— Не радуйся, госпожа, — холодно сказал он. — Если сегодня ты солгала, тебя ждет то же самое.

Они смерили друг друга взглядом.

— А если не солгала — тоже? — презрительно заметила она. — Ты слишком мелок, Раладан… С кем ты хочешь помериться силой? Кем ты себя считаешь? Я скажу тебе, кто ты: просто дурачок, стремящийся в никуда. Ты мог бы столько иметь… Но нет, ты предпочитаешь одноглазую сумасшедшую, существования которой никто не замечает, так же как никто не заметит и ее исчезновения…

Он схватил ее обеими руками за горло. Она даже не пошевелилась.

— Ну… — прохрипела она, — давай…

Он освободил захват и медленно опустил руки. Потирая шею, она медленно, демонстративно собирала слюну. Он уклонился от ее плевка.

— Я не могу тебя убить… — сказал он.

Она криво усмехнулась.

Повалив ее на землю лицом вниз, он молниеносно связал ей руки остатками веревки, после чего подобрал рубашку Лерены и запихал ее скомканный край глубоко в рот лежащей.

— Кто тебе сказал, что ты неприкасаемая? — спросил он. Расстегнув пояс, он хлестнул им по спине извивающейся девушки. — Кто тебе это сказал?

Встав, он пнул ее ногой так, что она перевернулась на спину.

— Я буду ждать возле шлюпки, — сказал он. — Освобождайся быстрее, иначе я могу передумать. После того, что я сегодня услышал и увидел, мне начинает казаться, что такую суку, как ты, лучше отсюда не выпускать. Лучше уж искать Ридарету вслепую. Если она вообще у тебя… — добавил он уже из коридора.

Лежащая возле груды ящиков Лерена почти задыхалась от неудержимых приступов смеха.

Риолата подползла к брошенному мечу, освободила руки и вырвала кляп, после чего, почти рыча от ярости, набросилась на Лерену и захлестнула на ее шее кусок веревки.

Раздался пронзительный хриплый визг. Риолата затянула узел и встала. Лерена извивалась на земле, ударяясь головой о камни. Глаза ее вылезли из орбит, лицо все больше синело. Она выгнулась дугой, мышцы связанных рук и ног сотрясали судороги. Риолата, не спуская с нее глаз, собрала брошенную одежду, взяла медленно догорающий факел, повернулась и двинулась по каменному коридору к выходу.

Алида схватилась за голову:

— Нет, нет, нет!

Лохматый щенок с воинственным лаем выскочил из-под стола. Она дала ему такого пинка, что он с визгом отлетел далеко к стене.

— Нет! — еще раз вскрикнула она. — Этого не может быть!

Мужчина испуганно попятился:

— Так мне сказали… госпожа.

Алида села, сжав кулаки.

Нет, этого просто не могло быть. Во имя Шерни, молодая женщина без одного глаза… Ведь не единственная же она на свете… Нет, не может быть, чтобы она столь долго жила прямо у нее под боком, почти на расстоянии вытянутой руки…

Прикусив губу, Алида посмотрела на своего шпиона.

— Что еще? — бросила она. — Что тебе еще известно?

— Ничего… Это все, госпожа. Несколько раз ее видели в лесу охотники, и только…

Легким движением головы она показала ему, что он свободен.

— Стой, — тут же сказала она. — Забери это.

Песик лежал судорожно вздрагивая, с морды текла кровь. Мужчина осторожно взял его на руки и вышел.

Алида вскочила, обошла кругом стол и снова села.

„Возьми себя в руки, дорогая“, — подумала она.

Если это была она, пиратка Раладана, — тогда все понятно. Вард не бежал куда глаза глядят. Кто-то у него был здесь, рядом… Невероятно… Но чем могла помочь одна девушка? Правда, пиратка. А может быть, там был еще и он? Раладан…

— Нет и нет! — рявкнула Алида.

Однако все сходилось.

У всех этих людей были с ней счеты. Присутствие здесь девушки, а наверняка и Раладана объясняло, откуда Вард мог узнать, где ее искать. О Шернь, все сходилось — и даже чересчур хорошо!

Жив ли Вард?

