Волчица вздыхает и искренне надеется, что этот тёмный маг не похож на остальных.
-Хей, ребятки не раскисаем! – Мукуро подталкивает двух оборотней к грязному болоту и совершению одного незапланированного убийства. Вдали виднеются очертания скелета замка Ледяного Короля.
- Что мы ищем-то? – спрашивает лис, закасывая штанины до колен.
-Кости, – радостно оповещает светлый, хлопая в ладоши. По многообещающему взгляду волка понятно, что он явно мечтает утопить засранца в этом же самом болоте.
– Я поставлю вам барьер от пиявок и прочей шушеры, поэтому не переживайте, смело заплывайте прямиком ... – он запинается и выглядывает что-то в темноте отвратной жижи, поросшей грязно-серой травой, – вон туда!
Болото мягко светится синим светом совсем недалеко от берега, и лис решительно хлюпает босыми ногами в вязкую жижу.
- Отвратительно. И как я позволил себя уговорить?
- Вперёд и с песней, – толкает короля лисов в спину Кёя. Тот противно шишикает и плетётся дальше тщательно прощупывая дорогу перед собой длинной палкой.
- Если мы не найдём всего Тсунаёши, то он нас точно проклянёт, – вздыхает светлый.
Порой его друг умел отменно мстить за серьёзные обиды.
Впервые за три недели Такеши смог нормально выспаться. Без постоянного вмешательства, комментирующего каждое действие даже во снах, тёмного мага, без ночных кошмаров – любимых спутников короля вот уже четвёртый год, без непонятной бессоницы, наведывающейся после красочной смерти в иллюзиях разума.
Брюнет взъерошил короткие тёмные волосы на затылке и рывком сел на кровати, вслушиваясь в приятную мелодию флейты. Она перетекала, обволакивала невесомой пеленой, пробуждала струны души, проводя по ним прохладной рукой, а затем вылила на голову ледяной ушат осознания – в замке никто, совершенно никто не умел играть на столь диковинном инструменте.
– Доброе утро, – мягко проговорил полупрозрачный мужчина, отнимая растворяющуюся в солнечных лучах флейту от уст. Глубокая, как вода северного моря, лазурная накидка мягко обволакивала его плечи, а венец чёрного бриллианта поблёскивал на голове, недвусмысленно указывая, что лик мужчины не просто так совпадал с парадным портретом Великого короля века Начала. – Я хотел переговорить с тобой до того, как потомок Джотто примчится сюда. Такеши напрягается, заслышав голос давно почившего человека, не до конца понимая, что его беспокоит больше – то что ряды личной шизофрении пополнились призраком
пра-пра-пра-и-ещё-очень-много-никто-не-считал-сколько-пра-но-все-точно-уверенны-в-своём-родстве-прадедушке,
или тому, что это, скорее всего, очередная наколдованная иллюзия тёмного, а он внимательно притаился где-нибудь и наблюдает за реакцией короля.
Кажется бесплотный дух читает каждую его мысль, тепло улыбаясь, а полки на мгновение почти перестают просвечивать сквозь призрачное тело. – Я Великий король века Начала, Угетсу. – И что Вам угодно? – сухо спрашивает Такеши. – Правление слишком деспотично, и это меня настораживает, заставляя сомневаться в твоей компетентности, – призрак не разменивается на тонкости, говоря прямо и уверенно. – Резко менять курс слишком опасно – многие люди поддерживают эту политику. Не Вам судить, Великий король, – вплывает в комнату Тсунаёши, просачиваясь сквозь тяжёлую дверь, – у каждого свои причины для выбора определённой линии правления. Сейчас люди находятся на пике своего могущества, и именно этим королевство привлекает угнетённых магией. Угетсу внимательно оглядывает хрупкую фигуру, неловко кутающуюся в тёмный плащ под пристальным взглядом, и удивлённо приподнимает бровь.
-Ты потомок Джотто?
- Если Вас удивляет, что светлой магии во мне ни на грош, то все претензии к фортуне. Вы ведь сами знаете насколько она непредсказуема, – Тсунаёши юркает за сильную спину короля, доверчиво прижимаясь прохладным телом к горячей коже.
– Ты ведь сам вне закона, как ты можешь поддерживать политику, направленную на истребление себе подобных? – интересуется призрак, но за шатена отвечает Такеши. – Потому что менять курс слишком опасно, в добавок, этому мальчишке даже смерть не мешает вполне себе неплохо существовать. Тёмный доверчиво жмётся к обнажённой спине брюнета, ластясь, словно брошенный котёнок. За него заступились, не дали в обиду, за него волнуются и им дорожат. Все эти чувства вызывали давно забытое желание прижаться ближе и никуда не уходить целый день, но только у короля эмоции были совсем другими.
