– Прекрасная история, серб. Что еще? – ответила Гертруда.

– Вас обвиняют в отравлении нашего Консорта, Гертруда фон Линторфф. Вы будете осуждены и наказаны в соответствии с нашими законами, – продолжил Горан, игнорируя ее ответ.

– Вашими законами? Они бесполезны, и я не признаю их! Вы всего лишь группа сумасшедших, размахивающих мечами! Если у тебя есть какие-либо обвинения против меня, иди в полицию, Павичевич! Твоя маленькая шлюха поставляет наркотики моей дочери и Армину, принимает слишком большую дозу, и ты винишь меня, Конрад? Я твоя собственная кровь! Разве ты не видишь, что он собирается прибрать все себе! Ты, как зомби, выполняешь каждую его команду!

– Заткнись, женщина! – закричал Фердинанд, взбешенный и встревоженный судьбой своих сыновей, теперь, когда он осознал, куда все это приведет его и его семью.

– Я не буду молчать, как все вы! Вы насмешка над своими титулами! Ты, Фердинанд, всего лишь следуешь приказам моего кузена, не задавая вопросов и подлизываясь к нему целыми днями! Павичевич, ты убиваешь любого, кто стоит на твоем пути, а ты, Конрад, не более чем социопат, эгоцентрик, гедонист, страдающий манией величия и контроля извращенец!

– Ты отравила Гунтрама де Лиля. Ты использовала ребенка, чтобы дать ему яд! – воскликнул Горан, его терпение было на исходе.

– Меня даже не было рядом с мальчишкой! Я не стала бы тратить время и портить свою репутацию, приближаясь к нему!

– Следи за словами, Гертруда. Он мой Консорт, поэтому выше тебя, – безэмоционально сказал Конрад.

– Еще одна шутка! Он не более чем твой катамит (мальчик, состоящий в половой связи со взрослым мужчиной. – Прим. пер.)! Консорт! Какое оскорбление наших традиций! Ты, как жалкий старик, бегаешь за мальчишкой, который годился бы тебе в сыновья, если бы ты был в состоянии произвести потомство, но природа мудра и никогда не допускала этого! Ты извращенец, бросающий деньги к ногам бывшей шлюхи русского!

– Репутация Гунтрама намного лучше твоей, женщина! – рявкнул Фердинанд.

– Он просто маленькая шлюшка. В восемнадцать он прыгнул в постель к мужчине и забрал у него все деньги, что смог! Я наводила справки. Одна роскошная квартира в Буэнос-Айресе, другая в Париже, несколько хороших картин и очень длинный список!

– У него нет ничего из этого! – прорычал Конрад. – Он достаточно порядочен, чтобы вернуть все после расставания с Репиным!

– Он разрушил брак этого человека! Он расстроил твою помолвку с бедной Стефанией! Она убита горем! Она отдала тебе свои лучшие годы, а ты выбросил ее, как бесполезную вещь!

– Ты или не ты передала чашку чая Гунтраму? – серьезно спросил Конрад.

– Конечно нет! Я не прислуга!

– Сесилия Риганти утверждает, что она попросила сделать это тебя.

– Никогда! Разве ты не видишь, что это ложь еще одной шлюхи? Фердинандовой шлюхи! Я терпела его измены с этой женщиной прямо под моим носом, чтобы избежать скандала, а она обвиняет меня в убийстве? Конрад, эта женщина хочет, чтобы я умерла, чтобы избавиться от меня!

– Другой свидетель сказал, что ты дала ей чашку, сказав, что это от Сесилии Риганти, – заявил Горан.

– Кто? Это ложь!

– Клаудия цу Лёвенштайн.

– Вы обвиняете меня на основании слов шестилетней девочки? Дети все время лгут!

– Ее отец не солгал мне, – сказал Конрад.

– Какие еще доказательства у вас есть, кроме нескольких сплетен и слов маленькой девочки? Отпечатки пальцев? Яд, который я использовала? Кто-то видел, как я наливала мышьяк? Видео с праздника?

– Препараты, найденные в теле Гунтрама, похожи на те, что твоя дочь давала Армину фон Линторффу, – заявил Горан.

– Мари Амели никогда не употребляла наркотики! Они получили их от де Лиля! Он принял их сам, и жаль, что они не сработали!

– Армин сказал, что твоя дочь поставляла наркотики. Мы нашли на бутылке ее отпечатки пальцев и его, но не Гунтрама, – заметил Горан.

– Он жил с торговцем наркотиками! Гангстер! Он швырнул нож в Армина!

