– До свидания, сэр, – сказал Конрад и протянул правую руку.

– Позаботьтесь о нем, сэр, – Мишель предпочел, чтобы остальная часть фразы повисла в воздухе.

– Определенно, я позабочусь, – сверкнул на него глазами Конрад, но француз выглядел совсем безучастным и лишь снова обнял сына, пробормотав à demain (до завтра (франц.)), прежде чем покинуть комнату.

– Позвольте мне проводить вас до двери, – предложил Алексей и ушел с ним, оставив их наедине.

– Дежавю, Гунтрам, – пожал плечами Конрад и сел на место Мишеля, взглянув в окно, чтобы проверить, что Лакруа действительно уехал. «Черт! “Майбах 57” у коммуниста? Хороший выбор. Карл Маркс, должно быть, вращается в гробу».

– Прошу прощения? – сказал ошеломленный Гунтрам, наблюдая, как отъезжает большой автомобиль, и уже волнуясь о своем отце.

– Когда ты впервые попал сюда. Все разбежались, и на обед остались только мы двое, – улыбнулся Конрад. – Ты очень нервничал.

– От одного босса мафии к другому, но в то время я этого не знал. И второй выглядел более суровым, чем первый.

– Я понятия не имел, какой у тебя характер. Я ожидал кого-то совсем другого.

– Могу себе представить: сумасшедший художник, живущий с Константином. Признаю, что это не лучшая визитная карточка.

– Обе наши жизни изменились в «доме свиданий», и вот сейчас мы здесь. Я сделаю все возможное, чтобы ты был счастлив с нами.

– Я всегда был с тобой счастлив, Конрад. Сейчас я с Клаусом и Карлом. Это просто другое.

«”Другое”? Почему он не может быть более конкретным? Но если он начал говорить загадками, я на правильном пути».

– Я рад этому. Ты тоже делаешь меня очень счастливым, Гунтрам, – мягко ответил он, и оба мужчины погрузились в напряженное молчание.

*

– Почему ты говоришь, что адвокат – это семья Гунтрама? У него нет семьи! – пробормотал своему парню Жан-Жак, занятый подливой к голубям и контролирующий на расстоянии, что его новый помощник делает с салатом, пока на кухне вовсю кипела работа. – Убери руку! – ударил он Алексея, когда тот попытался стащить одно из пирожных, предназначенных для обеда.

– Просто проверяю на яд! – пробормотал русский.

– Болван! Убирайся из моей кухни!

– Хорошо, а я-то думал, ты хочешь услышать оставшуюся часть истории, – пожал плечами Алексей, прекрасно понимая, что любопытство шеф-повара заставит его переосмыслить его угрозу.

– Ладно, забыли. Значит, адвокат не остается на обед?

– Нет, он француз из Сен-Сира, и он следующий генеральный директор Фонда Линторффа. Он специализируется на корпоративном праве, и Гунтрам был с ним.

– Почему?

– По словам герцога, он его крестный отец, но они очень похожи и в некотором роде он сильно напоминает мне Гунтрама. Он был очень добр ко мне и знал, что это я отвез мальчика в больницу. Но самое интересное: герцог не любит, но терпит его. Фактически этот Лакруа вертит его Светлостью как хочет. Как он стал следующим генеральным директором?

– Ответь-ка на такой вопрос. Мне подавать яблочное мороженое с клубникой?

– Полагаю, что нет, Гунтрам остается в своей старой комнате.

– Merde (Дерьмо! (франц.)! У меня есть для тебя миссия, Алексей.

*

После обеда Конрад и Гунтрам остались вместе в библиотеке, поскольку снаружи было слишком жарко и солнечно. Как и раньше, они сидели вместе, говоря приглушенными голосами на такие нейтральные темы, как экономика, или о том, что Гунтрам видел в Германии. Они еще раз вывели детей, и снова Клаус предпочел находиться на руках у Гунтрама, а Карл был с отцом. Они прогулялись по лесу и вместе пообедали. Гунтрам удивлялся, как легко ему оказалось вернуться к своей прежней рутине, и, прежде чем осознать это, он уже снова сидел на своем обычном месте в библиотеке, набрасывая лица младенцев, в то время как Конрад потягивал свой обычный бокал коньяка.

