Волчонок едва заметно кивнул.

— Выкрутится, если…

— Никаких «если», Марк. С ним все будет в порядке. Поваляется немного в больнице, но все обойдется. — Ивар устало откинулся на освобожденное от медведя сидение и вздохнул. — В общем, так… ты весь вечер был со мной. Мы… черт, что мы могли вместе делать, да еще и на машине Рори?

— Перевозить вещи в его квартиру?.. — равнодушно предположил Марк.

— А ключи? Ведь его ключи там, в коробке, — возразил Кенни.

Парень вытащил из кармана джинсов звякнувшую связку.

— Рори отдал мне запасной комплект. Уже давно.

— Отлично, — кивнул Ивар. — А сам Рори? Где он мог быть?.. Черт, я не адвокат, у меня мозги не заточены под это, — он беспомощно глянул на парня.

— Я не знаю, — прошептал Волчонок, опуская голову на руки. — Ивар, меня сейчас это меньше всего заботит.

— Я понимаю, но нужно все продумать, ведь будут расспросы.

Марк тяжело выдохнул. Ему не хотелось обсуждать это сейчас. Единственным его желанием было снова увидеть смешливые ореховые глаза и задорную улыбку. Собственная судьба мало его волновала, даже Дарина мало его волновала в данный момент. Он хотел увидеть Рори и убедиться, что с ним все в порядке.

— Предположим, — начал он, понимая, что именно этого от него и ожидал бы любимый, — Рори одолжил мне машину, так как сам был занят и не мог поучаствовать в переезде. Я позвонил тебе с просьбой помочь — так мы оказались вместе. Рори же тем временем освободился от своих дел и тоже приехал ко мне, но немного опоздал — нас уже не было, а был этот… — голос Марка сорвался. Он прокашлялся и продолжил: — Этот человек был явно болен, Ивар. Я не понимаю, почему он напал именно на Рори, а не на меня, но могу предположить, хоть это и дико звучит, что из-за ревности. Ведь я ему нравился, и в этот раз он действовал не по чьему-то наущению. Это было его собственное решение, желание, навязчивый бред — я не знаю, как назвать… — он тяжело вздохнул и посмотрел в глаза Кенни. — Он не забыл меня. Больше года прошло, но он не забыл. Это я во всем виноват, Иви, только я…

— Не говори ерунды, — отрезал Ивар и медленно кивнул, задумчиво мусоля тлеющую сигарету. — Думаю, твое предположение верно, Марк. Этот больной ублюдок явно намеревался продолжить свои игры с тобой, но ему мешал Рори. Ведь вы почти все время были вместе. Охренеть… а, если бы у него все получилось? Если бы он убил Рори, что бы он сделал потом?..

Волчонок сдавленно хохотнул.

— «Что»?.. — он выбросил окурок в приоткрытое окошко и усмехнулся. — Думаю, он бы убил и меня. Только медленно… Ладно, это уже не важно. — Он умоляюще посмотрел на Ивара. — Мы можем пойти туда?..

— Конечно. Но тебе нужно сменить футболку, эта заляпана кровью, а нам не нужны лишние вопросы. Твои вещи в багажнике? — Марк кивнул. — Тогда переодевайся.

Ожидание было мучительно долгим. Ивар мельтешил перед его глазами, меряя шагами безликую плитку больничного коридора и по привычке кусая костяшки пальцев. Он не тревожил Марка, только бросал на него беспокойные взгляды. Парень снова застыл, словно статуя, не шевелясь и глядя перед собой невидящими глазами. Лишь дрожащие пальцы продолжали подергивать лохматую бахрому драного джута.

Ивар открыл было рот, чтобы взбодрить Волчонка, отвлечь от страшных мыслей, и тут же захлопнул его — в коридоре замаячила высокая худощавая фигура Маклафлина-старшего. Прошествовав мимо молодых людей, он бросил презрительный взгляд на золотоволосого парня, но не задержался ни на мгновение, направившись к стойке дежурной медсестры. Ивар глянул на Марка, но тот, казалось, не заметил появления отца Рори, все так же глядя в одну точку.

— Маклафлин-старший приехал, — тихо сказал он, дотрагиваясь до плеча Волчонка.

Парень вздрогнул и судорожно вздохнул.

