Я набрал скорость в погоне за финалом.

— Ах, не останавливайся, — простонала Нила.

Её тело сопротивлялось подо мной, состязаясь и подчиняясь одновременно. Я чувствовал её удовольствие, как своё собственное. Пил её блаженство словно нектар.

— Я делаю тебе больно? — зажал в кулаках подушку, позади неё, раскачиваясь сильнее.

Она нахмурила лоб и слегка кивнула.

— Впрочем, это прекрасная боль. Любимый вид боли. Не останавливайся.

— Не могу брать тебя и не причинять боли, — сказал, зарывшись лицом в её волосы. — В каком-то смысле, это вполне справедливо.

Её ногти впились мне в поясницу.

— Почему... почему это справедливо?

Я застонал. Не хотел отвечать на этот вопрос.

Потому, что ты тоже делаешь мне больно, когда забираешь меня без остатка. Когда не даёшь выбора, кроме как позволить тебе пробраться в меня.

Она приподняла бёдра, потираясь о меня.

— Я зла на тебя. Так чертовски зла на то, как ты со мной обращался.

Я поцеловал её, заставляя пить мои слова:

— Знаю.

Пытаясь говорить через поцелуй, Нила простонала:

— Я не могу контролировать себя, когда ты рядом, но это не значит, что между нами всё наладилось.

— Об этом тоже знаю, — я раскачивался сильнее, ведя нас обоих к безумию. — И неважно насколько ты зла, все эти чувства не уберегут тебя от оргазма.

Я прижался к её хрупкому телу и потерялся.

Больше никаких разговоров, никаких мыслей и планов.

Только секс.

Она сдалась, сливая своё тело с моим, дыша тяжело, вторя моим стонам, которые разносились по комнате, словно зазубренное лезвие.

Эта женщина мучила меня. Но, Боже мой, я, бл*дь, любил её.

Не понимал её. Не доверял ей. Но мои инстинкты сплелись с её, и мы подпитывались друг от друга.

Мои яйца свело от острой необходимости кончить.

— Пожалуйста, Кайт. Дай мне то, что ты прячешь.

От нужды завершить начатое, жажды тишины от её всепоглощающих эмоций, я набрал скорость.

Нила застонала, когда я опустил руку между её ног, потирая клитор и безжалостно трахая.

И всего через пару секунд она взорвалась.

Её Глаза закатились, она затаила дыхание, и, казалось, каждая молекула в её теле разорвалась.

— Бл*****дь, — я застонал, почувствовав, как её лоно крепко сжалось вокруг моего члена.

Не было и шанса.

Я кончил.

Блаженство и наслаждение. От этих чувств меня выбросило в стратосферу, где ни одна мысль не существовала. Мы распались вместе, погружаясь по спирали в хаос.

Меня больше ничего не заботило. В объятиях друг друга, мы отправились в долбаную утопию.

Наши сердца бились друг напротив друга, разговаривая на азбуке Морзе о том, как это было бесценно. Тем не менее, будучи под обжигающим наслаждением, я обрёк себя на муки Ада.

Когда я излил в неё своё семя, мои мысли были только о том, как я украл её право быть матерью. Сделал укол, чтобы спасти её. Но сейчас это было больше похоже на поступок труса.

Сама старуха с косой послала мурашки по моей по спине, как только меня посетила другая мысль.

Если она была беременна, её ребёнок — мой ребёнок, был убит.

И ничто на земле уже не исправит это.

Всё должно закончиться.

Наш оргазм поутих, и я сжал в кулаке её волосы, заставляя открыть глаза.

— Посмотри на меня.

Нила тяжело дышала, глядя на меня с блаженством и сладким удовлетворением в глазах.

— Я смотрю, Джетро. И невзирая ни на что... я вижу тебя.

— Знаю, что видишь, и поэтому, мне нужно, чтобы ты обещала кое-что.

— Что угодно.

Уже знакомый лёд наполнил меня при мысли, что я должен сделать. Я должен быть умным. Я должен победить. Потому что второго шанса не будет ни для кого.

— За пределами этой комнаты я по-прежнему буду жесток. И я буду делать то, что от меня ждут. Ты должна мне доверять.

Нила напряглась.

— Ты хочешь сказать, после того, что сейчас случилось, всё продолжится так же, как было до этого?

