Таже ин начальник, во ино время, на мя рассвирепел, – прибежал ко мне в дом, бив меня, и у руки отгрыз персты, яко пес, зубами. И егда наполнилась гортань ево крови, тогда руку мою испустил из зубов своих и, покиня меня, пошел в дом свой. Аз же, поблагодаря Бога, завертев руку платом, пошел к вечерне. И егда шел путем, наскочил на меня он же паки со двемя малыми пищальми и, близ меня быв, запалил из пистоли, и божиею волею на полке порох пыхнул, а пищаль не стрелила. Он же бросил ея на землю и из другия паки запалил так же, – и та пищаль не стрелила. Аз же прилежно, идучи, молюсь Богу, единою рукою осенил ево и поклонился ему. Он меня лает, а ему рекл: «благодать во устнех твоих, Иван Родионович, да будет!» Посем двор у меня отнял, а меня выбил, всего ограбя, и на дорогу хлеба не дал».

На самом деле ничего удивительного нет, если учесть, что в те времена необязательно исполняли церковные обряды. Обычным было привнесение в таинства православной церкви элементов знахарства, колдовства и всякого рода суеверий. Состояние грамотности населения было к тому времени тоже не лучшим. Вот что говорит о просвещении того времени академик Д. С. Лихачёв: «Рост закрепощения крестьян вёл к падению грамотности. Поэтому в XVI в. число грамотных могло быть меньше, чем в XIV и XV вв. На эту возможность указывают многие признаки». Как не вспомнить тут повесть Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба»: «Тогдашний род учения страшно расходился с образом жизни: эти схоластические, грамматические, риторические и логические тонкости решительно не прикасались к времени, никогда не применялись и не повторялись в жизни. Учившиеся им ни к чему не могли привязать своих познаний, хотя бы даже менее схоластических. Самые тогдашние учёные более других были невежды, потому что вовсе были удалены от опыта». Именно такое учение хлынуло тогда с западных украинско-белорусских областей. Причины падения грамотности населения мы теперь понимаем – это ослабление влияние Православной церкви в результате еретического заговора, раскрытого в 1504г., измен и предательств во времена Иоанна Грозного и ослабления власти и оккупации Москвы польским войском – тайным и открытым наступлением латинства на Православие. Ослабление влияния церкви на население вместе с ухудшением благосостояния (по Д. С. Лихачеву) – неизменно приводит к упадку нравственности и морально-этических норм, а это ведёт к упадку культуры в целом и, как следствие – падению грамотности.

Выполнение даже элементарных церковных правил встречало недоумение не только у прихожан, но и у священников. А протопоп Аввакум был строгим блюстителем веры. «Егда еще был в попех, прииде ко мне исповедатися девица, многими грехми обремененна, блудному делу и малакии всякой повинна; нача мне, плакавшеся, подробну возвещати во церкви, пред Евангелием стоя. Аз же, треокаянный врач, сам разболелся, внутрь жгом огнем блудным, и горько мне бысть в той час: зажег три свещи и прилепил к налою, и возложил руку правую на пламя, и держал, дондеже во мне угасло злое разжение …». Или другой пример из его «Жития»: «Придоша в село мое плясовые медведи с бубнами и с домрами, и я, грешник, по Христе ревнуя, изгнал их, и ухари и бубны изломал на поле един у многих и медведей двух великих отнял, – одново ушиб, и паки ожил, а другова отпустил в поле. И за сие меня Василей Петровичь Шереметев, пловучи Волгою в Казань на воеводство, взяв на судно и браня много, велел благословить сына своего Матфея бритобрадца . Аз же не благословил, но от писания ево и порицал, видя блудолюбный образ. Боярин же, гораздо осердясь, велел меня бросить в Волгу и, много томя, протолкали. А опосле учинились добры до меня: у царя на сенях со мною прощались; а брату моему меньшому бояроня Васильева и дочь духовная была.».

