Буддисты говорят о восьми ветрах кармы. Когда они подхватывают человека, его сдувает в область сознания эго. От эго не надо избавляться – это считается величайшей ошибкой в практике йогов. С ним нужно выстраивать отношения. Именно благодаря эго вы соприкасаетесь с материальным миром – таким, каков он есть, и с самим собой – таким, каковы вы есть, но и к этому нужно относиться как к мистическому озарению. К восьми кармическим ветрам относятся: стремление к удовольствию и страх боли, стремление к благополучию и страх утраты, стремление к похвале и страх осуждения, стремление к славе и страх впасть в немилость. Если вы уступаете этим силам, значит, мыслите и действуете в рамках собственного эго, а не в соответствии с принципами Вселенной. Итак, после укуса этой магической змеи у человека открывается внутренний слух и внутреннее зрение. Таков дар Пелею от Фетиды. А теперь давайте обратим внимание на их руки, и вы увидите символы инь и ян. Их руки сложены, как в знаке инь-ян: они оба образуют единое целое, добро и зло сливаются воедино. В религиозном мышлении преобладают две точки зрения. Одна – этическая: нужно быть добрым и не быть злым; и вторая – необходимо подняться над парами противоположностей, выйти за пределы добра и зла, признавая, что и вы, и этот мир – это проявления взаимодействия двух этих полюсов. И Пелею стало доступно это откровение. На этом кратере (рис. 140) изображены Дионис и его мать Семела. Они здесь ровесники, в своем вечном воплощении, просто мужчина и женщина, мать и ее дитя, но одновременно и спутник, духовный супруг женщины. Между ними изображен фиал с вином – позднее в нем будет Кровь Господня во время христианской мессы. Очень интересны жесты изображенных: это мудра, символический жест, который используется в индуистской медитации и обозначает силу и жизненную энергию сознания в этом мире. То же самое изображено на сценах коронации Святой Девы Христом в раю, это – вневременное пространство отношения матери к тому, кто пришел в этот мир как ее дитя. Рис. 140. Дионис и Семела (кратер, Древняя Греция, 550 г. до н. э.) В 1837 г., на раскопках в Петроасе, в месте под названием Бузэу, в Румынии, была обнаружена орфическая чаша, которая в числе прочих предметов – всего нашли двадцать один артефакт – была там закопана, возможно, во времена гуннов. Во время Первой мировой войны ее перевезли в Россию, чтобы сохранить от германских войск, а впоследствии, при коммунистах, расплавили на золотые слитки. Но, к счастью, зимой 1867–1868 гг. эта коллекция находилась в Англии, где ее сфотографировали и создали копии предметов с помощью метода гальванопластики.[145] Рис. 141. Чаша из Петроасы (золотое литье, Румыния эллинистического периода, III–IV вв. до н. э.) В центре этой чаши изображена Деметра, восседающая на мистической корзине (рис. 142), в руке у нее кубок, который можно воспринимать как грааль или фиал с кровью Диониса, украшенный изображением виноградника. Вокруг расположены шестнадцать фигур, а следуя за ними, мы сможем пройти все мистическое странствие, шаг за шагом.[146] Внутренний круг вокруг Богини изображает состояние ума узника, не прошедшего обряд инициации. Он живет, словно погруженный в сон, и все, что он видит, – как пес пожирает кролика. Все исполнено печали, одна жизнь вырастает из другой отнятой жизни, львы пожирают газелей, леопарды пожирают газелей, газели питаются растениями, псы пожирают псов. О горе! Зачем вообще тогда жить?
Рис. 142. Центральная фигура на чаше из Петроасы (золотое литье, Румыния эллинистического периода, III–IV вв. до н. э.) Но если мы прошли инициацию и познали игру вечных форм в их временном обличье, то нас озаряет свет, разгоняющий нашу печаль. И тогда поется песнь подобно песне Орфея, растерзанного менадами, когда он не сумел вернуть Эвридику из царства Аида. А оторванная голова Орфея плыла вниз по реке, продолжая петь, и ее вынесло на берег на острове Лесбос, где родилась лирическая поэзия. Вам всегда приходится обезглавливать себя и позволять этой голове петь, забыв о земной жизни. Но если вы прошли инициацию, то вы знаете, что это всего лишь поверхностное отображение вселенской гармонии. Как говорит Гёте: «Прекрасно все, что создал Бог» (перевод Д. С. Мережковского).[147] Любая борьба, все противоречия стихают в области божественного. И вы можете избавиться от страха и желаний, замерев в экстазе, в творческом оцепенении, и мир споет для вас свою песнь. Вот она. Как гласит евангелие от Фомы: «Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его».