— Рок-н-ролл, говоришь… — он побарабанил пальцами по столу и самодовольной улыбкой откинулся на спинку кресла. — Почему бы и нет? Когда?

Дин оживился.

— В принципе, все готово. Сценарий, декорации только и ждут своего героя. Единственное, форма… — он окинул восхищенным взглядом Доусона, — тут придется повозиться. Я не рассчитывал на такую груду мышц! Послезавтра тебя устроит? Часов в одиннадцать?

— Хорошо, Дин, — хозяин паба довольно усмехнулся, явно польщенный комплиментом, — Оставь мне адрес, я буду.

Он протянул фотографу ежедневник и Дин написал в нем адрес студии.

— Я очень рад, что ты согласился, Стив, — улыбнувшись, сказал О’Горман и пожал ему руку. — С нетерпением буду ждать нашей встречи, солдат…

Дин вышел из паба и сел в машину. Опьянения не было и в помине. Он провел рукой по золотистой щетине и тряхнул головой. Потом задержал дыхание и, медленно выдохнув, завел двигатель.

Но, проехав несколько кварталов, Дину пришлось вновь припарковаться. Его колотило. Еще ни один человек не вызывал в нем такого отвращения, как Доусон. И ему стоило невероятных усилий удержать себя в руках, чтобы не вцепиться в глотку этого самовлюбленного, равнодушного ублюдка.

— Господи, Эйд… — прошептал Дин, опустив голову на руль, — Я не представляю, как ты смог все это вытерпеть и не сойти с ума. Что же тебе пришлось пережить… и ты еще пытаешься проявлять милосердие. Это невероятно.

Студия была погружена в мягкий полумрак, изредка разрываемый отсветами молний, вспыхивающими в щелях прикрытых жалюзи. Какая-то символичность ощущалась в разбушевавшейся стихии. Как будто сама природа пыталась настроить их на грядущий День правосудия. Во всяком случае, им очень хотелось именно так думать об этом дне. Дождя не было, лишь холостые раскаты грома доносились до ушей молодых людей.

Они лежали на большом диване, тесно прижавшись друг к другу, и молчали, погруженные в свои мысли. Голова ирландца покоилась на плече любимого, и Дин ласково перебирал пальцами шелковистые черные кудряшки. Тяжелый вздох Эйдана заставил его оторваться от размышлений и приподнять голову.

— Волнуешься?

Эйдан чуть пожал плечами и еще раз вздохнул.

— Я боюсь, что что-то может пойти не так, как мы спланировали.

— Не бойся и ни в чем не сомневайся, — Дин поцеловал его в уголок губ. — Если такое понятие, как справедливость существует, то завтра у нас все получится. А послезавтра мы с тобой улетим домой…

Они снова замолчали. Но Дин видел, что актера что-то беспокоит — Эйдан нервно теребил пуговицу его кофты.

Дин приподнял его подбородок и вопросительно кивнул головой, задавая безмолвный вопрос.

— Знаешь, — ирландец нерешительно заглянул ему в глаза, — не обижайся, но мне кажется, что ты немного перемудрил…

— С чем?

— Со сценой с военнопленными. Никакой гарантии в том, что все получится я, если честно, не вижу. По-моему, есть гораздо более простой способ обездвижить этого козла…

Он привстал, потянулся к своей сумке и вынул маленький электрошокер и наручники.

— Я — идиот, — пробормотал Дин, с восхищением глядя на друга, — Наверное, я действительно немного разошелся, пустив в галоп свою фантазию. Все гениальное — просто. Эйд, ты умница! Но, где ты это взял?

— Ричи, — коротко ответил Тернер.

— Эйд, ты — гений. А я — заигравшийся фантазер. Нужно будет позвонить с утра Нику и сказать, что их с Ричи участие в спектакле отменяется. Справимся сами. Как думаешь?

Эйдан улыбнулся, кивнул и приник к его губам. Конечно, справятся! Вместе — они справятся с чем угодно.

Незаметно его нежный поцелуй превратился в страстный и требовательный. Дин улыбнулся про себя — его слова о диком физическом влечении к Тернеру были чистейшей правдой. Но не секс составлял основу их отношений.

«Как же ты беден, Доусон, — подумал новозеландец, опрокидывая Эйдана на спину, — и несчастен. Ты не знаешь, что такое любовь и самопожертвование. Тебе неведомы понятия ответственность и всепрощение. Ты просто жалок».