«Димитрий Ростовский, сочинявший знаменитые свои «Четьи Минеи» по иноческому обету, завещал (и это было исполнено) положить черновики этого труда в гроб вместе с его телом – с тем, конечно, чтобы «оправдаться» ими на том свете. Аввакум счел бы такой поступок непозволительной гордыней, т. е. первым из семи главнейших грехов: согласно великорусской традиции, человеку надлежит не столько «говорить», сколько «делать», т. е. жить нравственной жизнью», – пишет в своей книге «История русской литературы» академик Александр Михайлович Панченко (1937–2002).

Дважды Аввакуму пришлось бежать в Москву, спасаясь от разгневанной паствы. В Москве Аввакум сближается с кружком «ревнителей благочестия», участники которого были обеспокоены падением авторитета церкви среди населения (причины этого мы уже знаем), и в догматических вопросах настойчиво требовали сохранения древних «отеческих» традиций, так что Аввакум – не единственный, кто подвергался гонениям.

Формула «ученье – свет», так активно использовавшаяся в советское время в виде лозунга, тоже придумана не вчера. Только первоначально имелся в виду свет духовный, Фаворский свет. Не набивание головы различного рода знаниями, применение которых оборачивается для человечества катастрофой, а просвещение души, которая одна и способна направить учёного на верный путь. Вот какого просвещения недостаёт порой на святой Руси. Поэтому у нас каждая эпоха «просвещения», каждый век науки превращаются в эпоху мракобесия. Слабые и темные в вопросах веры, мы с лёгкостью начинаем веровать во всемогущество науки, то есть в самих себя, не понимая простой элементарной вещи: если Господь открывает нам свои тайны, которыми мы можем воспользоваться, совершая великое благо, то это вовсе не значит, что мы равны Ему. И уж, конечно, Он даёт нам эти знания, чтобы мы не использовали их во вред. В результате в очередную «эпоху прогресса» расцветает знахарство и прорицательство, гадалки и колдуны, экстрасенсы и астрологи пленяют наши души и забираются в наш карман. И потому так манит к нам графов Калиостро всех мастей. Вместо веры в Христа-спасителя верим, что нам могут повредить три шестёрки, цифра тринадцать, дурной глаз, штрих-коды на пакетиках или собственные паспорта. И потому имеем мы на сегодняшний день то, что имеем…

В 1650-х гг. патриарх Никон начинает проводить свою реформу церковных обрядов и требовать исправления богослужебных книг по греческим оригиналам, в угоду западной богословской науке, исходя из благого вроде бы желания объединить христианский мир и одна из многочисленных попыток поравняться с «культурным» Западом, вести с ним диалог на равных… «…В памети Никон пишет: «Год и число. По преданию святых апостол и святых отец, не подобает во церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны, еще же и трема персты бы есте крестились». Мы же задумалися, сошедшеся между собою; видим, яко зима хощет быти; сердце озябло, и ноги задрожали», – вспоминает Аввакум в «Житии». Реформы Никона вызвали резкое возражение среди защитников старых обрядов, во главе которых становится протопоп Аввакум. «Увы рассечения тела Христова, пущи жидовскаго действа!». В 1653 г. по требованию Никона Аввакума ссылают в Сибирь, где он пробыл до 1662 г. «…время приспе страдания, подобает вам неослабно страдати!». Царь Алексей Михайлович, отстранив Никона от дел, приказывает вернуть опального протопопа. Аввакум с почетом был принят в Москве, но, увидев, что и без Никона «зима еретическая на дворе», снова «заворчал», требуя восстановить «старое благочестие». В ответ на это последовали новые гонения – ссылка в Мезень, расстрижение, заточение в монастырских темницах. В 1667 г. Аввакума и его сподвижников – Епифания, Федора и Лазаря – ссылают на север, в Пустозерск, где они томятся в земляной тюрьме. Попросту – сидят круглый год в ямах, вырытых в земле.

В Пустозерске, в заключении, Аввакум между 1669 и 1675 гг. пишет свое «Житие». Написать «Житие» Аввакума «понудил» его духовный отец и соузник по пустозерской ссылке – инок Епифаний. Шедевром древнерусской литературы называют специалисты «Житие» протопопа Аввакума – явлением, выдающимся даже на фоне богатой художественными открытиями литературы XVII века.