— Томас Дойл. Я должен был догадаться еще по твоему описанию. Вот черт…

Марк непонимающе смотрел на него.

— Да, его зовут Томас.

Рори шумно выдохнул и кивнул.

— Одевайся. Мы едем в больницу, потом в полицию. Ты напишешь заявление. Этого ублюдка давно пора засадить. Сейчас как раз идет процесс по другому его делу и, если ко всему добавятся еще и твои показания, ему уже не отвертеться.

— Нет… — покачал головой Волчонок, — никакой полиции.

— Что? — настала очередь Рори непонимающе взглянуть на парня. — Почему? Ты… ты боишься?!

Марк дернулся и, отстранившись, развел в стороны руки, демонстрируя покалеченное тело.

— А ты бы не боялся?! Не боялся бы?! — Он подавился слезами, болезненно поморщившись, и тихо добавил: — Он угрожал Дарине…

— Он покалечил тебя, — твердо сказал Рори, — и он должен за это ответить.

Марк положил ему руки на плечи и умоляюще посмотрел в глаза.

— Кто защищает его, Рори?.. Уж не твой ли отец?.. Как думаешь, он позволит обвинению выиграть это дело? Я думаю, что нет. Уж он постарается, выставив меня — меня — виноватым! Кто я? Проститутка, Рори, пусть и бывшая. К таким, как я никто не прислушивается. Все считают, что мы сами виноваты в своих бедах, ведь мы сознательно рискуем, продаваясь совершенно незнакомым людям. Да и не в этом дело, как ты не понимаешь? Он угрожал Дарине! Я не пойду в полицию, и не стоит меня уговаривать! Вопрос закрыт… — Он перевел дух и устало добавил: — Я говорил, что твой отец не позволит нам быть вместе. Не будет Дойла, будет кто-то другой…

— А вот тут ты ошибаешься, — прошипел Рори, и его глаза сверкнули нехорошим огнем. — Одевайся, Марк.

Томас Дойл сидел в машине, прикрыв глаза, и пытаясь унять возбуждение, которое мощными волнами накрывало его, не желая затихать. Марк Уилан, Волчонок, прекрасный падший ангел — его образ не хотел отпускать мозг и тело, взбудораженные абсолютно беспомощным видом парня, его страхом и болью. Это было потрясающее зрелище. Никто и никогда не вызвал в нем столь сильных эмоций, опасно балансирующих на грани помешательства.

Сидя в машине и размышляя о золотоволосом ангеле, он пришел к выводу, что готов на что угодно, лишь бы Волчонок снова оказался его пленником, желательно в каком-нибудь укромном местечке, где ему не помешают продолжить сводящее с ума развлечение. Но пока Томас слабо представлял, как это осуществить и решил для начала проследить за парнем, узнать, где живет объект его больной страсти, а уж там будет видно.

В том, что Волчонок не станет обращаться в полицию, он не сомневался. Веский аргумент в виде угрозы младшей сестре, несомненно, убедил его этого не делать.

Медленно выдохнув, он оторвался от руля и уставился на выход из порта, ему не хотелось упустить Марка. Видимо, шестое чувство заставило его это сделать — из ворот вышли двое молодых людей и медленно направились к стоянке. Было отчетливо видно, как пошатывает Волчонка от пережитого стресса, как он судорожно цепляется за своего спутника, словно за спасительную соломинку, а тот бережно придерживает его за плечи, хмурясь и бросая тревожные взгляды на скрытое под золотистыми локонами лицо.

Дойл закусил тонкую губу и, зашипев, вперил бесцветные глаза в высокого красавца-брюнета. Откуда только он взялся и когда? Болезненная ревность пронзила его раскаленной иглой. Рори — вот единственный, кто может помешать ему в осуществлении желаний. Он — помеха, от которой неплохо было бы избавиться. Раз и навсегда…

Дойл растянул губы в злобном оскале — страшная, безумная идея вспыхнула в помутившемся сознании, вытесняя последние остатки трезвого рассудка.

Марк задумчиво рассматривал свое отражение. В принципе, он ожидал худшего. Отек начал спадать, и нос почти принял нормальную форму. Синяки, конечно, еще станут ярче, образовав вокруг глаз «темные очки», а потом расцветут всеми цветами радуги, но это не так страшно. Шрам — вот, что его беспокоило. Тяжело вздохнув, он осторожно провел пальцем по аккуратным стежкам, стянувшим глубокий порез, пересекающий левую половину лица. В больнице он объяснил это неосторожностью на работе, стойко выдержав укоризненный взгляд друга.

