Город Будущего уже занимает несколько кварталов. Заграждения из металлических листов пригнаны вплотную к стенам домов – город-крепость. Внутри – все то же, что и во сне. Чистые улицы, отремонтированные дома. Люди деловитые, но в них чувствуется глубинное спокойствие. Им уже не нужно тревожиться о еде, воде, энергии и всем, без чего цивилизация не мыслит нормальной жизни.

Их здесь много. А станет еще больше, и Город Будущего продолжит расширяться.

– Это волевое решение, – пояснил в прошлый раз седоволосый. Инесса даже вспомнила его фамилию: Петрушевский. – Выжившие есть, их немало. Но если пустить процесс на самотек, люди или вернутся в пещеры, или долго еще будут перебиваться остатками и мародерствовать на развалинах. Конечно, восстановить все – нереально. Но если оставить как есть, мир станет нормальным еще очень не скоро, на это уйдут десятки поколений. Нужен контроль.

Это и есть – контроль.

Инесса смотрит на пушистые салатовые листья вьюнка.

Контроль – это тщательно, город за городом, обыскать выжженную землю, выявить уцелевших, а затем выяснить, способны ли они к воспроизведению рода. Всех подряд в Город Будущего не берут: инвалиды, неизлечимые больные, бесплодные – балласт, возрождающееся человечество не может себе его позволить. Поэтому проект держат в секрете. Психотропники на малой мощности отлично справляются с конспирацией, искажая память. Отбор не прекращается ни на минуту. Город изначально построен вокруг большого медицинского центра, частично разрушенного, но в основном уцелевшего. Те, с кого начнется восстановление людской цивилизации, прибывают каждый день – десятками, иногда сотнями. И первые результаты налицо.

Те результаты, которые Инесса видела в своем сне.

Вот – жилой дом. О случившемся напоминают только едва заметные каменные заплаты на бежевой стене. Окна, двери, балконы. Здесь – дорога: только для грузовиков. Часть необходимых заводов уже заработала, но они в другой части этого русского города, и нужна доставка. А вон провода – здесь тоже взяли под контроль ближайшую электростанцию…

Это, пожалуй, единственное, в чем горстка будапештцев не отстает от нескольких тысяч жителей будущего.

…Да, Петрушевский прав. Если отбросы, не прошедшие отбор, узнают правду, не миновать новой схватки. Наверное, это неизбежно, это в крови у людей – драться до полного уничтожения.

Инесса сама дралась бы за право попасть сюда.

Но не за уничтожение.

Медцентр все тот же, сон уже воспринимается как явь. Монитор с цветком, закрывающим уголок…

Фотографии.

Отсюда не видно деталей, но одно из лиц на дисплее Инесса узнает сразу. Ян. Много текста и зеленая надпись внизу.

Дальше – Каролина. То же самое.

А ниже – Вацлав Онежев, один из солдат. И надпись под его текстом красная. Вацека Инесса хорошо знает, и он как будто здоров, но… черт, он ведь был с ней в плену. Тогда понятно. Высокий риск мутаций.

«Горожане» не заботятся о скрытности, они все еще уверены, что волшебный психотропник в любой момент переведет происходящее в сон. Размытый, лишенный деталей, оставляющий после себя только воспоминание о несбыточном.

Датчики мигают, медицинский сканер скользит над телом, но Инесса уже знает, что будет дальше.

Стоаранский плен. Компоненты химоружия. Ядовитая дрянь, накопившаяся в клетках. Высокий риск мутаций. Она теперь не может иметь детей, и черт с ними, она все равно их ненавидит. А согласилась бы превратиться в живой инкубатор в обмен на возможность жить в Городе Будущего?

Золотая клетка…

Нет, вряд ли женщины станут рожать, есть ведь репликаторы. Но воспитание отпрысков повесят на них. С собственной судьбой Инессе все ясно. Не сказать, чтобы она была от этого в отчаянии. Плевать. Она уже научилась выживать.

Отбросы и мусор тоже обладают разумом.

Она кивает, выслушивая предсказуемый вердикт. Нет, ты нам не нужна.