[148] Мы его не видим, потому что нам страшно и нас переполняют желания, но избавьтесь от них – и вы его увидите. Итак, в этом состоянии находится тот, кто мечтает, и вокруг мы видим путь инициации, возможность его пройти и осознать свою андрогинность – в метафизическом смысле – и собственное бессмертие, как и собственную смертность. Осознав это, вы поймете, что с вами все в порядке, – и с миром вокруг вас тоже. Рис. 143. Дева Мария, vièrge ouvrante[149] (резьба по слоновой кости, Франция, дата неизвестна) Глава 8 Любовь Женственность в европейском романтизме[150] Много лет назад, в 1957 г., я был на конференции в Японии с Митчем Айяди и Джо Китагавой, двумя выдающимися исследователями в области сравнительного религиоведения из университета Чикаго. Оба они приехали в Японию со своими женами, а я был один, и мы собирались отправиться из Осаки в Кобэ поездом. А эти японские поезда прибывают точно по расписанию; стоит им на пару секунд опоздать, так сразу по радио приносят извинения. Поезд прибыл на станцию, и двери открылись. Мы шли по направлению к поезду. Наши женщины шли впереди, за ними Джо, Митч и я, а позади нас шел носильщик с нашим багажом. Поезд прибыл, двери распахнулись, две жены вошли внутрь, двери захлопнулись и поезд отправился в Кобэ. Сначала нам стало смешно, а потом мы вдруг поняли: боже, ведь наши женщины не знают японского! До Кобэ нужно было проехать три станции, и мы весь вечер метались в поисках наших потерянных жен. А носильщик сказал Джо: «С японскими женами такого не могло бы произойти. Они всегда идут позади нас». И тогда мне пришли в голову строки из «Фауста» Гёте, ставшие одной из главных тем моих размышлений: «Das Ewigweibliche, zieht uns hinan» («Вечная женственность, тянет нас к ней»).[151] Да, они тянули нас за собой в тот вечер, это уж точно, и мы отправились на поиски наших женщин. Все эти истории о взаимоотношениях мужчины и женщины проявляются в незначительных привычках и обычаях, которых мы даже не замечаем, но в них скрывается глубокий смысл, уходящий корнями в далекое прошлое. Говоря о женственности на Западе, я хотел бы представить вам две абсолютно противоположные друг другу традиции. Одну я обозначил бы как европейскую традицию «Das Ewigweibliche/Zieht uns hinan» («Вечная женственность / Тянет нас к ней»[152]). Здесь образ женщины возвышался над всем по крайней мере на протяжении 25 000 лет. Палеолитические пещеры и найденные там маленькие фигурки Венер – ровесницы хомо сапиенс в Европе. вернуться[Последовательность изображений на чаше Петроассы: Фигура № 1 в короткой накидке держит невод в левой руке. Это Орфей, известный как Орфей-рыбак. Говорят, что Орфея считали Спасителем, точно так же, как и Христа, а из воды он вылавливает нас, рыба – это мы, и он вытаскивает нас из бездны бессознательного, чтобы мы оказались в мире света человеческого сознания. Когда Иисус призвал рыбаков стать своими апостолами, он пообещал им, что они станут «ловцами человеков». В этом случае он использовал связанную с Орфеем метафору, где людей изображали в образе рыб. Затерянные в пучине мечтаний и своих жизней, лишенных просветления, мы подобны рыбам в пучине, мы не осознаем человеческого в себе, и нас нужно выудить на поверхность, подобно тому как рыбак вытягивает неводом рыбу, это и совершает с нами самый главный «рыбак». Фигура№ 3 изображает человека, проходящего инициацию, который приближается к вратам. Он вынимает сосновую шишку из корзины, которую держит на голове страж входа. На плече у него – ворон смерти, поэтому этот человек находится в мире рождения и смерти, а сейчас он попал в священное место, где происходит его инициация, а в руке у него факел подземного мира. Шишка из корзины стража входа привлекает внимание не к самой шишке, предмету внешнего мира, а к семенам, которые в ней находятся. Что важнее – емкость или то, что в ней хранится? Что важнее – тело человеческое или то сознание, которое хранится в нем? Важны не вы и я, а та духовность, которую мы несем в себе в своей жизни. Цель ритуала заключается в том, чтобы оторвать наше сознание от мысли о том, что сосуд, содержащий нашу духовность, имеет значение. Взяв шишку из корзины, стоящей на голове стража входа, проходящий инициацию попадает под покровительство женской фигуры, которая держит маленькую корзинку или сосуд с