Так что финал хоккейного турнира, состоявшийся восемнадцатого февраля, мы смотрели все впятером. Сеча была весьма лютой, наши и американцы разносили друг друга об борта, лёд и ограждение поля. Трещали челюсти и рёбра, летели наружу сломанные клюшки, гулко отзывались борта от влетающих в них с размаху игроков. Судья пару раз чуть свисток не глотал, покраснев от натуги, но его кто-то из игроков такими лосиными рогами наградил, что любо-дорого было посмотреть.
Однако итоговый счёт, высветившийся на табло, составил 5:3 в пользу нашей, российской команды, и капитан её гордо поднял над головой кубок. Американским игрокам осталось лишь скрежетать зубами, и за серебряными медалями Игр никто из них не явился.
Вскоре после завершения хоккейного турнира выходить на лёд стало опасно, а в начале марта он и вовсе растаял, снежная поляна превратилась в кашу, по которой было небезопасно пройти в чём-либо, кроме резиновых сапог. Однако это не мешало проникновению в Хогсмид активистов за шотландскую независимость, каковые избрали своей базой пивную «Три Метлы», каковую увешали национальными сине-белыми лентами. По поручению товарища полковника продал им ящик наших «шайзе-гранат» и объяснил инструкцию по применению, в ответ меня попросили поставить им и ещё парочку. Что ж, дадим тогда задание братанам…
Для чего были нужны эти гранаты, стало понятно шестнадцатого марта, когда в Эдинбурге и Глазго синхронно и достаточно неожиданно для лордов полыхнуло народное восстание за полный выход Шотландии из-под контроля Лондона, расторжение унии и вообще полную независимость. Восставшие также объявили, что королева лишается всей и всякой власти над северными землями. Решение о всенародном голосовании по вопросу о независимости, однако, осталось в силе, но по причине опасности его перенесли на девятое апреля. Так вот, гранаты эти использовались для забрасывания ими полицейских участков, обитатели которых не выражали поддержку независимости, и домов богатой пробритански настроенной знати.
Когда земля вокруг Хогвартса всё-таки просохла, а на её месте взошла трава, то на относительно ровном месте усилиями команд, проявлявших заинтересованность в проведении футбольного турнира, была огорожена и обустроена футбольная площадка. И первыми командами, которые на неё вышли, оказались сборные Бразилии и Южно-Африканской Федерации, счёт первого поединка составил 3:1 в пользу бразильцев.
Милена с нашей помощью одолела и четвёртую полосу препятствий, где вышибла из медального зачёта конкуренток из Ирана, Колумбии, Ямайки, Израиля и Португалии. Следующая, пятая, финальная, где сойдутся сильнейшие, кто победил в предыдущих этапах. Но мне не очень понравилось её крайне вымотанное состояние после этой полосы – даже с целебными травами и небольшим лечением от Доры наша вейлочка полностью оправилась только через неделю.
Двадцать шестого марта случилось очередное ЧП – пропала спортсменка из Сиама, возвращавшаяся от своих приятелей в башне Равенкло и опрометчиво пренебрёгшая охраной. На моё предложение помочь в поисках мистер Филч лишь отмахнулся.
- Ай, Поттер, знаю я тебя. Разнесёшь ползамка, а с тебя не спросить – тебя Флитвик лично от любых взысканий освободил. Сами сыщем.
К поискам Филч привлекал проштрафившихся где-то слизеринцев, ну, тех из них, которые ещё выглядели более-менее прилично, каковых оставалось чуть менее трети от имевшегося некогда количества. Из десятка отправленных в подземелья трое не вернулись вовсе, а остальные семеро щеголяли как минимум лишними конечностями. Короче, дело заглохло, и на том успокоились, ибо место Сиама в мировой политике отнюдь не первое и даже не второе.
Футбольный турнир продолжался, команда Германии раскатала испанцев со счётом 4:0, итальянцы забили три безответных мяча грекам, наши же повторили хоккейный успех, отвесив пять штук команде Уругвая.
В начале апреля к революционным колумбийцам присоединились не менее революционные эквадорцы и перуанцы, которые получали помощь из Боливии. В Индии тем временем закончили зачистку Бенгалии от нетрудового элемента, то есть богачей, жрецов и наиболее упоротой знати. Правительство княжества Ассам, видя столь явную невыгодность следования прежним курсом, капитулировало и разбежалось, и пенджабские танки вошли на восток Индии, не сделав ни единого выстрела.