Я кивнул.

— Так должно быть. Пока я не сделаю то, что нужно.

Нила прищурилась

— И что ты собираешься сделать?

Я поцеловал кончик ее носа и помолился Богу, чтобы я сделал правильный выбор.

Пожалуйста, дай мне сил.

— Я собираюсь сделать то, что должен был совершить долгое время назад.

Убить моего гребаного отца. 

Нила

Жизнь вошла во временный ритм.

Днем я или шила, или проводила время с братьями «Блэк Даймонд» изучая все о каратах и технике добывания. Мне рассказывали, где бриллианты были добыты. Я запомнила каждое месторождение и бренд, которым они отмечали каждый камень. Ночью я боролась с редкими волнами головокружения и делала наброски новых проектов, которые я никогда не смогу создать.

Я узнала, что каждые несколько месяцев, один из братьев Хоук ездит в Бразилию, или Африку, или Таиланд, чтобы инспектировать шахты и оценить работу оставшихся там менеджеров. Они выбирались из окружения их братства и выступали поддержкой, дисциплиной и защитой.

Я ошибалась, когда думала, что единственными братьями в «Блэк Даймонд» были те, кто облизывал меня на моем приветственном завтраке. Во всем мире были люди — и все они контролировали империю, принадлежавшую Брайану «Кату» Хоуку.

И в скором времени Джетро.

После ночи, которую мы провели вместе — все стало странно. Он избегал меня, как можно больше. Не подходил к комнатам, отведенным мне. Он не искал меня для моей утренней пробежки. И когда мы встречались в столовой с его семьей за завтраком, он находил темы для обсуждения со своим отцом и задерживался гораздо дольше, чем я могла бы ждать.

Его глаза, когда-то пылающие страстью и единством, стали мертвыми, безжизненными. Каждые несколько часов он глотал белую таблетку и улыбался, говоря о сотне вещей одновременно.

Верь мне.

Дождись меня.

Не нужно меня ненавидеть.

Братья из «Блэк Даймонд» продолжали быть хорошими и благожелательными. Если я натыкалась на них в библиотеке, мы общались, как старые друзья. Если я сталкивалась с одним из них в коридорах, мы могли обсудить погоду и любую интересную информацию.

Я ходила к Жасмин, а мой брат и отец больше не искали со мной встреч, чтобы заставить меня дать им ответы. Вокруг меня никогда не было столько людей, которые в какой-то мере влияли на мою жизнь.

Всякий раз, прогуливаясь вокруг «Хоуксбриджа», я брала свой кинжал, спрятанный в моем поясе или скрытый в подвязке вокруг моей ноги. Однажды я повстречала Дэниеля — было около девяти вечера. Он поймал меня, когда я направлялась из своей комнаты на кухню, чтобы взять апельсиновый сок.

Я поняла почему Джетро так рассердился, когда я бродила по дому в поисках его комнат. Во взгляде Дэниеля сквозило насилие и беззаконие. То обещание, которое он прошипел во время первой метки, теперь он сказал вслух.

— А вот и момент, когда ты осталась одна...

Он направился в мою сторону с ухмылкой на губах. Я не думала, просто действовала. Я бросила свой стакан ему в лицо, разбрызгивая сок по раритетным коврам и бросилась обратно в сторону кухни.

Там я и оставалась до тех пор, пока Фло не вернулся после ночной доставки и проводил меня обратно в мои комнаты.

Я не рассказала Джетро о том, что случилось, но он, должно быть, видел запись с камер, потому что на следующий день он нашел меня и прошептал, что отныне его покои будут заперты. Так что не было никакого смысла идти к нему, он все равно меня не впустит.

Я знаю, что он делал это для того, чтобы защитить меня, чтобы остановить мои безрассудные скитания по коридорам и залам, но в то же время, он не оставил ни единого шанса, чтобы я могла подумать о том, что мы можем быть вместе и сбежать.

Атмосфера в «Хоуксбридж Холле» изменилась. Кат значительно оттаял по отношению к Джетро. Как-то после обеда я наткнулась на них, когда они смеялись вместе, и Кат дружески похлопывал Джетро по спине. Чем сильнее становилась связь между отцом и сыном, тем более незаметным становился Кестрел.