амброзией. Эта женщина руководит мистериями и ведет неофита к святилищу двух богинь. Деметра восседает с вороном смерти на плече. Ниже, в царстве подземного мира мы видим Персефону, которая символизирует вечный огонь жизни в бездне. Мы не знаем, что именно происходило с человеком, который проходил инициацию, но нам доподлинно известно, кто эти богини, и поэтому нам понятен этот миф. Проходящий инициацию человек от урока, который преподает ему Деметра, мать нашей жизни, переходит к Персефоне, Повелительнице Подземного мира, матери, которая принимает нас в смертный час. Этот опыт завершается, как мы видим, изображением внутреннего состояния человека. Теперь у него появилась борода, его сознание стало более зрелым, а ворон смерти уже позади него. Теперь этот человек прошел инициацию, а богиня Фортуна, фигура № 8, с рогом изобилия, благословляет его. Вторая инициация изображается с участием фигур № 9 и 10. Фигура № 10 – это Аид, или Плутос, в руке он держит огромный рог изобилия. Он восседает на троне, а у его ног какое-то животное, напоминающее крокодила, который символизирует силы подземного мира. Теперь у проходящего инициацию человека в руке пальмовая ветвь пилигрима. В правой руке у него что-то, по мнению ученых, напоминающее мак, наркотическое растение, которое дарит видения. Какая же инициация предстоит этому человеку? Он должен погрузиться в бескрайнюю бездну жизни. Когда он выходит из царства Аида, то в руке держит пустую чашу, над его головой реют крылья, символизирующие духовность, и тело у него женское. Иными словами, перед нами андрогин. Фигура, которая иллюстрирует эту мистерию, облачена в женские одежды, но перед нами – Геракл. Инициация, которую мы проходим, переносит нас в мир трансцендентной тайны. Мы прошли через пространства временного и вневременного миров. Теперь мы приближаемся к трансцендентной тайне, которая заключена в нас самих, и одна из ипостасей этого – андрогин. Хотя исторически мы – или мужчины, или женщины, в нашем вечном воплощении мы преодолеваем эти границы принадлежности к определенному полу, в сущности, мы воплощаем силу андрогина. Цирцея, царица свиней, познакомила Одиссея с андрогином Тиресием, и вот перед нами две богини свиней, Деметра и Персефона, которые открывают проходящему инициацию человеку тайну андрогина. Другая тайна, которую нужно постичь, – это Кастор и Поллукс, которые выглядят как близнецы, но на самом деле близнецами их назвать нельзя. Их мать зачала: Поллукса как бога, а Кастора – как простого смертного. Поэтому, глядя на них, нам предстоит осознать, что в каждом из нас присутствует и земное, и божественное начало. Как смертные, мы можем быть мужчинами или женщинами, а в бессмертной ипостаси мы – андрогины. Вот в чем заключается глубинный смысл инициации во время этой мистерии: речь идет о нашем бессмертии и о нашей андрогинности в мире вечного. Нам необходимо различать мистические и обыденные аспекты нашей жизни. С мистической точки зрения мы и то и другое, и смертные и бессмертные. Проходящий инициацию человек проходит через бездну Плутоса/Аида и тогда осознает свою андрогинность и собственный дуализм. У Кастора, смертного брата, на плече сидит ворон смерти, и вот человек, проходящий инициацию, готовится к возвращению в обыденный мир, когда он проходит мимо фигур Кастора и Поллукса, он снова изображается с полной чашей. Теперь он выполнил то, что требовалось: он возвращается в мир, живущий по историческим законам, находящийся у одной из противоположностей – со стороны жизни, в конце которой – смерть, но помнит, что он причастен и к бессмертию и что в нем есть и мужское и женское, хотя в мире наблюдаемых феноменальных явлений это не заметно. Теперь его чаша наполнена плодами инициации, а проводница ведет его к трону Аполлона, повелителя света, света сознания, а в руке у Аполлона – лира, которая играет музыку сфер, а у ног его возлежит олень.] вернуться[См. Campbell, Hero with a Thousand Faces, pp. 59–60.] вернуться[Эта глава составлена на основе лекции Кэмпбелла под названием “The Feminine in European Myth and Romance I, II, III” прочитанной 5 апреля 1986 (L919-921); двух его лекций под названием “The Great Goddess I and II” прочитанных 13 ноября 1982 (L836-837); и транскрипте не записанной на видео лекции под названием “Great Goddess” delivered on April 21, 1983, в New School for Social Research в Нью-Йорке.] вернутьсяГёте И. Фауст/Перевод Б. Пастернака. |