– Чтобы защитить себя, женщина! – закричал Фердинанд. – Я видел записи с камер службы безопасности!

– Армин сказал бы что угодно, чтобы сохранить свое место здесь! Он солгал, чтобы одурачить тебя, Конрад! Эти двое сговорились! Фердинанд конфисковал все таблетки моей дочери! Этот человек разрушил ее жизнь своей ложью, и теперь ты настолько ослеплен, что обвиняешь меня в его грехах! Это невыносимо, Конрад!

– Я не дурак, Гертруда! По какой-то причине ты против него и решила убить его, чтобы наказать его за действия своей дочери! Я сам накажу тебя, – у Конрада не дрогнул даже мускул на лице. – Все это твоих рук дело, и осталось только выяснить, был ли Фердинанд в союзе с тобой или нет.

– Клянусь, я не имею никакого отношения к этому. Я был в Америке! Я не разговаривал с женой!

– Ты пять раз звонил Сесилии Риганти, – спокойно сказал Горан.

– Да, знаю. Я звонил ей каждый вечер!

– Разве ты не видишь, Конрад? Они проделали это вместе и обвинили меня, чтобы ты мог меня убить! – отчаянно сказала Гертруда и залилась слезами.

Фердинанд молчал и мог только с недоверием смотреть на свою жену, ее всхлипы эхом разносились по комнате. Конраду было неудобно слушать плач своей кузины, рыдающей так громко.

– Они хотят убить меня и получить все мои деньги! Она оставит моих детей без гроша! Она из Колумбии, все они наркодилеры! Ей было бы очень легко получить яд!

– Это стереотип, женщина! – воскликнул Фердинанд. – Моя Сесилия и мухи не обидит! Конрад, клянусь головами моих мальчиков, что не имею к этому никакого отношения! Мне нравится мальчик, и я поддержал тебя 16-го!

– Я знаю, Фердинанд, – лишь сказал Конрад.

– Как я это сделала? Когда я это сделала? Какие были у меня мотивы? Какие реальные доказательства у вас есть против меня? Если бы вы были так уверены в своих обвинениях, весь совет был бы здесь! – крикнула Гертруда сквозь слезы. – Это игра, которую эти двое придумали против меня! Не секрет, что мне я недовольна этим мальчишкой возле тебя! Я всегда говорила тебе правду в лицо, Конрад. Он не годится для тебя! Он просто искатель приключений, пытающися выжать из тебя последний пенни!

– Гунтрам не такой, Гертруда, – тихо сказал Конрад, его решимость была уже не так сильна, как раньше. Это правда. У него не было никаких вещественных доказательств против нее, и ее казнь на таких слабых основаниях могла поставить под угрозу его собственное положение. Нет, он должен найти другое наказание, которое будет таким же ужасным, как это. – Позовите палачей, – сказал он, и Милан и Ратко вошли в комнату.

– Вы оскорбили моего Консорта и меня перед лицом Совета. Вы не смогли обучить свою дочь, которую я принял, несмотря на то что она родилась вне установленной линии. Вы не уважаете наши решения, Гертруда фон Линторфф, и ваша ветвь была вовлечена в атаку на другую ветвь и на мою. Поэтому наше наказание выглядит следующим образом. С завтрашнего дня вы оставите свои обязанности в Фонде и не будете признаны ни одним из нас. Ни одному члену Ордена или его семье не разрешено разговаривать с вами или каким-либо образом помогать вам. Ваше состояние конфисковано до вашей смерти, когда ваши дети смогут унаследовать его. Вы должны покинуть Европу и не возвращаться сюда. Это наше решение. Что касается вас, Фердинанд фон Кляйст, вы оказались слабым главой своего дома, поэтому завтра вы отошлете свою любовницу. Она вернется в Нью-Йорк, и вы больше никогда не будете контактировать с ней. Вы откажетесь от своих обязанностей в банке и, если Совет согласится, покинете свою должность в качестве Magnus Commendator. Ваши сыновья останутся с нами, если они этого захотят, – сказал Конрад и снова сел в свое кресло.

– Наш Hochmeister закончил говорить, – произнес Горан. – Палачи! Избавьте нас от их присутствия!

Милан и Ратко увели Гертруду, прежде чем она бросилась на своего кузена, и Фердинанд смиренно последовал за ними.

– Это твое окончательное решение, мой Грифон?

– Совет и совет директоров должны решить, хотят ли они оставить Фердинанда. Я не стану голосовать или говорить против него, если он завтра представит свою отставку. Если он получит поддержку, то останется с нами.