Это уже не удивляет. Было бы странно, окажись у Сейца шанс реабилитироваться.

Никто не успевает ничего предпринять. Инесса вскидывает ружье. Короткий свист – и капля крови из аккуратной дырочки между бровей.

– Рехнулась? – орет Бакум, хватаясь за пистолет. Потом утихает. Рука его опускается.

– Такая жизнь не нужна ни ему, ни нам, – решительно говорит Инесса. – Кто-то в курсе, от психотропников существует защита?

– Стоаране отражателями пользовались, – отвечает Ян. – Маленькая такая коробочка, она помещалась у них под панцирем.

На него поглядывают нехорошо, с откровенной враждебностью.

– Так вот почему наши излучатели с ними не работали, – шипит Каролина. Прошлое не желает отпускать предателя. Глупая возня.

– Значит, за ними нужно лететь на Стоар? – продолжает Инесса.

– Скорее всего, там они есть, но… черт, а почему бы и нет, – Ян сгружает труп Сейца с кресла на кушетку, поправляет ему отвисшую челюсть. – Слетать?

– Да. Только не думай, что если там все разрушено, это так уж безопасно. Я с тобой, – предупреждает Инесса. Солдаты кривятся.

– Какого? Не трать заряд, нам повезло, что в истребителях почти целые нейтринные пластины, они еще пригодятся… – начинает Бакум. Инессе плевать.

В какой-то момент нежелание ссориться сменилось абсолютным равнодушием к чужому мнению.

***

А Стоар кружит по своей орбите, и холодный ветер словно продолжает это стремительное движение – напоминает встречный поток.

По зданиям полноправным хозяином гуляет ледяной дождь. Его тонкие иглы влетают в выбитые окна складов, когда Инесса с Яном рыщут в поисках нужного.

Шаг, приветственный жест – ладонь ловит беспомощные злые уколы. Это не просто дождь. Это тюремщик, чей безжизненный смех рассыпался по стенам все месяцы плена. Подставляя руку, Инесса тоже беззвучно смеется – ее черед.

Здесь не Земля, здесь все почти цело, только людей нет. Разве что иногда мелькают неясные тени. Но жить – нельзя. В этом месте выживет лишь стоаранин. Наверное, это они блуждают по улицам в клубах атмосферного газа и не решаются подойти.

Иначе придется верить в тени мертвого города, а Инессе это претит.

***

Вернувшись, она обнаруживает, что многие смотрят на нее так, как недавно смотрели на Сейца. Ждут то ли указаний, то ли нового плана расследований.

Как дикие звери. Новый вожак убил старого. Подчиняйтесь новому вожаку.

Бакум выглядит недовольным – и она аккуратно, фраза за фразой, перекладывает этот груз на него. Пусть командует. Инесса как была, так и осталась рядовым.

Казарменный холл на верхнем уровне служит теперь залом для собраний. Разномастные эргономичные стулья, кресла, скамейки, двери к лестнице вниз, двери к лестнице вверх, длинные темные тени от тусклых ламп, которые все недосуг заменить. Бакум берется за дело и быстро находит нового работника ГЭС. На сей раз тот уже в курсе происходящего, о тайном наблюдении приходится забыть. Бакум назначает и новую группу перехвата, и охранников… Коробочки стоаранских отражателей прячутся у каждого на поясе, под ремнем. План таков, что они могут вообще не понадобиться. Там, на поверхности, уже, должно быть, темно – подмороженные мартовские сумерки, расчерченные блеском мокрых ветвей.

Незнакомцев с психотропниками ждут почему-то по ночам, хотя уже ясно, что они не раз приходили и днем. И даже успели сговориться с исчезнувшими работниками станции.

Всех, кто был занят прошлой ночью, Бакум отправляет спать. Инесса с облегчением покидает набитый людьми холл. Когда эта кучка выживших, не дотягивающая и до шестидесяти человек, начала казаться такой толпой? А может, виновата Каролина, притащившая на собрание своих малолетних подопечных, одному из которых пять, второму шесть, и психика их до того расшатана, что на окрики и увещевания они попросту не реагируют? Проклятие, дети. Назойливые глупые существа, от которых даже на выжженной земле не скроешься. А ведь рано или поздно их станет больше. Каролина, Аннета Фишер, Елена Кир, Хельга Мидд… мало ли здесь женщин, чьи инстинкты когда-нибудь возьмут свое. Почему-то мысль о том, что дети могут быть и у нее самой, не приходит Инессе в голову.