Герцог заметил, как устал Гунтрам, и решил отправить его спать, проводив в комнату и пожелав ему спокойной ночи.

*

– Ты подложил под матрас деревянные кубики? – прошептал повар, когда Алексей пробрался в его комнату после ужина.

– Это самая глупая идея, которую я слышал за последние годы, Жан-Жак. У меня могут быть большие проблемы.

– Доверься мне, Алексей. Моя нация придумала искусство ухаживания! Это всего лишь легкий толчок в правильном направлении. Эти двое только друзья? Я тебя умоляю! Что, если все так и продолжится, и мальчик найдет кого-то получше? Если посмотреть на то сырье, что мы здесь имеем, Гунтрам сбежит через две недели! Герцог действительно невыносим для любого. Со старой сухой кости филей не снимешь!

– Оставь их! Это их проблема!

– Нет, это не их проблема – она и наша тоже! Я поговорил с нянями, и Гунтрам отлично подходит для детей. Он мгновенно успокоил маленького вредителя, не говоря уже о более крупном. Впервые герцог сам покормил одного из своих детей! Сегодня я подал ему ростки брюссельской капусты, и он все съел. В любой другой день он отправил бы блюдо обратно на кухню! Они должны решить свои проблемы, и лучше всего это сделать в спальне!

– Ну почему ты уверен, что это вообще сработает? – прохныкал Алексей.

– Доверься мне. Я точно знаю, что делаю, –заявил очень уверенный в своих навыках повар. – Я оставил тебе немного мороженого, – осклабился он. – Было бы жаль тратить его впустую.

– Оставь его на потом, – усмехнулся и подмигнул высокий русский. – Думаю, я заслужил награду за то, что рисковал для тебя своей шеей.

*

Гунтрам не мог понять, что случилось с его кроватью. Никогда она не была такой неудобной. Он снова перевернулся, пытаясь найти удобную позицию, но это было невозможно, поскольку он чувствовал там что-то острое. «И не одно, а несколько. Раньше такого не было!»

«Братишка, с кроватью все в порядке, и ты знаешь истинную причину своего беспокойства. Тебе хочется в другую постель, более теплую, чем эта», – снова вмешался его внутренний голос.

«Плохой матрас, вот и все!»

«В многомиллионном замке? Я тебя умоляю! Обманывай кого угодно, но только не меня!»

Гунтрам проверил время: час ночи. В темноте своей комнаты он поискал глазами Мопси и обнаружил, что та спит в корзине, похрапывая. «Боже, какая же она громкая для собаки! Разве она не оставалась раньше у Конрада? Должно быть, ему пришлось нелегко. Она совсем не помогает мне!»

Он сел в своей четырехспальной кровати и включил прикроватный светильник, надеясь, что мопс проснется, но собака продолжала храпеть, даже немного громче, чем раньше. Парень вздохнул и понял, что ни она, ни матрас не дадут ему заснуть.

«Время попросить политического убежища, братишка. Тебе, конечно, будут рады наверху».

«Заткнись!»

«Большая кровать, никакого шума», – соблазнял его внутренний голос.

Гунтрам вздохнул, осознав, что танец с совестью может продлиться до рассвета, и решился. «Просто посплю там, ничего больше. Только сегодня, пока не найду место для Мопси». Он надел халат и тапочки. «Надеюсь, Конрад не выгонит меня, но, по правде говоря, все слуги спят, а я не хочу их беспокоить. О том, чтобы спать с Алексеем, совершенно не может быть и речи. Утром Жан-Жак меня убьет!»

Он очень осторожно открыл дверь и выглянул в пустынный коридор, заметив, что дверь Алексея закрыта. Гунтрам прикрыл дверь, изо всех сил стараясь не потревожить собаку, и, полный сомнений, пошел к лестнице.

Все еще колеблясь, он снова заспорил с самим собой, удобно ли стучать в дверь Конрада. «Он, должно быть, уже спит», – подумал он, но заметил пробивавшийся из-под двери свет, словно бы Конрад читал или работал в своей гостиной. «Постучу один раз: если он еще не спит, то придет, если нет – вернусь в свою постель и завтра пожалуюсь Фридриху». Он тихо постучал, но не сказал ничего.