— Не трогай, — Рори, заглянувший в ванную, обнял его сзади и нежно поцеловал за ухом, — не трогай, пусть заживает.

— Ты меня и таким будешь любить?

Брови Маклафлина взлетели вверх.

— Что за глупые вопросы? — он посмотрел в голубые глаза отражения и покачал головой. — Я буду любить тебя любым, Марк.

— Совсем любым?

— Совсем. Но я больше не позволю ни шрамику, ни царапинке появиться на твоем теле. Только, если на спине и от моих ногтей… — Рори уткнулся в его шею. — Нет… и этого я не позволю.

Марк развернулся к нему и прильнул к груди.

— Я так благодарен тебе. Я боялся, ты решишь, что у меня опять сорвало крышу, когда я сбросил твой звонок.

— Признаться, у меня на секунду мелькнула такая мысль, но я избавился от нее.

Волчонок судорожно вздохнул.

— Я поклялся больше не предавать тебя. Никогда. И позволить себе любить тебя, вопреки всему, любым обстоятельствам. Но, Рори… я боюсь, правда. Не за себя, а за Дарину и… тебя.

Кудрявый брюнет фыркнул.

— За меня?! За меня-то чего бояться?

— Не знаю, — прошептал парень, проглатывая ставший поперек горла комок. — Не знаю, но у меня какое-то… предчувствие, что ли. Этот человек — сумасшедший, от него можно ожидать чего угодно.

— Этот человек — конченый отморозок, место которого за решеткой.

Марк пропустил его реплику мимо ушей.

— Надо забрать Дарину. Я хочу быть уверен, что она в безопасности.

— Нет, — Рори нежно приподнял его подбородок, — мы не будем ее забирать, не сейчас. Поверь мне, Марк, именно там она в безопасности. Никому и в голову не придет искать ее в поместье, так сказать, в тылу врага. Так что по этому поводу не беспокойся. Я свяжусь с Браунами и попрошу тщательно скрывать Дарину от отцовских глаз. Думаю, они поймут, прекрасно зная, что он за человек.

— От любых глаз!..

— От любых, — согласился кудрявый брюнет и склонил голову, разглядывая его лицо. — Мы заберем ее через неделю, когда твои раны немного заживут. Ты же не хочешь напугать ее своим видом?

Марк вздохнул.

— Я соскучился по ней.

— Знаю, — Рори прижал его к себе и нежно погладил по спине, — но так будет лучше в первую очередь для нее. — Он немного помолчал и, осторожно поцеловав Волчонка в висок, добавил: — Клуб пока тоже откладывается, но это ерунда. Устроим тебе небольшой отпуск, ты его заслужил. Я тоже возьму пару дней. Съездим куда-нибудь, например, к морю. Хочешь?

— Я хочу, чтобы нас оставили в покое, — пробормотал парень, опуская глаза.

Рори тяжело выдохнул и отстранился.

— Да, я тоже этого хочу… — Он немного нахмурился. — Мне нужно съездить кое-куда, но я скоро вернусь. Сиди и никуда не высовывайся. Без меня теперь ты и шагу не ступишь, понятно?

Рори толкнул дверь отцовского офиса.

Отец, как обычно сидел за столом, пыхтя трубкой и перебирая стопку бумаг. Подняв взгляд на сына, он снял очки в тонкой оправе, отложил их и трубку в сторону и, откинувшись на спинку кресла, приподнял рыжие с проседью брови.

Встретившись с глазами Рори, адвокат поперхнулся.

— Что… что ты здесь делаешь? — спросил он внезапно осипшим голосом и поправил безукоризненно сидящий галстук.

Рори не ответил. Молча подойдя к столу, он склонился к нему, заставив отшатнуться от взгляда ставших почти черными от ярости глаз. Несколько бесконечно долгих секунд, сын сверлил его этим жутким взглядом и, вдруг, рванулся вперед, легко преодолев разделяющую их преграду, смахнув бумаги со стола и ухватив за лацканы пиджака.

— Где он?.. — это был не голос, это был звериный рык, дрожащий от гнева.

— Кто? — просипел Маклафлин-старший, отчаянно вжимаясь в высокую спинку, чтобы хоть немного отстраниться от страшных потемневших глаз.