Алида внезапно почувствовала себя окруженной со всех сторон. С одной стороны, ей угрожал этот островитянин (о, как же она недооценила эту опасность!) и его друзья. С другой же — Трибунал. Хуже всего было то, что именно сейчас, занимаясь столь важными и столь деликатными делами, она должна была быть свободна от всяческих подозрений. Ставка была чересчур высока! А тут еще и новые хлопоты: всплыла история с покупкой должностей…

„Успокойся, дорогая, — по своему обычаю обругала она себя. — Все не так уж плохо… Ведь ты ждешь известия, которое многое объяснит“.

Словно по ее зову, появился слуга со свитком пергамента.

— От кого? — по привычке спросила она.

— Не знаю, госпожа.

— Ты задержал посыльного?

— Нет, госпожа. Он сразу же ушел.

Она уже знала от кого.

Письмо не было запечатано. Оно содержало лишь несколько слов: „Будь спокойна. Н.“

Алида медленно подняла взгляд, позволив себе улыбнуться.

— Так что же? — спросила госпожа Елена.

Баватар сидел с мрачным и грозным видом. Таким его видели редко, и никто тогда не осмеливался заговорить без разрешения. Она была исключением.

Ей были знакомо упорство и необычайная сила воли этого человека. Были у него и иные черты, дававшие все основания полагать, что воистину трудно было бы найти более подходящего человека для тех функций, которые он исполнял. Однако порой ей казалось, что это упорство и железная последовательность в любых поступках его ограничивают. Он не в силах был сосредоточиться на нескольких вещах сразу. Дело, за которое он брался, он всегда доводил до конца, но — ценой других.

Что ж, именно для этого у него были помощники — она и Нальвер, не считая множества чиновников рангом пониже.

На этот раз, однако, Баватар вцепился в дело… на самом деле не слишком важное. Все еще ждало своего завершения дело о невероятных злоупотреблениях, допущенных высшими офицерами двух стоящих в Дране эскадр Главного Флота. Процветала торговля должностями и постами — еще один вопрос, который срочно нужно было выяснить. И наконец, воистину фантастическое бегство троих заключенных из самой надежной тюрьмы на острове, о котором только что сообщили. Похоже, не было сомнения в том, что в этом замешаны стражники, а может быть, даже кто-то из комендатуры цитадели. Беглецы были известными смутьянами — к сожалению, слишком известными и слишком благородного происхождения, для того чтобы их можно было просто повесить. Теперь, меньше чем за год до предполагаемого восстания, это событие представало в необычайно грозном свете.

Несмотря на все эти события, Верховный Судья Имперского Трибунала Гарры и Островов занимался вопросом о нелояльности какой-то шлюхи… К тому же восьмилетней давности.

Однако — и Елена это хорошо знала — именно лояльность подчиненных была навязчивой идеей Баватара. Он непоколебимо верил, что закрывать глаза на какие бы то ни было злоупотребления со стороны урядников Трибунала недопустимо и грозит ослаблением его ведомства. Что ж, в этом было немало правды.

Другое дело, что ему вовсе незачем было заниматься этим лично.

— Так что же? — спросила Елена еще раз, тем же тоном, что и прежде. Не знаю, — помолчав, добавила она, — стоит ли это дело более серьезных мер с нашей стороны. Думаю, господин, что можно ее просто арестовать и заставить говорить. И мы узнаем правду.

— И это говоришь ты, госпожа? — хмуро удивился Баватар. — Яма и камера пыток хороши в Громбеларде… впрочем, от них везде мало толку. Ты не хуже меня знаешь, что там любой скажет все, что от него потребуют. Я знаю людей, которые, ломая другим кости на колесе, приобретают непоколебимую убежденность в собственной непогрешимости. И это, пожалуй, единственное, что действительно можно там приобрести.

Она молча выслушала его тираду.

— Нальвер, — неожиданно спросил Баватар, — что ты об этом думаешь?

Молодой человек вздрогнул, явно застигнутый врасплох. Во взгляде женщины также читалось некоторое удивление.

— Полагаю, господин, — неуверенно проговорил Нальвер, — что мы мало что можем сделать… Ни один корабль не идет на Агары, я проверил. А маленькие баркасы морской стражи все в море. Чтобы добраться до Ахелии и вернуться до осенних штормов, мне пришлось бы воспользоваться большим парусником Главного Флота…