В феврале у Джорджа случился обширный инсульт, и он скоропостижно скончался, поэтому второй раз я встретил Арлин уже на похоронах. И какой бы потрясенной и убитой горем она не была, все равно оставалась такой же милой и приветливой. Идея оплатить репетицию свадебного ужина принадлежала Арлин, и я не нашел ни единого способа, как сообщить ей по телефону, что мы отменили ужин. Я чувствовал, что обязан рассказать ей об этом лично.

Вообще-то, припарковавшись у дома Кейнов, я был удивлен, осознав, что почти хочу увидеться с ней. Мне казалось, если есть человек, способный меня понять, то это будет Арлин. Хранительница очага.

И пока я шел по вымощенной кирпичом дорожке, меня осенило, что я должен был позвонить и предупредить о своем визите. Я подошел к двери, и собака - черная с коричневым шелти по имени Брискет - начала лаять.

Я услышал, как Арлин шикнула на собаку, и дверь распахнулась. Арлин была одета в джинсы и рубашку в красную клетку. С новой стрижкой. Очень короткой и замысловатой. Ей понадобилось мгновение, чтобы узнать меня, и она автоматически посмотрела мне за спину, ища Грэма.

Да, это будет неловко.

- Уайетт, - Арлин была откровенно удивлена, и я не винил ее.

- Извините, надо было сначала позвонить.

- Все в порядке? - резко спросила она.

Она была женщиной, на долю которой выпало услышать очень много плохих новостей у входной двери. Я торопливо ответил:

- Все прекрасно. С Грэмом тоже все хорошо. Вы не будете против, если я зайду на минуту?

- Конечно, - она выглядела смущенной, отступая от двери. Брискет снова залаяла, и Арлин шлепнула ее. Собака заткнулась, обвиняюще посмотрев на меня, и ворчала нам вслед, пока мы шли. Э-э, по коридору, завешанному фотографиями.

Справедливости ради, надо сказать, что Арлет была профессиональным фотографом, и было вполне объяснимо, что ей хотелось иметь так много изображений своего ребенка - единственного сына и его партнера - и что все они выходили отлично. Не какие-то размытые, несфокусированные кадры, щелкнутые Арлин. Она умела мастерски выхватывать идеальные моменты. И у Грэма и Джейса осталось огромное количество идеальных мгновений.

Арлин провела меня в залитую солнцем семейную гостиную. Уютная мебель, розы из садика за домом и еще больше семейных фотографий в разнокалиберных рамках.

- Присаживайся. Я сварила кофе, - сказала Арлин. - Не хочешь чашечку?

- Конечно, - но сам пошел за ней на кухню.

Арлин достала из шкафа две кружки. Большие и белые, украшенные голубыми велосипедами. Она подошла к столу с кофемашиной.

- Мы с Грэмом решили отложить свадьбу, - сказал я.

Арлин, потянувшаяся к кофемашине, замерла. Посмотрела вниз, а потом взглянула на меня. Глаза у нее были голубыми, как велосипеды на кружках. Королевский синий. Так, кажется, называется этот цвет? Такого же оттенка глаза были у Джейса.

- Почему? - спросила она.

- Я подумал, может, мы… Торопим события.

- Торопите события, - повторила она, как будто услышала фразу на иностранном языке.

- Я подумал, возможно, Грэм уже рассказал вам?

- Нет, - она снова опустила взгляд на кружки. - А Грэм чувствует… Говорил ли он, что тоже так думает?

- Нет.

У Арлин вырвался чудной смешок. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом.

- Но ты чувствуешь, что торопитесь?

Я же чувствовал, да?

Я чувствовал себя ужасно с момента, как сказал Грэму, что боюсь, как бы мы не совершили ошибку. Чувство было далеким от облегчения, я был несчастнее, чем когда-либо в своей жизни.

- Наверное. Я уже не знаю, - признался я.

Она снова издала тот странный смешок.

- Я думаю, Грэм делает это только для того, чтобы я был счастлив. Он рассказал мне, что они с Джейсом никогда не чувствовали необходимости пожениться…

- Конечно, им не было нужды жениться, - прервала меня Арлин. - Для них это был не вариант, не в их стиле… - она запнулась. - На самом деле это забавно. Если бы ты сказал мне это несколько месяцев назад, я думаю… Хотелось бы мне, чтобы это было неправдой, но я думаю, что почувствовала бы облегчение. А сейчас? Нет. Я считаю, что это… Ужасно.

