и побег из земель Слезы, но Алахан радовался ревущему огню очага перед ним и кружке медовухи, которая как раз была на пути к нему. Они сидели в дальнем конце зала Алефа Летнего Волка, единственный очаг грел им спины, а Трикен Ледяной Клык в две большие кружки набирал медовуху, бочки с которой стояли у стены огромного здания. Зал собраний был меньше, чем во Фредериксэнде, но не намного, и похожие украшения висели на деревянных стенах. На стальных крюках красовались тролльи черепа и массивные боевые топоры, а по всей длине зала в два параллельных ряда были выставлены деревянные столы.

Тимон восторгался городом и постоянно повторял, что не знал даже о существовании таких мест на землях людей. Нижний Каст мог похвастаться несколькими впечатляющими зданиями и большим необычным поселением, но у них не было городов, подобных Тиргартену. Берсерк удивился, что камень – такой полезный в строительстве материал, и отметил, что его трудно сжечь. Алахан принял его замечание за шутку, но не знал, действительно ли берсерк решил пошутить.

Их появление в городе вызвало небольшой переполох. Трикен настоял, что им нет нужды волновать и без того запуганное население новостями о том, что сын Алдженона Слезы жив. Они быстро шагали по вздымающимся к вершине каменным ступенькам, не задерживаясь на нижних уровнях. В любом случае внимание, которое они привлекли, относилось больше к чудовищному берсерку, чем к сыну Слезы.

– Этот зал в последнее время не видел громких праздников, – сказал Трикен Ледяной Клык и поднес им две огромные кружки с медовухой. – С тех пор как погиб флот драккаров, почти все люди сидят по домам. Напряжение витает в воздухе.

– Вас можно понять, – согласился Алахан. – Как много братьев по оружию осталось в городе?

Он окинул взглядом пустой зал и не заметил признаков того, что его недавно использовали. Сейчас в зале находились лишь они трое.

Трикен поднял бровь и почесал окладистую рыжую бороду.

– Ты подобрался к самой сути… почему бы нам сейчас не выпить, мой вождь? – Алахану показалось странным, что Трикен обратился к нему с таким почтением.

– Это не вождь, – прогудел низкий голос из задней части зала. – Это сын вождя.

Говоривший был высоким и широкоплечим, но ходил слегка вразвалку из-за старой раны на ноге. Его седые волосы уже редели на висках, а резкие черты лица придавали ему суровый вид. На боку у него висел старый боевой молот с грубыми, истертыми от частого употребления краями и изношенной кожаной рукоятью.

Старый отец Бриндон Кроу прошел к ним от конца зала и остановился рядом с Алаханом, глядя на него сверху вниз, как учитель на трудного ученика.

– Ты вырос, мальчик, – сказал он без тени юмора, – и ты носишь топор мужчины. Становишься ли ты от этого мужчиной?

Алахан знал Бриндона Кроу с тех пор, как сам был еще мальчишкой. Отец отправил его в Тиргартен узнать об учении Рованоко. Магнус путешествовал по Тор Фунвейру со своими друзьями и не мог обучить племянника, поэтому обучение у старого отца Кроу заняло существенную часть юности Алахана.

– Я им убивал и защищал свою жизнь, – ответил Алахан честно. Он ничего не имел против, когда именно этот человек называл его мальчиком.

Кроу никак не отреагировал на эту фразу, а продолжил:

– И если ты мужчина – ты можешь стать вождем, так?

– Могу, – просто ответил Алахан.

– Ты дурак, мальчик. – Кроу отвернулся от них и быстрым шагом направился к бочкам с медовухой.

Тимон кашлянул, чтобы уведомить Алахана, что хочет высказаться.

Молодой воин улыбнулся.

– Если ты желаешь спросить, ведет ли он себя так все время… да, да, он всегда такой. – Он старался говорить тихо, чтобы Кроу его не услышал, и снова почувствовал себя ребенком.

– Сожалею о твоем дяде, – сказал Кроу через плечо, набрав большую кружку медовухи. – Туманный камень из Южного Стража поведал нам о том, что произошло в Канарне… грязное дело. Похоже, Рованоко испытывает всех истинно верующих… Ро Хейл, Фредериксэнд… даже Южный Страж готовится к тому, что Красные рыцари сотрут его с лица земли. – Он повернулся и еще раз пристально посмотрел на Алахана, затем продолжил: – Возможно, самым лучшим решением будет сесть в этом зале и выпить.

Отец Кроу тяжело опустился на конец скамьи и охнул, когда что-то щелкнуло у него в спине. Он вздрогнул от боли и сделал большой глоток из кружки, прежде чем разогнул спину и проворчал:

– Нечего сказать, мальчик?

– Для меня важным было добраться до Тиргартена. – Алахан не составлял далеко идущих планов, он просто надеялся, у Тиргартена хватит воинов, чтобы продержаться против сил Медведя. – Как ты и сказал – я не вождь. Я всего лишь сын вождя.

Алахан не пытался острить, но получил от жреца уничтожающий взгляд. Он отхлебнул медовухи, чтобы успокоиться.

– Как надежно защищен Тиргартен? – спросил он, не глядя на старого жреца.

Трикен Ледяной Клык кашлянул.

– Стены такие же крепкие, как и в других городах Фьорлана. А вот людей нам не хватает.

– Может, пара сотен воинов наберется, – сказал отец Кроу, осушил свою кружку и поднялся, чтобы набрать другую. – Двести воинов и еще два после того, как пришел мальчик со своим питомцем.

Тимон Мясник, возможно, был простоват, но он понимал, когда его оскорбляют. Берсерк опустил голову и надулся, будто его отчитали.

– Я могу уйти, если так будет проще, – сказал он Алахану.

– Останься, берсерк Варорга, – возразил Кроу своим громовым голосом. – Вы сказали, что вы – друзья Тиргартена… а Тиргартену нужны друзья, кем бы они ни были.

Он повернулся к Алахану.

– Рад тебя видеть, юный Алахан, – произнес он, протягивая руку.

Молодой вождь не знал, что на это ответить, но, когда увидел, как Трикен кивает и подмигивает ему, пожал руку старого жреца. Отец Бриндон Кроу чуть улыбнулся – в первый раз с тех пор, как они вошли в зал, и снова сел на скамью с очередной кружкой медовухи. Он произнес на этот раз более спокойно:

– Я боялся, тебя взяли в плен, когда Рулаг захватил Фредериксэнд… об Ингрид что-нибудь известно?

Алахан пытался не зацикливаться на мыслях о сестре и о том, где она сейчас может быть. Он просто ничего о ней не знал.

– Она может быть мертва или в плену, – тихо произнес он. – Она хитрая девчонка, но когда я видел ее в последний раз – ее утащили в сетях.

– Не грусти, парень, – сказал Кроу. – Рованоко любит умненьких детишек, он позаботится о ее безопасности. В ней, как и в тебе, течет кровь Алдженона. Она делает вас сильными.

– Не настолько, чтобы отстоять свои чертоги перед захватчиками. Ублюдок в эту минуту восседает на троне моего отца! – рявкнул Алахан, неожиданно позволив вырваться накопленной месяцами злости. – Он продал свою честь колдунье, а сейчас провозглашает, якобы превыше всего Рованоко ценит силу.

– Он ошибается, – сказал жрец, – и ты это знаешь. Его люди наверняка тоже знают, но они продали свою честь за богатство и власть… Ну а мы с тобой повыше ее ценим, разве не так?

Трикен грохнул кружкой по деревянному столу и громко заявил: