– Он вызвал вас на поединок? – спросил Терон.

– Нет, ничего такого. Он был в борделе, я – в таверне, и мы столкнулись друг с другом – в буквальном смысле – на улице между этими заведениями. Он увидел, что у меня есть длинный меч – вот этот… – Фэллон похлопал по мечу у себя на поясе. – И достаточно грубо спросил, по какому праву я ношу такое оружие.

– Он не носил длинный меч? – настойчиво расспрашивал Терон, в нетерпении ожидая подробностей.

– Носил, но я был немного пьян и плевать на это хотел, – ответил Фэллон. – Ну, по крайней мере, пока он меня не ударил. Не думаю, что я правильно ответил на его вопросы, и ему показалось справедливым меня ударить – довольно сильно. А когда я поднялся на ноги – я его убил.

Фэллон произнес это так буднично – Терон даже ахнул. Его глаза широко раскрылись, будто он ожидал услышать подробности долгой и героической дуэли.

– Неужели он не стал с вами сражаться? – спросил юный рыцарь.

– Да не особо – я просто не дал ему возможности. Полагаю, я ждал, что он вытащит меч в одно мгновение со мной. А когда он его не вытащил, я подумал, надо просто его ударить… говорю же, я был немного пьян.

– И как вам удалось уйти? – допытывался Терон.

– Ну, из-за этого и возникло прозвище Серый Рыцарь. Меня вытащили на суд перед генералом рыцарей Фритом и несколькими Пурпурными священниками, которые требовали сорвать с меня красные доспехи. Генерал не согласился и сказал, что при поединке на мне был серый плащ, значит, сорвать с меня нужно именно его. – Фэллон улыбнулся, снова припомнив тот случай. – Генерал сорвал с меня плащ, швырнул его в священников и произнес: «Вот, теперь он серый рыцарь, и у вас больше нет над ним власти». Полагаю, прозвище вполне мне подошло.

– А если бы в это время на вас был розовый плащ, сэр? – спросил Терон. Оказывается, чувство юмора у него тоже получше, чем думал Фэллон.

– Тогда меня называли бы Розовым Рыцарем, – ответил капитан, подхватив шутку адъютанта.

Каждый раз, когда она просыпалась и оглядывалась на путь, который они прошли по изрезанной оврагами местности, ей казалось, будто зима гонится за ними. Халла и ее отряд фьорландцев проспали не больше трех часов, и пора было снова отправляться в путь. Рексель Падающее Облако, один из ее капитанов, который был родом из лесов Хаммерфолла, утверждал, что погода в ближайшие дни улучшится, но Халла была настроена скептически.

В отсутствие шатров почти месяц двести воинов и одна воительница на привалах заворачивались в толстые меховые плащи и спали в снегу, прижавшись друг к другу. Некоторые воины пробовали отпускать плоские шутки насчет того, что из женщин у них есть только Халла, но несколько сломанных челюстей положили такому юмору конец. Пытаясь сберечь драгоценное тепло, последнюю неделю она спала рядом с мастером Вульфриком. Огромный воин из Фредериксэнда был сильнейшим, храбрейшим и наиболее почитаемым среди всех, кого она знала, и союз с ним для нее означат, что у них еще есть надежда.

Воительница села, выбралась из-под плаща, и в лицо ей ударил порыв ветра. Люди из ее отряда казались темными четкими силуэтами на белой неровной земле. Ее единственный глаз на секунду ослеп от яркого света.

– Ты не жалеешь? – пробормотал Вульфрик, не открывая глаз.

Она подняла замерзшую руку и поправила повязку на глазу, почесав глубокий шрам под ней.

– О чем это мне жалеть? Ты там живой еще? – спросила Халла, не глядя на воина.

– Насчет короля, – проворчал он себе под нос, покашливая. – Мы могли оставить его в плену… или сбросить со скалы.

– Я дала слово, – уверенно ответила она, плотно обернув плащ вокруг плеч. Она улыбнулась, увидев ясное голубое небо и ни единого признака скорой метели.

– Халла! – рявкнул Вульфрик. – Ты меня слушаешь?

– Я сказала, что дала слово. Какой еще ответ тебе нужен? – Халла все еще улыбалась и смотрела на своих людей, большинство из которых только начало просыпаться. – Я не скучаю по обществу короля Себастьяна Тириса, – зевнула она.

– Думаю, оно нам не сильно повредило. Хотя мне жаль Отряд Призраков. Хорошие люди… хорошее пиво… но им было никак не выстоять против рыцарей, – произнес Вульфрик и сел рядом с Халлой.

Они наблюдали, как капитан Хоррок и люди из Отряда Призраков благополучно выбрались из Ро Хейла, когда их отряд повел пленного монарха на север. Как и было обещано, фьорландцы оставили короля в предгорьях Глубокого Перевала и видели, как его подобрала почетная гвардия Пурпурных священников. С тех пор их путь стал труднее, потому что в горах наступила зима. К счастью, сейчас они уже спускались к долинам, и земля с каждым днем становилась все ровнее. Падающее Облако утверждал, будто через день или два они увидят несколько деревень, и Халла с нетерпением ожидала возможности поспать в нормальной постели и раздобыть немного горячей воды.

– Лучше давай беспокоиться о Фьорлане, – пробурчал Вульфрик себе под нос. – Нам нужно найти Алахана… если Рулаг еще не отрубил ему голову.

– Из того, что я слышала о нем, – он мелкий умный засранец, – сказала Халла, вспоминая времена, когда ей случалось встретиться с сыном Алдженона.

– Слишком умный – для его же блага. Но он немного жестче, чем его отец, – продолжил Вульфрик.

Халла видела своих капитанов, поднявшихся первыми, и радовалась, что ей не придется самой подгонять людей. Она не любила повышать голос и не повышала его, кроме тех случаев, когда это было крайне необходимо, и за последний месяц она установила над воинами тихую власть – основанную на разуме и уважении. Она знала: не последнюю роль сыграло и ее имя. Халла принадлежала к семье Летнего Волка, ей подчинялся Вульфрик – благодаря этому большинство вопросов по поводу того, по какому праву она стоит во главе отряда, были сняты. А уж после удачно воплощенного хитрого плана в Ро Хейле по захвату в плен короля у ее людей исчезли малейшие остававшиеся сомнения.

Рексель Падающее Облако и Олефф Твердолобый для Халлы были незаменимы в деле укрепления боевого духа ее воинов. Из них двоих Олефф, более старший, обладал удивительно неуместной склонностью к пению. Уже встретивший шестой десяток, с поседевшими волосами, он по малейшему поводу разражался песней, исполняемой глубоким баритоном, и его долгие саги об охоте на троллей и уложенных в постель женщинах сопровождали фьорланцев во всем их походе на север. Падающее Облако был менее шумным – пока его не разозлят. Тогда он выдавал такой крик, что вокруг воцарялась мертвая тишина. Когда Рексель начинал реветь на кого-то из воинов, он всегда заставал врасплох даже Вульфрика и Халлу. Третий ее капитан, обычный житель Тиргартена по имени Генрих Кровавый, на первый взгляд ничем не выделялся. Однако во время пути выяснилось, что он – послушник Ордена Молота и помощник отца Бриндона Кроу, хитроумного старика из Тиргартена, которого Халла знала очень хорошо. Генрих не мог громко петь или кричать, и Вульфрик заметил, что в бою он тоже немного неуклюжий. Но у него был другой талант – он поднимал боевой дух отряда и уверенность в их следовании пути, проложенному Ледяным Гигантом. Он пока слабо владел Голосом Рованоко, но сумел вылечить некоторые раны, а еще несколько уберег от нагноения.

Рексель, Олефф и Генрих сделали отряд Халлы вымуштрованным военным подразделением, способным быстро передвигаться и реагировать на угрозы с грубой эффективностью.

– Драккары у раненов очень сильны, – пел Олефф, чтобы разбудить остальных воинов, – ни бури, ни битвы для них не страшны. Они дев прекрасных из плена спасли. – Он пел все громче, пока воины в большинстве своем не поднялись на ноги или хотя бы не стали зевать в попытке проснуться. – И троллей зубастых прикончить смогли, – продолжал он. – Но стоит лишь Олеффа им увидать – от страха готовы штаны обосратъ!

Собравшиеся воины рассмеялись, а он на мгновение задержался на последней ноте.