Яна сегодня с ней нет – уходит с отрядом Бакума. Инесса засыпает в одиночестве. Глаза смыкаются не сразу… от беспокойства? Неизвестно, что будет ночью. Неизвестно, сработают ли отражатели. Беспокойство за Яна? С ума сойти.

Она вскакивает, со злостью хлопает раздвижной дверцей шкафа, отпивает несколько глотков виски прямо из горлышка и наконец отключается. Спиртное всегда было для нее лучшим снотворным.

…Стук в дверь отвратительно настойчив.

Кто-то задался целью выковырять Инессу из постели любой ценой. Сначала она на полном серьезе проверяет ружье, собираясь просто пристрелить нахала, но потом со вздохом начинает одеваться. Форменные брюки, форменная рубашка, ремень с отражателем.

На пороге – незнакомцы.

– Вы нас не помните, госпожа Орафанн, – говорит первый, смотря на нее стерильно равнодушным взглядом. – Но мы уже знакомы. Минут через пятнадцать вы меня вспомните, а если нет, то я расскажу. А теперь пойдемте с нами.

Что, черт подери? Какая госпожа?

Первое побуждение – захлопнуть дверь. Но что-то останавливает Инессу. Ее взгляд на лишнее мгновение задерживается на худом, бескровном и морщинистом лице первого прибывшего, на сизых от бритья щеках второго; на их одежде – что-то неуловимо казенное, но чистое, аккуратное и новое… Да. Он прав.

И она понимает Сейца, воскликнувшего «Ты здесь откуда?»

Потому что вот это бескровное лицо она видела во сне.

В том, в котором были стоаранские камеры, Ян-предатель, сливочные цветы и радостная, совсем не больничная белизна диагностического центра. Инесса смотрит на короткие седые волосы мужчины и вспоминает, что коридоры во сне были не стоаранскими. У стоаран в коридорах не было окошек под потолком. И Ян на Стоаре никогда никуда ее не конвоировал. И форма у него там тоже была другая, с тускло-зеленой рубашкой, а не черной арестантской курткой, как во сне. Видение двухнедельной давности обрастает новыми подробностями. Дверь остается открытой.

Потом захлопывается.

– Что на этот раз? – спрашивает Инесса. Да, она вспомнила.

Почти.

– Первый этап обследования вы прошли – нет неизлечимых заболеваний, психических расстройств или опасных инфекций. Если остальные тесты покажут такой же результат, думаю, вы сможете остаться у нас.

– А если нет?

– А если нет, то вы забудете Город Будущего. Возможно, вспомните в качестве сновидения. Вы просто решите, что вам все приснилось.

Инесса не боится этих двух. Ружье осталось в комнате, но пистолет – с собой. К тому же им действительно ни к чему ее убивать. Они не убирают свидетелей. Они просто производят отбор.

Их летун довольно большой, шестиместный, с удобными сиденьями, принимающими форму тела. Инесса задумчиво скребет обивку ногтем: забавная текстура, по шерсти – гладкая-гладкая, против – почти колючая…

Вот кого они ловили все это время, значит.

Значит, пропавшие работники всего лишь прошли отбор.

И значит… сегодня ночью у гидроэлектростанции будет бойня.

Ведь на этот раз психотропные излучатели не сработают.

Она сжимает пальцы на краешке сиденья, но молчит. Может, еще обойдется. Городу Будущего нужны люди, руководство не может жертвовать потенциальными жителями направо и налево. Достаточно одного Сейца. Как знать, может, поняв, что память не стирается, «горожане» просто заберут весь отряд вне очереди и на этом успокоятся?..

Будущее. А может, все уже давно закончилось.

***

С каждым шагом Инесса все четче вспоминает это место.

Граница Восточноевропейского Союза и России. Юг.

По руинам городов едва ли можно сделать вывод об их архитектурном стиле, а руины есть и здесь. Но все уцелевшее выглядит простым, безыскусным и функциональным. Светает. Черное брюхо летуна отражается в стальной воде небольшого озерца.