Отправляйся обратно в свою крысиную нору, наблюдай, как один за другим станут исчезать твои товарищи, делай вид, что ничего не понимаешь, иначе закончишь так, как Сейц; доживай свои дни среди развалин. Можете тоже построить себе какую-нибудь Деревню Будущего. На большее вас не хватит. И скажите спасибо, что мы не отнимаем у вас корабли, любовно награбленный скарб и все остальное, чем вы так дорожите.

Не считая людей.

Дорожит ли она Яном? Инесса улыбается сама себе, покорно шагая обратно к летуну. Может быть, отчасти. Может быть, ей действительно не хочется его терять, потому что она привыкла к нему, к его рукам на своем теле, к вечному чуть ироничному спокойствию, даже к тому, что из когда-то ненавистных синих глаз давно исчезла злость и осталась лишь усталость. Привыкла, что есть с кем обсудить… все, что угодно. Есть на кого поворчать по старой памяти и не удивляться, когда тебя – наверное, тоже по старой памяти, – опрокидывают на кровать в ответ…

…Утро в разгаре. «Горожан» это не останавливает. Теоретически после сеанса облучения психотропником Инесса должна вспоминать случившееся как недавний ночной сон. Она покорно делает вид, что так и есть. Бредет по улице куда-то в сторону окраины. К казармам.

К норе.

На удивление, отряд перехвата уже там. Все целы, только прячут глаза.

Впрочем, удивляться нечего. Наверняка они тоже видели сны и раньше.

Инесса проходит мимо них и спускается к себе в комнату. И, естественно, натыкается там на Яна, возящегося с батарейкой чайника. Что теперь – и здесь делать вид, что ничего не помнишь? Перед архипредателями опасно раскрываться.

А когда-то она думала, что на выжженной земле больше нечего предавать…

– Давно вернулся? – спокойно спрашивает Инесса. Голос звучит ровно. Она надеется только, что Ян не спросит, где она была с утра.

– Бакум собирается мстить. Мстить, представляешь? – неожиданно отвечает он, словно продолжая давно начатый разговор. – Если оставить все как есть, он же и нам покоя не даст, и подохнем уже к лету. Надо все-таки предупредить службу безопасности Города.

– Тогда они узнают, что у нас тоже не стерта память… – Инесса начинает говорить автоматически и лишь потом замечает – какая-то мелочь режет слух. – Что значит «и нам»? Естественно, он нацелится на Город.

– Тебя туда берут? – по тону Яна понятно, что вопрос риторический. Ему не хуже нее известно о последствиях стоаранского плена.

– Меня – нет. Тебя берут. Тебе не сказали? Ну, точно я не уверена, но видела…

Инесса отворачивается и снимает с пояса отражатель.

Пусть приходят и стирают память повторно. Этот вопрос можно решить. Тайком лишить всех защиты, превратить увиденное в сон. Бакум забудет о своих планах и продолжит мирно гнить в бункере. Идеально.

– Мне – сказали, – произносит Ян у нее за спиной. Раздается щелчок – батарейка встает на место. – Будешь завтракать?

– Идиот, – выдыхает Инесса. – Какой ты все-таки идиот…

Руки скользят по плечам. Насколько это уже привычно – шершавая ткань его куртки, легкое дыхание, дурманящий вкус власти, когда оно учащается от прикосновений. И глупость. Нелогичная самоубийственная глупость архипредателя, который никогда не упускал выгоду.

– Скажи мне, кто твой друг… – хмыкает Ян.

Привычка продолжает оплетать разум.

Иногда ей подчиняются даже архипредатели, наверное.

– Марта! Черт возьми, брось ты эту сумку, опоздаем! Что в ней? Марта!

Инесса так сильно сжимает в руках ружье, что затекают пальцы.

– Марта! Могла бы остаться дома, со мной здесь все будет в порядке, мы же поговорили, ну… Химоружие, конечно, а куда ты от него сейчас денешься? Не о чем волноваться, не трясись так…

…Вскидывает ружье, начинает целиться. Палец тянется к спусковому крючку, но отдергивается на полдороге.

– Сейчас Джонатан придет… Шульц, что там у тебя происходит? Дай сюда…

…Клюет носом, почти засыпает – и вскидывает голову от очередного окрика. Очередные незнакомые имена, новые незнакомые ситуации. Которых давно уже нет.