Ее голубые глаза встретились с моими, и она повторила:

- Ужасно.

- Я не хочу совершить ошибку. И ради Грэма, и ради себя.

- Он любит тебя. Ты делаешь его счастливым. Это видно по его лицу, когда он смотрит на тебя. Все это в его глазах, - ее собственные глаза были яркими и напряженными.

- Я знаю, что любит. И я люблю его. Не в этом проблема.

- Да в чем тогда проблема-то? - теперь она разозлилась и не стала этого скрывать.

- Не хочу, чтобы он потом пожалел. Я считаю, он это делает только ради меня.

- Если ты скажешь это еще раз, я тебя задушу, - я не понял шутит ли она. Брискет, свернувшаяся на половике возле печки, заворчала, даже не сочтя нужным высунуть нос из-под хвоста.

- Ты что же, думаешь, что женятся только затем, чтобы сделать друг друга счастливыми? В браке делятся и плохим, и хорошим. Это значит быть рядом друг с другом, заботиться о друг друге, помогать друг другу, и - да, делать друг друга счастливыми в меру своих возможностей.

- Я надеялся, что это говорится отчасти про списание налогов, - шутка была слабоватой, и она ее не рассмешила.

- Он отличается от тебя. Ты именно этого испугался? Этой разницы между вами. Мы с Джорджем заметили это еще тогда. Грэм, он… мягче. Нет, неверное слово. С тобой он более нежен. Из-за этого все звучит так, будто они были грубы друг с другом, а это не так, - она покачала головой, словно споря с кем-то, может, с самой собой. - Они были так похожи. Джейс и Грэм. Я вижу, как он старается понять тебя, подстроиться под тебя и наслаждается этим. Он был рад познакомиться с тобой. Он счастлив. Конечно же, он хочет сделать счастливыми тебя. Ему хочется лелеять и защищать тебя. Неужели тебе не хочется того же?

- Конечно же, хочется, - я хотел. Именно по этой причине я и отозвал свадьбу. Потому что желание уберечь от боли Грэма было намного сильнее желания избежать боли самому.

- Вот что такое любовь, - она нервным жестом утерла глаза. - И поверь мне, как бы долго вы не были вместе, этого будет недостаточно. Даже близко недостаточно.

Ее голос дрогнул, и она отвернулась. Собака подорвалась с коврика и подбежала, вставая на дыбы и белыми лапами осторожно касаясь джинсов Арлин.

Такого я не предвидел и не знал как реагировать. Арлин выглядела маленькой и одинокой, но в то же время она была сильной, и я знал, чувствовал, как нелегко ей показывать мне свою сломленность.

- Я… Я не хотел заставлять вас плакать, - я протянул к ней руку. Вдруг ей не хотелось чужих прикосновений. Может, я сам ей не нравился. Я не знал. Арлин не была мне матерью, но, судя по всему, она была матерью Грэму. Так что какого черта. - Мне жаль, Арлин, - я обнял ее за плечи, и она, полуобернувшись, крепко обняла меня в ответ.

- Если не хочешь заставлять меня лить слезы, не отменяй свадьбу. Брак - это большой шаг. Один из важнейших. И нервничать - это естественно. Но не путай предсвадебный мандраж с чем-то другим. Вы с Грэмом любите друг друга. Иди домой и поговори с ним.

*

Конечно, не то чтобы мы с Грэмом не разговаривали. Мы говорили постоянно.

Ну хорошо, по большей части говорил я, а Грэм слушал, но мы общались. Но меньше с момента старта «свадебного марафона». Это правда. Нелегко было сдвинуть свадьбу на пару месяцев, раз уж Грэм поставил себе такую цель, вот и все. Он был чуть ли не одержим. Так что, да, он был сосредоточен на том, чтобы увязать все свадебные заморочки воедино. И невероятно, но, все это доставляло ему удовольствие, и именно потому я не хотел вмешиваться.

Это было всего лишь светское мероприятие. Главное - сам брак.

Да, я задавил свое беспокойство по поводу того, что тщательная подготовка к торжеству практически закончена. Я не сомневался, что выбрал верный путь, чтобы все уладить. И невозможно было отрицать, что в то время, когда Грэм принялся увлеченно выбирать карточки для центрального стола, я второй раз задумался, что мы женимся слишком быстро.