Что ещё очень порадовало – центральноамериканские государства, со всех сторон окружённые «красными», тоже стали обращаться в нашу веру, и первыми, если не учитывать Никарагуа и Мексику, стали Гватемала и Коста-Рика. На Ямайке же высадились кубинцы, чей приход восприняли весьма благосклонно и предложили угоститься травой и ромом.
Пятого числа пивная «Три Метлы» оказалась украшена как избирательный участок, увешана синими и белыми шариками и лентами в цвет национального флага. Лозунг над входом гласил:
«РЕФЕРЕНДУМ О НЕЗАВИСИМОСТИ ШОТЛАНДИИ
СОСТОИТСЯ 9 АПРЕЛЯ 1995 ГОДА
ПРИХОДИ НА ГОЛОСОВАНИЕ – ВЫБЕРИ СВОЮ СУДЬБУ!»
Чуть пониже были вывешены и другие плакаты. Так, к примеру, лозунги были такие: «С кем ты – с лондонскими упырями или с родным кланом? Поддержи своих!», «Не забудем Уильяма Уоллеса! Приходите почтить его память!» или, например, «Мы не скачем – мы шотландцы!» Особо доставлял плакат «Бритты, поцелуйте нас под килтом!» Учитывая, как именно полагается носить сей элемент шотландского народного костюма[97], этот лозунг был просто обречён на популярность. Тем паче, что изображён на плакате был хмурый рыжебородый шотландский мужик в берете и с волынкой, показывавший себе на ту часть тела, что килтом обычно прикрыта.
Лондон откровенно не радовал, за остающиеся до референдума дни Майдан захватил весь Сити, за исключением разве что особо охраняемых зданий. На станциях метро, примыкающих к району, заселённому скакунами, давно уже не останавливались поезда – станционные залы были приспособлены под ночлежки. Да и поезда-то ходили уже далеко не везде, и рельсы из тоннелей кое-где давно уже были обесточены и выдраны с мясом на строительство майданных ограждений, а вагоны, застрявшие на станциях там, где их застало отключение тока, закономерно стали лежбищем для майдаунов. Самые глубокие тоннели, в особенности – проходившие под Темзой, ещё и служили для постижения мудрости потаённой, то бишь вошёл туда человек – выскочил свинохрюкл или ещё что похуже. Более того, обитатели Лондона, происходящие из африканских колониальных владений, и без Даров Хаоса восприняли идею много орать, грабить всё, что подвернётся под руку и ни за что при этом не отвечать более чем живо.
Премьер Британии Джон Мейджор заявил в эфире, что, выбери Шотландия независимость, Англия тут же поставит пограничные и таможенные посты на всей новой границе и объявит бойкот шотландским товарам. Более того, англичане официально высказались о том, что сепаратистов будут давить. Однако сторонников независимости это не испугало – если случайно убудут поставки из Лондона, пропавшее найдётся, кому восполнить.
Седьмого апреля Майдан объявил о формировании добровольческих батальонов, должных выехать на север и задушить шотландскую угрозу. Сторонникам не было отбою, шли рядами и колоннами, ибо старинные гены пиратов, бандитов, грабителей и убийц под воздействием Хаоса проявились на полную мощность.
На вокзалах даже формировались «поезда дружбы», целью которых было девятого числа отправиться на север по всем трём ведущим в Шотландию веткам железных дорог, чтобы как минимум сорвать голосование, а как максимум – захватить как можно большую территорию и «вернуть» её, как было заявлено, «в лоно порядка, закона и правосудия». Ага, в лоно, именно туда, в него самое…
Наши не могли этого не учитывать, поэтому за несколько дней до голосования на улицах Эдинбурга появились люди в камуфляже и с оружием, закрывшие лица масками или шарфами. Против ожидания, незнакомцы вели себя подчеркнуто вежливо, ни с кем в драку не вступали, и медленно, но настойчиво взяли под контроль все самые потенциально опасные места – города Эдинбург и Глазго, а также все крупные железнодорожные станции от английской границы и до этих городов. Собственно границу взялись патрулировать шотландские ополченцы, чуть ли не поголовно вставшие под ружьё. Вооружались они винтовками образца еще Первой Мировой, но в руках горцев, от безусого юноши до дряхлого старика, даже «Ли-Энфильд №3»[98] обещал быть грозным оружием.
