— Марк… — Рори склонился через его плечо, пытаясь заглянуть в глаза. Прочитав в них немой вопрос, он тихо произнес: — Мне очень хорошо с тобой.
Вместо ответа, Волчонок обхватил его за шею и привлек к себе. Долгий, нежный поцелуй заставил сердце Рори пуститься вскачь.
— Я думал, что мы займемся этим у меня дома… — прошептал он, легко прикусывая розовые губы.
Марк снова промолчал. Забравшись пальцами в смоляные кудряшки, он плотнее прижался к его телу.
— Ладно, соблазнитель. Я буду тебе должен…
Волчонок застонал от отчаяния.
Маклафлин по-своему расценил этот стон. Поискав глазами что-нибудь, что можно было бы расстелить на траве, он потянулся к летней попоне Уголька, аккуратно сложенной рядом. Лошади не успели основательно взмокнуть, и ткань попоны не сильно пропиталась запахом пота животного, способного перебить аромат его ангела. Взмахнув ею, словно волшебник, он с мягкой улыбкой опрокинул на нее Марка.
— Мне, правда, очень хорошо с тобой, — произнес Рори, наблюдая за солнечными бликами, пробивающимися сквозь густую листву огромного дуба, и неистово скачущими по прекрасному лицу Волчонка, невольно заставляя того жмуриться. — Правда…
— Рори…
Мягкие губы накрыли его рот, не дав договорить. Сильные руки заскользили по его телу, приподнимая футболку, нетерпеливо забираясь под пояс джинсов. Тяжело дыша, Рори рванул на нем ремень и, не разрывая поцелуя, приспустил джинсы вместе с бельем, оголяя островок темно-золотых волос и наливающуюся силой плоть. Его теплая рука нежно огладила пах Волчонка и сомкнулась на его члене. Марк тихо застонал и, освободившись от стесняющей движения одежды, развел в стороны ноги.
— Соблазнитель, — повторил Рори, целуя длинную шею, ключицы, тяжело вздымающуюся грудь, спускаясь все ниже и ниже.
— Рори!.. — сдавленно воскликнул Марк, осознавший, к чему клонится дело. — Что… ты делаешь?..
— Молчи…
Кудрявый брюнет настойчиво придержал пытающегося приподняться парня.
— Рори…
Сильная рука заставила его лечь обратно. Облизнув внезапно пересохшие губы, Марк с замершим сердцем наблюдал за тем, как яркие, чувственные губы, испустив легкий вздох, нежно сомкнулись вокруг его горящей плоти. Он откинулся обратно на спину, закрыв лицо руками и задрожав, словно осиновый листок. Конечно, он мечтал об этом, но никогда не решился бы озвучить эти мечты вслух. Комкая руками попону, он еле сдерживался, чтобы не толкнуться глубже в горячую сладость ласкающих губ и не вцепиться в темные кудряшки. Зажав рот ладонью, он попытался удержать в себе рвущийся громкий стон и не смог.
— Ох, Рори!.. — Волчонок дернулся, высвобождаясь, и содрогаясь от желания. Коротко всхлипнув, он потянул Маклафлина на себя. — Нет…
— Почему?.. — Рори тяжело дышал с недоумением глядя в голубые глаза. — Тебе не понравилось?
— Нет… то есть, конечно, понравилось!.. Но я хочу тебя… я хочу быть твоим… — Марк припал к его губам, ощущая на них свой запах и сходя с ума от этого. — Я хочу быть твоим… — повторил он, жадно целуя и зарываясь руками в шелковистые кудряшки.
— Марк… мы же ничего с собой не взяли. Тебе будет больно.
— Пожалуйста!.. — он настойчиво опустил вниз руку Рори, предлагая немного подготовить себя и Рори сдался.
— Невероятный… — простонал Маклафлин в приоткрытые губы, нежно лаская и растягивая дрожащее тело. — Что ты делаешь со мной?..
В несколько неуловимых движений Волчонок помог ему освободиться от излишней одежды и приподнял бедра, с готовностью принимая в себя.
Рори толкнулся и зажмурился, кусая губы. Для него это был всегда один из самых восхитительных моментов: сопротивление, кажущееся непреодолимым, резко сменялось обволакивающим жаром тесного тела, заставляющим вскрикивать от острых, приносящих невероятное наслаждение ощущений, и утыкаться носом в рассыпавшиеся золотые локоны, забывая обо всем. Вдохнув аромат мягких кудрей, смешавший в себе запахи солнца, летнего ветра, пряных трав и тонкой, едва уловимой нотки пота, приподнявшись на руках, он закинул ноги Волчонка себе на плечи и толкнулся глубже. Парень запрокинул голову и застонал в голос, впившись в его ягодицы ногтями, вжимая его еще сильнее.