Переговорив с медсестрой, бледный как полотно и постаревший в мгновение лет на десять адвокат медленным шагом приблизился к молодым людям. Марк поднялся ему навстречу. Не смотря ни на что, сейчас он от всей души желал поддержать мужчину, готов был простить и забыть все унижения и мучения, которым тот подверг его, ведь у них было общее горе. Горе, которое должно было вытиснуть всякую ненависть, сплотить их, связав любовью к одному и тому же человеку. Но глянув на Уильяма, парень опустил взгляд и отступил.

— Сэр…

— Молчать, — прошипел адвокат и толкнул его в грудь, заставляя упереться спиной в стену.

Марк плотно сжал губы, пытаясь унять охватившую его дрожь. Наивный, о каком сплочении могла идти речь? Наверняка, единственным желанием старого адвоката было желание размазать его по этой бледно-голубой стене, а не плакать у него на плече.

Люди сновали по больничному коридору, не обращая на них никакого внимания, не замечая буквально физически ощутимого плотного облака ненависти, окутавшего двоих людей.

— Ты… — Уильям сжал кулаки, нависнув над парнем, — откуда ты взялся, Уилан?.. Откуда ты только взялся на наши головы?

Марк молча поднял на него глаза. Адвокат скрипнул зубами — потускневшие голубые глаза на покалеченном лице заставили сжаться его сердце. Потому что в них не было ненависти или злости. Он увидел в них усталость, боль, обреченность и… ни капли слез. Но он быстро справился со своей неожиданной слабостью.

— Я пока достоверно не знаю, что произошло, но будь уверен, я добьюсь правды, Уилан. Ты ответишь за все, что сделал с моим сыном. За каждую каплю его крови.

— Я могу вам рассказать, — тихо произнес Марк.

Маклафлин-старший фыркнул.

— Ты думаешь, я поверю хоть единому твоему слову? Никогда! Убирайся отсюда, тебе здесь не место.

— Я не уйду, — твердо ответил Волчонок и расправил плечи. — Я люблю его, и должен быть рядом. Вы не сможете прогнать меня.

Адвокат склонил голову и чуть усмехнулся.

— Знаешь, Марк Уилан, я хочу сказать тебе одну вещь, — неожиданно голос мужчины смягчился, — иногда, когда любишь, когда это, в самом деле, настоящая любовь, нужно найти в себе силы чтобы отпустить ее. Если ты желаешь Рори добра, если действительно любишь, то — отпусти, оставь его, не мешай ему жить нормальной, достойной жизнью. Ты же видишь, чем обернулась для него твоя любовь — он умирает!

— Он не умирает! Он… — Марк замолчал, с ужасом глядя за спину адвоката.

Уильям обернулся. Его рука сама собой легла на плечо парня, ища поддержки и опоры — комкая в руках зеленую шапочку, тяжелой походкой, будто каждый шаг давался ему с великим трудом, из операционного блока вышел врач и направился к стойке дежурного. Коротко переговорив с медсестрой, кивнувшей в их сторону, он облокотился о стойку, устало потер лицо, а потом, встряхнув головой, направился прямиком к ним.

Каждый его шаг (нет, не может быть, все хорошо, не думай, не думай, НЕДУМАЙОБЭТОМ!!!) будто выбивал из Марка воздух, заставляя медленно оседать на ватных ногах.

Хирург подошел к ним и, замявшись, опустил глаза.

— Что?.. — просипел Уильям, хватаясь за Марка, словно за спасительную соломинку.

— Мне очень жаль…

Он рывком подскочил на стуле, давя рвущийся из груди крик. Сердце бешено стучало, в сумасшедшем темпе разгоняя по венам кровь, кожа в очередной раз покрылась липкой пленкой холодного пота. Слова врача все еще продолжали шелестеть в его голове, заставляя содрогаться в ужасе.

— Господи, — прошептал он, с остервенением потерев лицо и потянувшись к пачке.

Выудив сигарету, задумчиво постучал ею по столешнице и засунул обратно. Хватит.

Он провел рукой по волосам и горько усмехнулся: он задремал, позволив своему подсознанию сыграть над собой злую шутку — участливо преподнести очередной кошмар. Он всего лишь задремал. Это сон.

Вновь откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза и перевел дыхание. Надо успокоиться. Все закончилось три года назад, пора научиться жить с этим.

Хлопнула входная дверь, и послышалось недовольное бурчание по поводу жары, установившейся с самого утра, мешающей совершить нормальную пробежку. Господи, ну почему этот замечательный человек почти всегда такой шумный?