— Я люблю тебя… — прошептали они в один голос, и, улыбнувшись друг другу, позволили очередному страстному поцелую увлечь себя за грань реальности.

Ровно в одиннадцать утра Стив Доусон переступил порог студии. Дружески поприветствовав, фотограф вручил ему форму и реквизит и отправил переодеваться.

Доусон с удовольствием рассмотрел себя в большом зеркале. Американская форма оказалась ему очень к лицу. О’Горман был прав — Стив выглядел, как прожженный, старый вояка, уверенный в себе и не знающий страха. Он усмехнулся. Кто знает, может ему понравится, и это станет его хобби, приносящим не только дополнительный доход, но и позволяющим потешить собственное самолюбие. Стив тихо рассмеялся, представив себя на обложке журнала. Почему бы и нет? Вдруг киви предложит ему контракт? Нужно постараться понравиться ему. Все-таки не какой-то выскочка, а довольно известный фотограф.

Стив взял бутафорский автомат и довольно осклабился. Он в себе не сомневался. Когда хотел, он умел нравиться.

Он подмигнул своему отражению и, усмехнувшись, направился на съемочную площадку.

Дин ожидал его, стоя на фоне декораций.

— Вау! — фотограф присвистнул, — Стив, я ожидал, что ты будешь великолепен, но я ошибался. Ты просто охренителен!

Доусон ухмыльнулся, с удивлением и любопытством оглядываясь вокруг. Тут было, чему удивляться — декорации представляли собой тюремную камеру.

— Похоже на застенки.

— Так и есть, — кивнул Дин и описал рукой полукруг, — Это — точная копия вьетнамской тюрьмы. Люблю, когда декорации проработаны до мельчайших подробностей. Это позволяет актерам полностью окунаться в атмосферу той ситуации, в которую я их загоняю. Входить в образ. Да называй, как хочешь, — он махнул рукой и очаровательно улыбнулся.

— Должен сказать, что очень реалистично сработано. И кого тут будут пытать?

— Пытать?! — фотограф рассмеялся, — Ты, что, Стив? Какие пытки? И вообще, это не для сегодняшней съемки. Сегодня твое место вон там, у большого белого экрана.

Посмеиваясь, он подошел к Доусону и хлопнул его по плечу.

— А я, уж было, испугался, — наигранно вытаращив глаза, хихикнул Стив и направился туда, куда указал Дин.

— И правильно сделал, — прошептал О’Горман, доставая электрошокер.

— Что ты ск…

Доусон не успел договорить, содрогнувшись от разряда, пронзившего его позвоночник.

Стив Доусон приоткрыл глаза и попробовал пошевелиться. Бесполезно — его руки были надежно схвачены стальными браслетами, а ноги стянуты плотным серебристым скотчем. Он сидел на стуле, практически обездвиженный и беспомощный. Подняв мутный взгляд, он наткнулся на ореховые глаза, с пристальным вниманием рассматривающие его.

— Эйд?..

— Привет, Стив, — тихо ответил ирландец и приблизил к нему свое лицо, — Ты, наверное, безумно рад меня видеть?..

— Я был бы безумно рад тебя трахнуть, — сквозь зубы хрипло процедил Доусон.

Эйдан не ответил. Прищурившись, он выпрямился и отошел в сторону, уступая место невысокому светловолосому фотографу.

— Боюсь, в скором времени, это станет для тебя основной проблемой, — сказал Дин и повернулся к Тернеру. — Готов?

Тернер зло улыбнулся и кивнул.

— К чему готов? Решил измордовать меня, Эйд? Беспомощного? Как же это на тебя похоже! Конечно! Я же не смогу тебе ответить! Но, ничего. Я отвечу потом, и мало тебе не покажется, малыш! Чертов трусливый сученыш!

— Заткнись, тварь, — спокойно бросил ирландец и усмехнулся, — Узко мыслишь, Стив. Думаешь отделаться простым мордобоем?

Он тихо рассмеялся, покачал головой и, подойдя к Дину, протянул руку. Не сводя холодного взгляда с лица Стива, О’Горман полез в карман старой, растянутой кофты.

Доусон нервно облизнул пересохшие губы — взгляд киви не обещал ничего хорошего. Глядя в голубые льдинки, владелец паба понял, что битье морды — это самое безобидное, на что он мог рассчитывать.