— О, черт!.. — задохнувшись, прошептал Рори. — Сумасшедший, тебе же больно…
Марк лишь улыбнулся в ответ, плотно смыкая густые золотистые ресницы.
Солнечные блики скакали по его лицу, исполняя им одним известный танец, скользя по нежной порозовевшей коже причудливыми тенями, вспыхивая и переливаясь яркими, слепящими пятнами в его волосах. И Рори не мог отвести от него глаз, с безумной, одуряющей страстью вторгаясь в раскрытое перед ним тело, жадно ловя губами ветерок теплого дыхания и захлебываясь им…
— Марк…
Расслабленные и удовлетворенные, они лежали рядом под раскидистым дубом, натянув на себя только нижнее белье и джинсы. Теплый ветер ласково овевал их обнаженные торсы, а съехавшая в сторону попона уступила право быть ложем мягкой траве, которая приятно щекотала разгоряченную кожу.
Волчонок повернулся, вопросительно изогнув бровь, но Рори не смотрел на него, рассеянно изучая задумчивым взглядом пышную крону дерева, положив под голову руки.
— Что ты сделал со мной?.. Я в замешательстве. Я не понимаю, что со мной происходит. — Он немного помолчал и вздохнул. — Нет, я снова пытаюсь обмануть самого себя. Я прекрасно все понимаю, но это так странно… и неправильно. — Рори вытянул вверх одну руку и, шевеля пальцами, принялся рассматривать сквозь них темную листву. Казалось, он разговаривает сам с собой. — Неправильно с самого начала, но я, кажется, уже ничего не могу с этим сделать. Я влип по полной программе. Я влип по самые уши, Марк, познакомившись с тобой…
Марк слушал его, затаив дыхание, боясь лишний раз моргнуть удивленными, широко раскрытыми глазами. Наконец, Рори повернул к нему голову и, облизнув припухшие искусанные губы, тихо спросил:
— Скажи, ты ведь больше ни с кем не спишь, кроме меня? Ты больше не работаешь. Почему?
— С чего ты взял? — Волчонок отвел глаза.
— Я знаю это. — Рори приподнялся на локте. — Я это чувствую. Почему, Марк?
— Ты ошибаешься…
— Да?.. — Ореховые глаза внимательно смотрели на него, и было понятно, что Рори абсолютно ему не верит. — Когда это было в последний раз? И с кем?
— Какое это имеет значение? — Волчонок отвернулся.
— Чего ты боишься?.. Чего ты боишься, Марк?! Разве нам плохо вдвоем? — он настойчиво развернул его лицо к себе и судорожно сглотнул. — Я сейчас скажу одну вещь, и очень хочу, чтобы ты правильно понял меня… Я больше не хочу платить за возможность быть с тобой, но я готов помогать тебе и дальше. Я… я больше не хочу, чтобы нас связывали такие отношения. Я хочу другого. А ты?.. Чего хочешь ты? — Марк молчал, опустив глаза. — Ответь мне, пожалуйста.
— Что ты хочешь услышать? — неожиданно резко спросил Волчонок, убирая его руку от своего лица и снова отворачиваясь. — Рори, мы не можем быть вместе так, как ты думаешь. Мы слишком разные. Наши жизни слишком разные!.. Все это сон, — прошептал парень, проводя рукой по лицу и приподнимаясь. — Однажды ты проснешься и поймешь, что сильно ошибся, что я — совсем не тот, кто тебе нужен, что я — затянувшийся эксперимент, который пора заканчивать. — «И убьешь меня этим», — подумал Волчонок, тяжело вздохнув. После минутного молчания, он тихо добавил: — Пусть все остается, как есть или вовсе прекратится…
— Но я люблю тебя!
Слова прозвучали слишком громко, повиснув в звенящем знойном воздухе. Просто оглушительно громко прозвучали, заставив умолкнуть в ушах Волчонка треск цикад и веселое щебетание какой-то пичуги. Сердце, сделав в груди кульбит, затрепыхалось в самом горле. С трудом сглотнув и вернув предательский орган на место, он нашел глазами свою футболку и потянулся, дрожащей рукой сгребая ее. Одевшись, Марк поднялся на ноги. Он так желал услышать эти слова и сказать в ответ то же самое. И вот услышал…
Отвернувшись к Рори спиной, Марк с тоской посмотрел на Старта, мирно щиплющего травку, и зажал рот ладонью, чтобы удержать рвущийся из груди стон. «Нет. Это не может быть правдой. Кто я такой? Никто, даже меньше. Это жалость, а не любовь, Рори. Ты всего лишь меня жалеешь. И пока все не зашло слишком далеко, мне придется быть жестоким, ради самого же тебя. Жестоким, вопреки своему безумному желанию быть с тобой. Я не имею права разрушать твою жизнь, я должен заставить тебя проснуться». С трудом сдерживая подступившие слезы, он покачал головой.