Тепло чужого тела за спиной требовало немедленно свернуть наглецу шею, слепое доверие вызывало желание обмануть, показать что в этом мире нельзя никому раскрывать душу, а несомненная польза от сего существа только подогревала алчность и корысть.
И призрак видел насквозь ту ненависть к магу за спиной, втаявшую в лёд сердца короля, острыми иглами впивающуюся в живое трепещущее сердце под броней зимы. Он видел пылающее сердце подростка, подпитывающееся радостными и благодарными чувствами, сжигающее зло вокруг. Огонь души мага лизал лёд пламеными языками, шипя и тускнея под тяжелыми каплями воды, бегущей от таявшей брони, плясал вокруг, нагревая воздух, самоотверженно захлёбывался талой водой, но не отступал. Но огонёк был так мал, а лёд так плотен, что помочь могло только чудо.
– Ты ужасен, – улыбается Угетсу, смотря на своего потомка, и тут же рассыпается голубыми брызгами, покидая опочивальню.
Такеши хмыкает и оглядывается назад на тёмного, уткнувшегося в его спину носом и прикрывшего в умиротворении глаза.
– Сегодня ты... – Я был у твоего супруга, – перебивает короля Тсунаёши и прижимается сильнее, обхватывая руками крепкую талию, – если хочешь, можешь сходить к нему, но только без меня. Я так сильно устал, так устал, что мне срочно нужно поспать.
Шатен зевает и вновь утыкается носом между лопаток.
От короля совсем не веет холодом, как рассказывают байки. У него не синие глаза и не сотканная из снега мантия, у него нет ледяного жезла, он не держит армию големов в подвалах, он не воскрешает мертвецов в полнолуние и не приносит магов в жертву языческим богам. Он тёплый и пахнет дождём, глаза у него карие, пусть и строгие, он носит мягкую одежду из привычных для любого тканей и очень сильно печётся о больном супруге. Легенды лгут во всём, кроме одного. У короля действительно сердце в тисках вечной мерзлоты. – Буди его! Буди, срочно! – Угетсу появляется неожиданно, формируясь из тяжёлых прозрачных капель воды, – Призракам не нужен сон! Ледяное сердце ухает вниз и пропускает удар. Этот тёмный маг ему ещё нужен, он ещё не снял проклятие с Хаято, не проиграл глупое пари, не уничтожил, как обещал, чернокнижника, напустившего магическую хворь на младшего правителя.
Шатен приоткрывает глаза, когда сильная рука размашисто бьёт по щеке.
- Я хочу спать... – шепчет Тсунаёши, смотря пустым взглядом в глаза короля.
– Не позволяй ему! Он уже не вернётся! – Великий король пытается подступиться к подростку, но тёмные письмена вспыхивают вокруг кровати, не позволяя приблизиться, – Я за Деймоном, он должен помочь! – Не смей спать, – рычит Такеши, встряхивая подростка за плечи. Его плащ рассыпается на отдельные души, расползающиеся в разные стороны. Они стекают с кровати, просачиваются сквозь камень пола, пробираются под дверью, неконтролируемые, опьянённые свободой, и только семь клочков тьмы мечутся по бледному телу, паникуя и не представляя, чем могут помочь хозяину.
- Тсунаёши, не спи!
Маг с трудом разлепляет тяжёлые веки и пытается разглядеть мутный образ короля.
- Не спи, слушай мой голос!
- Ваше Высочество... – шепчет подросток и медленно моргает.
– Глупый маг, ты не можешь так уйти, не исполнив обещаний, не сделав ничего из предназначенного судьбой!
Шатен чувствует, как темнота омута забвения захлёстывает с головой, застилая глаза, затекая в лёгкие, опутывая руки. И только голос короля, ненавистного короля, ледяного монстра, уничтожившего не одну сотню магов, взывает к нему, не позволяя окончательно провалится в небытие. Тсунаёши просчитался, оступился, не заметил хитроумной ловушки в переплетении магических нитей, попался, и теперь расплачивается засасываемой в никуда энергией. Он слишком долго жил на этом свете, но и уходить ему ещё нельзя было. А голос короля такой приятный, тёплый, как и его кожа, глубокий и нужный. Кажется, он рассказывает какую-то легенду, заставляет цепляться за паникующие нотки в голосе. Мальчишка думает, что это и есть та самая любовь, и пусть она только в его сердце.
