— Мне очень жаль, Нила, — вздохнул он, и в его глазах заблестели слезы.

Я была в ярости. Я была растеряна. У меня было так много нерешенных вопросов в отношении отца, но мы были семьей. Прощение было наиважнейшим.

Еще один всхлип вырвался, когда я шагнула ближе. Ви не отпускал меня. Вместо этого Текс подошел к нам. Он обвил своими сильными руками своих сына и дочь и обнял до хруста костей. Его щеки стали влажными от печали, и его фирменный запах «Олд Спайс» ворвался в мой нос и разорвал мой мозг в клочья.

О боже. О боже.

Мир вращался.

Быстрее и быстрее, и быстрее.

В общих объятиях своей семьи — в тех же самых объятиях, в которых я раньше находила комфорт — теперь я нашла только ужас и плохое самочувствие.

Я закричала, когда в ушах взревело, мои глаза закатились.

Мир кружился.

Я страдала от худшего вертиго за последние годы.

Я так сильно дрожала, никто не был в состоянии обнять меня. Они отпустили меня, оставив страдать в одиночестве. У них был опыт такого моего состояния — они знали, что в таких ситуациях прикосновения для меня худшее мучение.

Ви и отец опустили меня на пол, где я упала на колени, положив на них голову, пытаясь сдерживать мир, который внезапно сошел с ума.

Все перевернулось вверх дном.

В их голосах появилось беспокойство, они бегали туда-сюда, делая все только хуже.

Болезненность превратилась в тошноту, которая становилась непреодолимой.

Я не могла держать ее под контролем. Я была полностью во власти своего сломленного разума.

Меня вырвало.

Маленький тихий голосок внутри меня визжал. Это вертиго или беременность?

Меня снова вырвало.

Никогда. Не может быть. Ни при каких обстоятельствах.

— Дерьмо, Ниточка, — Вон присел на корточки рядом со мной. Его рука дергалась, намереваясь прикоснуться ко мне. Потереть мои плечи и заправить волосы за ухо. Но он знал, что нужно держаться подальше. Если он начнет раскачивать меня или утешать, мое тело может начать следующий приступ.

Мне нужно было выстоять самой — исцелиться самой.

Из-за новой волны вертиго мой мир начал вращаться еще быстрее, украв способность думать. Мое тело взревело от других ран.

Отец стоял над нами, стиснув челюсти. Он привык быть тем, кто поддерживает — столько необходимый в моей жизни. Сейчас из-за него я распадалась на части. Моя новообретенная сила медленно выливалась в страдания.

Мир продолжал вращаться как сумасшедший маятник.

Ви прошептал:

— Ты здесь. В безопасности. Эти ублюдки заплатят за то, что сделали. Начнем с Джетро Хоука.

Не прикасайся к нему!

У голоса Ви был двойной эффект. Моя прежняя личность откликалась на его способность и братскую силу, благодарная ему за то, что теперь он главный. Пока новая Нила съеживалась от мысли полагаться на кого-то, кроме себя.

Я должна была поблагодарить его за свою свободу.

Должна была благодарить его за свои страдания.

Я подняла голову. Темные глаза Вона смотрели на меня, и любовь, которая была у меня к своему близнецу, прорывалась на поверхность. Я ненавидела себя за предыдущие мысли.

Я была в безопасности и должна была благодарить за это.

Но с каждой прошедшей минутой я клялась вернуться. Не потому, что мне промыли мозги о принятии боли и мучений, а потому, что меня пыталась сломить смерть, а вместо этого спасла любовь. Джетро вернул меня к жизни. Я не оставлю его позади.

Мы получим свободу. Мы должны.

Мое сердце заболело при мысли о Джетро. Я была счастливицей, что у меня есть семья, которая обо мне заботилась и любила, при условии, что они не знали меня настоящую.

А что он?

Находился в клетке всю свою жизнь.

Его будущее могло разрушить его.

Рухнув на бок, я обняла себя руками и тяжело вздохнула. Мое горло выло из-за того, что я была очень долго под водой. В голове стучало. И через все эти мучения, я могла думать только о...

Этого бы не случилось, если бы Джетро был здесь.

Его душа была моим якорем.

В котором я нуждалась больше всего.

Я застонала из-за ужасной иронии.

Я была свободна в «Хоуксбридже» в той степени, в какой никогда не буду свободной в Лондоне.

Я не могла без него жить.

Не хотела без него жить.

Мне нужно его спасти.

И очень скоро. 

 Джетро

Лечение начиналось медленно, шепотом проникая в мои мысли.

Распутанные Нилой нити снова переплетались вместе. Любовь, паника, давление… все это исчезло.

Мой яркий мир стал блеклым. Сияние яркости уменьшалось, и таблетка за таблеткой я становился восхитительно онемевшим.

Мне нравилось это новое покрывало.

Я был благодарен отцу.

Без него я бы начал вскрывать шрамы на моих ступнях и жить в боли, чтобы выжить. Но он не учел моего убеждения спасти Нилу. Лекарства дали мне силы для этого.

Так что я принимал одну таблетку за другой... полагая, что они будут моим спасением и ее ключом к выживанию.

Каким чертовым тупицей я был!

***

Семьдесят два часа.

Три дня с тех пор, как уехала Нила.

Следы повреждений после избиения Дэниелем были жесткими и пестрыми. Я отказывался смотреть на себя в зеркало, поскольку не мог вынести вид желто-фиолетового униженного мудака, смотрящего на меня.

В то время, как мое тело болело, душа чудесным образом парила. Каждый день непреодолимые опасности моего заболевания отдалялись, становились похожими на водяной знак, а не яркое пятно.

Кат разрешил мне покинуть темницу при условии, что я буду лечиться сам. Выбор между сырой темнотой и пилюлями не был трудным.

Я сдерживал себя. Не ходил к Жасмин, чтобы защитить ее от созерцания моей внешности. Я не ходил на отгрузку и не искал отца. Я провел дни в конюшне, находя одиночество в безмолвном присутствии Вингса и ускользая в объятия лекарств.

Однако, лежа в постели по ночам, я не мог остановить свой разум, заполняющийся ею…

Нила.

Я скучал по ее запаху, вкусу... теплу.

Я жаждал быть внутри нее, удерживать ее в тишине и отыскать подарок, который она дала мне, влюбившись. Она использовала меня, чтобы помочь себе. Она манипулировала мной так, что я не мог отказаться, но в итоге мы оба оказались проигравшими... или победителями — в зависимости от моего настроения. Ее сердце принадлежало мне. И мое сердце принадлежало ей.

Я влюбился в нее.

Я старался стать лучше для нее.

Но лекарства были гораздо сильнее, чем я.

Я хотел радоваться, наконец, отыскав то, что сработало. Я должен низко поклониться врачам за то, что они создали чудодейственное средство. Мне нужно рассказать всем, как невероятно прекрасно быть укрытым коконом мягкого тумана опьянения.

Когда Нила ушла, то забрала мое сердце и разум с собой. Но сейчас у меня была редкая возможность стать сильнее. Я хотел стать мужчиной, в котором она нуждалась, поэтому, когда настанет время забрать ее, мы оба будем готовы.

***

Сто двадцать часов.

Пять дней с тех пор, как уехала Нила.

Мои раны заживали: ребра оставались забинтованными и болели, но мое лицо уже не выглядело таким же опухшим или ужасным.

Пять дней приравнивались к тридцати семи таблеткам. Я привязался к своей баночке, пожирая обещанный туман, как будто каждая пилюля была эксклюзивной икрой.

Больше ничего не волновало меня. Ни громкие звуки, ни чрезмерные запахи. Даже накаленная обстановка или злоба. Туман становился гуще... изоляция между миром и мной становилась все глубже с каждым днем.

Таблетки действовали.

Они овладевали мной, исцеляли.

Но я не растворился в них полностью. Я все еще испытывал боль, как будто мое сердце вырвали. Каждую ночь в своих снах я скользил внутрь Нилы, и она кончала в моих руках. Татуированные кончики моих пальцев смеялись надо мной, напоминая мне, что она заклеймила меня, и я заклеймил ее, но сейчас... мы были врозь, даже если и принадлежали друг к другу.